И куда-то мчаться поезда…

Шесть вечера. Московский вокзал в Санкт-Петербурге. Я «пробиваю» свой первый выезд за Зиновия Биртмана.

В 2010-ом году некоему Дмитрию Наумову случайно достаются старые бобины со всеми песнями Зиновия Аркадьевича. Так начинается масштабная работа по восстановлению творчества тюменского самородка. Основывается творческое объединение «Наследие», где активисты со всей страны по крупицам восстанавливают все, что оставил Биртман. Два года целый штат специалистов ремастировал альбом «Следы от компота», записанный в тюменском ресторане «Русь» в конце 70-х самим Биртманом и его ВИА «Добрый вечер». В декабре 2015-го мы услышали аутентичный звук в прямом смысле — в Германии вышел первый официальный винил. А сегодня в городах России проводятся вечера-памяти поэта, где музыкальный коллектив «Биртман», исполняет вновь актуальные песни, написанные более 40 лет назад.

И я, вошедший в вагон поезда, в шесть вечера, на Московском вокзале Санкт-Петербурга, еду вслед за «Биртманом» на концерты-воспоминания в Нижний Новгород и Череповец, чтобы погрузиться в экзистенцию — посетить хотя бы толику мест, что вдохновляли Зиновия Аркадьевича на меткие строки.

С поездами у Биртмана связано было многое. Постоянные поездки по городам на гастроли и к многочисленным друзьям, соратникам: к Владимиру Высоцкому, Юрию Холдскому, Михаилу Светину.

Именно на поезде, уже в наше время, из Тюмени в Питер привезли портрет Зиновия Биртмана, который написан его другом и художником Олегом Решетовым. И передали в арт-салон на Невском проспекте.

Говорят, был забавный случай с бардом в поезде. В апреле 73-го, направляясь в Москву в одно издательство по делам, Зиновий Аркадьевич ехал в плацкарте по транссибирской магистрали. Шутил, выпивал, общался с пассажирами, собирая истории для своего романа, ну и, конечно, играл свои песни под гитару. А в соседнем купейном вагоне ехал в столицу Дэвид Боуи, который в свою очередь пел только двум проводницам Тане и Наде, и даже написал пару композиций по впечатлением от поездки. Одна из них “Station to Station”. Весть о том, что рядом едет мировая звезда, разлетелась по всему поезду, но только обошла вагон, где кочевал Биртман. Пассажиры настолько были заворожены тюменским талантом и балагуром, что пропустили слухи. Некоторые свидетели вспоминают, что и сам Зиновий Аркадьевич узнал об этом позже, из прессы. И даже вспомнил, что встречал заморского музыканта в вагоне-ресторане.

Российский эконом-класс и сегодня является местом встречи граждан из разных социальных кругов и сфер. Здесь по-прежнему придаются чревоугодию, как только вагончик тронется. Все ритуалы плацкартные соблюдены, но только приняли скудный вид, растеряли шарм. Вместо яиц, лука, колбасы и кур — «Доширак» и бумажные пакеты с фаст-фудом. Редко знакомятся друг с другом, все глубже и единолично погружаясь в мерцание экранов мобильных, и не звучит гитара. Дембеля едут смирно. Бегают за кипятком к титану, но несут, покачиваясь, пластиковые стаканчики или керамические кружки с маркетинговыми надписями или собственными именами — оловянный подстаканник теперь продают, как сувенир. Носки чистые. Коробейников на перронах след простыл. А санитарных зон не проезжали, да и туалет работает круглосуточно. Прощай, знакомый плацкарт, я уже скучаю. Кручу головой, чтобы найти и зацепиться за что-нибудь из того, что вдохновляло в пути поэтов, кинорежиссеров, музыкантов и художников. Окно? В ноябре вечером уже темно — эстетику русского пустыря и пейзажа не рассмотреть. Напротив парень с бородой, подвернутые штанишки, стакан для кофе на вынос, очки и зализанные волосы. А горячий напиток прихлебывает. Уже становится легче и теплее. Радиоточка включается и приносит весть о том, что под «Черным квадратом» Малевича обнаружены два изображения. Я втыкаю наушники и запускаю Биртмана:

«Пусть куда-то мчаться поезда,

Самолеты в небо улетают,

Главное, чтоб люди помнили всегда,

Что любви напрасной не бывает.

Танцплощадка закружила нас,

Диско-шар, как новая планета…».

