Теплоэлектроцентраль или просто ТЭЦ. В ней кроется и создается энергия, которая скрыта от наблюдателя, мы видим изнанку и образ условного, важного объекта, который каким-то образом поддерживает жизнедеятельность человека. Но обычно мы не задумываемся, как она функционирует. Чаще всего сгорание угля, иногда газа или мазута приводит в действие турбины, которые раскручиваются паром, затем превращают механическую работу в электричество. Самым заметным издалека объектом можно смело назвать градирню, такую высокую железобетонную башню, основная работа которой — охлаждать воду, чтоб избежать перегрева электрооборудования станции, и вопреки расхожему мнению из головы башни выходит не дым, а пар.

Мне видится, подобного рода объекты напрасно обделены вниманием художественного и критического взгляда. Хотя, последние годы можно наблюдать широкий интерес к индустриальной тематике в фотографии, эти вещи скорей констатируют факт существования таких объектов, заостряют внимание на них самих, их деталях, крупных планах или наоборот сверхобщих планах с высоты птичьего полета. Отсюда ускользает, как бы, диалог человека с этими местами. Эта территория является как будто ничьей или совсем чужой, не нашей. Некоторым «зону» хочется освоить, присвоить, поговорить с ней с глазу на глаз. Появляется желание познакомиться и приблизиться к неизведанному, забытому, брошенному.

Возникает необходимость приблизить друг к другу маленького человека, его телесные ощущения от травы, воды и земли и масштабные технические объекты. Появляется замысел описать возможности нахождения в местах вблизи ТЭЦ в нашем случае, и других промышленных зонах в целом. Тут можно и нужно находится, чтобы отвлечь свое внимание от насущных тем, заглянуть за ограду, за себя, внутрь себя или слишком далеко от обычного понимания себя. Происходит своего рода вглядывание в бездну, там где никого нет, или есть те, кто не нужен, или нечто, от чего хочется избавится и перестать боятся.

Глядя на такие картинки воображение включает музыку Артемьева из Сталкера, Клауса Шульце или Акиры Ямаоки, их тревожный эмбиэнт, электронные гармонии нереальных мелодий, смешанные со звучанием звуков природы. Именно такие вещи, при которых технические объекты не главные герои, которые не про пафос промышленности, не про «Музыку машин» Мосолова. А про момент растворения в них, про остановку времени возле них, когда в музыке повторяется зацикленный семпл в течении нескольких минут, время перестает играть роль. В этом есть определенный саспенс, ожидание. Но при этом страшно интересно, есть что-то запрещенное, что щекочет нервы. Но щекочет их нечто земное, осязаемое. Его тоже строили люди, люди живут здесь поблизости. Здесь больше человечного, чем кажется на первый взгляд.

Почти в каждый кадр хочется добавить воды в разном состоянии. Вода в любом виде украшает землю. Она снижает градус эмоции, остужает страх, трепет, снимает волнение, создает ощущение защищенности, ведь мы состоим из воды. Поговорка «вода камень точит» совсем про другое, но здесь так может показаться в прямом смысле слова. Вода является литотой к камню, железу и огню, снижая их патетику сильных объектов. Миллион лет назад мы из нее вышли, и какие бы здания, платформы и дороги мы не строили, мы не хотим забывать каково это — быть в воде и возле воды. Этим местам как будто грустно без нас, они тоскуют без наших глаз, рук и ног. Мы боимся этих «зон», но не стоит этого стесняться. Ведь мы взрослеем, преодолеваем себя, заходя туда, где может быть темно, одиноко и холодно. Быть может, там находим своё тепло.

Текст и фотографии: Фёдор Поляков.