Вкус влажного табака
На внутренней стороне губы

Тонкий волос
На рукаве пиджака

Тринадцать лет мне осталось жить до момента
Когда скажу — я тебя пережила ровно на день

Запах прелого полотенца
Мне напоминает твои слова
Но чаще — мелкая пена на губке для мытья посуды

Эдриан Рич говорила о самоубийстве Секстон —
Единственный способ разрушения который доступен женщине это самоубийство
Я смотрю на газовую печь «Дарина» и думаю о крепких длинных ногах Сильвии Платт
Уродливо раскинутых на липком кафельном полу

Никто не напишет о жидком дерьме вытекшем из кишечника Марины Цветаевой
И ее сизой обезумевшей голове
Голове Горгоны в окружении кружев волос
Я одержима образом ее рыхлых щёк
Веки расслаблены
Птичий нос покосился
Смотрит она лицом полотен Марлен Дюма

Темнокудрая Энн укуталась в шубку матери и звенят кристаллы льда в ее стакане с водкой
Пьяная Мадонна Ленинграда Ольга Берггольц
Про неё говорили что она выбрала самый медленный и жестокий вид самоубийства — алкоголь

Елена Шварц в обнимку с бутылкой спит на зелёном диване обитом плюшем
Рядом ее слепая собака
Она пахнет псиной и падалью
Шварц спит
Чёрная чёлка ее дрожит
Девичьи бёдра в тугой джинсе
Собака поскуливает во сне

Рваные вены Анны Горенко (Карпа)
Крошки изюма и миндаля
Пена в уголке рта
Ей снится город заповедный

Камни в карманах пальто Альчук и ее тело впитавшее воду Шпрее раздулось
А на ладонях перчатки отсыревшей кожи
В дневнике она записала свой сон —
Дом горит и никто не слышит ее крик
Cидят поэты и художники за столом
Она записала — золотая клетка моя русский язык

Перед сном я стою и курю у подъезда
Сентябрьский вечер ярок как нефть
Желтый свет табачки бьет стволы тополей
Голубые пятнышки скорой в соседнем дворе
Между пальцами мну свой окурок
И шорох папиросной бумаги сливается с шелестом желтых клёнов

Осенние утра тихи
Глаза голубей распахнуты как и прежде
Синицы молчат и воробьи
Не слышно крика сиплой вороны

Но кажется я могу услышать этот свет
Бьющий сквозь ещё зелёную листву в семь утра
И осколок лучезарного неба я вижу

Утро немое глотает мое дыхание

Я хочу найти слова
Которые будут тяжелые как метеоритная крошка
Я хочу чтобы слова царапали нёбо
Десна кровоточила от одной мысли — стихотворение

Смерть не грязнее поэзии

Проза учит меня терпеть

В моей памяти ты идёшь по узкому бежевому коридору
Плечи приподняты от напряжения
Пряди завитых волос задиристо смотрят вверх

Что это за коридор?
Тубдиспансер?
Онкологическое отделение Волгограда?
Или кишка между раздевалкой и столовой твоего завода?
Тёмные губы сжаты
И ты раздраженно
Нагибаешься и поднимаешь свой волос упавший с серого рукава пуловера
И приговариваешь брезгливо — как стыдно

Я собираю слова между делом
Рассматривая рыжие глаза попутчика
Тело его на шарнирах
Он заискивающе смотрит на губы приятеля и предлагает ему чёрное пиво

Собираю слова походя
Рассматривая затасканную велюровую мышь из перехода
Девочка пятилетка прижимает ее к щеке своей матери

Женщина терпит
Кожа ее еще совсем юная словно ей девятнадцать
Но губы устали

След кроссовка на битом граните

Собираю слова как ты собирала волосы и сор на полу
Прижимала палец к линолеуму и прилипшие крошки бросала в карман

Поэзия не чище рукава
Твоей заводской телогрейки

В ней желчь твоего плевка


Оксана Васякина — поэтесса, писательница, кураторка школы «Современные литературные практики». Авторка книг «Женская проза» (2016, АРГО-РИСК), «Ветер ярости» (2019, АСТ, в соавторстве с Екатериной Писаревой), романов «Рана» (2021, НЛО) и «Степь» (2022, НЛО). Лауреатка первой степени премии «Лицей», лауреатка премии «НОС», шорт-листёрка премии «Большая книга».

Иллюстраторка — Маргарита Гиль

Выпускающая редакторка — Софья Суркова