Песни Зиновия Биртмана восстанавливать начали вовремя. Они должны раскачать слушателей, перевернуть все вверх дном, и заставить рассмотреть за черной и серой банальностью, бытом и новым iPhone 6s, что главное вокруг — любовь.

С участниками ТО «Наследие» и коллектива «Биртман» я пересекся за два часа до концерта в Нижнем Новгороде у дома 38/2 на улице Минина. Здесь на пятом этаже, в коммуналке, в двух комнатах жила актерская династия Дворжецких: Вацлав Янович с женой Ривой Левите и сыном Евгением. Активисты объединения решили возложить цветы у мемориальной доски, тем самым, спустя много лет, передать символический «привет» семье Дворжецких от Зиновия Аркадьевича.

— Биртман дружил с Вацлавом Дворжецким и иногда приезжал в гости, — рассказывает Дмитрий Наумов, — Об этом мы знаем из дневниковых записей жены Биртмана Светланы. Был случай: в один из приездов Зиновия в Горький, в эту квартиру, к своему отцу Вацлаву Яновичу приехал сын от первого брака Владислав Дворжецкий. Тут Биртман и Владислав и познакомились. Это было в 1972-ом году, когда Дворжецкий готовился к съемкам в фильме «Земля Санникова». И дружба его с Биртманом сыграла значимую роль, поскольку Зиновий долгое время увлекался геологией и объездил полстраны в экспедициях. И вечерами, за столом, он об этом рассказывал Владиславу Вацлавовичу. В образ ученого Ильина Дворжецкий привнес и частицу биртмановских черт геологического периода.

Из записей Светланы также известно, что Биртман приезжал проведать актера и на саму съемочную площадку советского приключенческого фильма. Поддерживал Дворжецкого и актерский ансамбль в противостоянии с режиссерами картины. На Мосфильм была отправлена телеграмма от лица артистов с просьбой заменить постановщиков, которая заканчивалась коротким стихотворением:

«Сидим в говне на волчьих шкурах.

Дворжецкий. Вицин. Даль Шакуров».

Кто был автором этих метких строк догадаться не сложно.

Однако, не смотря на народную любовь, некоторыми мучительно воспринимается выход из забытья творчества Биртмана.

Михаил Боярский недавно признался, что в его жизни было много счастливых дней, а один из них — когда он встретил на киностудии Владимира Высоцкого и Зиновия Биртмана. Всего лишь пару минут и одна мелодия, что наиграл Биртман на рояле, оставила след в душе мушкетера навсегда.

Если лидер группы «Мегаполис» Олег Нестеров назвал восстановленные песни «золотом Трои, которая раскопана и ей можно любоваться и наслаждаться», то критик Артемий Троицкий нарек это «золото» — «абсолютно потным быдлотроном» и «приблатненной туристической херней».

А российский издатель и публицист Борис Куприянов заявил, что против издания единственного романа Зиновия Биртмана, который все–таки вышел.

Но запрет иных взглядов — это всегда признак боязни того, что собственное мнение не выдержит чужих аргументов. А здесь аргументы — это все–таки официальный выход книги Биртмана, которую недавно презентовали в Санкт-Петербурге, выпуск официального винила с песнями и заполняемость залов зрителями на вечерах-памяти. И аргументы «железные».

…На следующей день, после Нижнего Новгорода, коллектив играл в Череповце. Фейс-контроль на входе ДК смутила группа людей: на мужчинах узкие суконные брюки, туникообразные рубахи на выпуск, подпоясанные вязаным поясом, а женщины в овчинных полушубках. Увидев на афишах Алену, бэк-вокалистку «Биртмана», вепсы пришли на концерт из леса — подивиться на предка. Принесли шишек, кислого хлеба и пироги-рыбники. Под песню о любви и лайках даже станцевали свой народный танец с ложками. Вепсы — народ маленький и мирный, а добрые, наполненные любовью и гармонией, песни Биртмана заставляют выйти из «леса» любого.

В Питере, кстати, есть дерево любви Биртмана. Почти 36 лет назад поэт-романтик сделал предложение своей жене именно у этого дерева по адресу Набережная канала Грибоедова, 92 / Средняя Подьяческая, 1.

Все, что нужно — это повязать ленточку на ветку дерева и попросить у него удачи в любви. Если ваши чувства будут искренними, как в песнях барда, то желание обязательно сбудется. Символично, что зимний тур памяти тюменского самородка завершился именно в городе на Неве. Чувства, пришедших на концерт, переполняли.

А на столе кто-то кортиком искренне нацарапал — «БиртманЖив».