Вне силы тяжести, // вместо неё, есть дом.

Элис Нотли

Поэзия Еганы Джаббаровой — это проникновение в мир другого, который на мгновение становится доступным. Её письмо подразумевает тщательную работу с политическим, социальным, мифическим, религиозным и мистическим пространствами. При этом «миф» напоминает «о таком состоянии бытия, в котором тела и имена, души и действия, я и другой проникают друг в друга», «где трансформация предшествует форме, отношение важнее границ» (“Каннибальские метафизики” де Кастру, c. 25-26). Егана Джабарова пишет о восприятии опыта, помещая себя внутрь мифа или в мир другого, где кажущаяся понятность обманчива, и всё есть не то, чем кажется [что для меня — кровь, для ягура — пиво (де Кастру с. 23)]. В этой поэзии ощущается «турбулентный мифический поток», который «продолжает глухо шуметь под покровом видимой прерывности».

Стихи Е.Д., как заметила Е. Костылева, ссылаясь на Л. Юсупову, «это про боль». С этим трудно не согласиться: боль просвечивается сквозь тончайшую текстуру и всегда присутствует. Поэтическая ткань стихов Е.Д. — это кожа, чувствующий орган. Она хранит память как про оставленные на ней шрамы, так и про нежные прикосновения. Пространство этих текстов — приглушенный свет, почти темнота (яркий свет = уязвимость) и телесность, тепло касания.

Как и в письме Элис Нотли, для текстов Е.Д. очень важен субъект — как моральный агент, который берёт на себя ответственность. Оттого «Я» в стихах неизменно сохраняется — даже растворяясь на время в других, говоря их голосами — как «реальная растерянная личность, пойманная в мире катастрофы, которую поэтический текст и отражает, и превосходит» (Ostriker, с. 35).

«Ответственные моральные агенты» в текстах Е.Д. множатся, будучи призванными быть и в диалоге, и в ответе за катастрофу. Света и выхода из темноты всё ещё не видно, но ощутимы вспышки и отблески. В темноте очертания пространства (это ещё катастрофа или уже альтернатива ей?) неясны, и остаётся находить друг друга на ощупь, не обращая внимания на некогда видимые различия. Наконец, инаковость отступает, и мы опознаём новую родственность, новую возможность близости.

Юлия Чернышёва

в этой стране под куполом полумесяца и звезды

все очень счастливы

никто никогда не разводится

все женятся по любви

а всяких нетипичных здесь не бывает

it’s my favorite country

where nobody dies

where nobody can be killed[1]

здесь посреди ночи

лежат кукольные тела у дороги

ненастоящие люди не нашей страны и стенают просят чего-то

поди разбери

зачем слушать их

они заглушают подлинный голос Аллаха

смотри, не греши

в этой стране все ходят по дому

с улыбкой

смотрят в окно, а там горы, там красиво

женщины, закутанные в собственные судьбы,

как варенье из винограда с грецким орехом посередине

замуровано в банки,

несут вёдра студеной воды

отмыть улицы и тротуары от крови неизвестного происхождения

спроси меня, где мы и я скажу

it’s my favorite country where everyone is happy

where nobody can be killed, kardeşim[2]

пойдём с тобой дальше

посчитаем по головам детей

дети наше главное счастье

не выпускай их никуда после семи

ты не подумай, здесь очень безопасно

Аллах смотрит сквозь телескоп на твои деяния

записывает в тонкую черную тетрадь,

а ты видишь только точки, только звезды,

потому что тебе нельзя ничего знать заранее

нельзя предугадать, кому жить, кому умирать

помни только что there is no other place like this one

where you always will be happy where nobody can die

welcome to countryside, smile[3].

день начинается с азана

измеряется количеством вымытой посуды

рожденных детей

общественного признания

мужчин, пожимающих руки при приветствии,

восторженных гостей

здесь по ночам хоронят людей

бросают в сырую холодную землю

да окажет Всевышний Аллах тебе благодеяние,

да возвысит тебя и позволит стойко перенести утрату.

да простит грехи покойного

в этой самой счастливой стране на земле

есть правила, существования, например:

1. не рекомендуется носить короткие юбки, просвечивающие вещи, одежду с глубоким декольте, майки, обнажающие живот

2. не следует спрашивать у мужчин, где находится туалет

3. курить и пить нельзя совсем

здесь у тебя всегда есть второй шанс,

к примеру, ты можешь приносить пользу стране,

стать птицей, подлетающей к чужим окнам,

щебечущей на тайном языке,

рассказывающей, кто выпил и сколько,

кто собирается уезжать,

у кого слишком подозрительные желания,

кого лучше вовсе не знать

здесь все очень очень вежливые люди

вместо музыки здесь извинения

все говорят, простите, извините, я больше не буду

я больше не буду говорить плохое,

слушать плохое, делать плохое

перед сном обязательно помолись и забаррикадируй двери,

чтобы шайтаны не смогли забрать твою душу,

чтобы джинны не сделали тебя геем,

чтобы соседи не увидели твое тело,

чтобы никто не узнал, что ты смотришь западное кино

и тебе нравятся женщины в коротких платьях

с сигаретой в зубах и красными губами,

а по ночам тебе снятся самолеты,

улетающие далеко-далеко

и ясное небо над головой.

**

благоверный мусульманин бьет свою жену по лицу

да так что раздалбливает главную кость лица

вот тебе и любовь, Зульфия, вот такое тебе счастье.

мужчине кажется, что так он любит свою жену,

женщине кажется, что именно так выглядит ад

маленькие дети, не понимая происходящего, воют на луну

остальное остается за тонкой щелью глазка

зато пять раз намаз, только чистая еда

родители рады: боже да наш Ахмед

не тронет пальцем даже дворового щенка

повезло тебе дочка жить как будешь как звезда

темного османского неба

говорили они Зульфие

в белом фатине и кру-же-ва

тонко льнули к маленькой ее руке

пока она была жива.

**

чему посвящён этот текст

назовём его:

горькое неумение отпускать

к примеру,

отдавать старые вещи,

забывать мелкие обиды:

трещины на руках,

случайные порезы,

шрамы

ты ведь вовсе не уникальный продукт общества,

легко заменяемый на того, кто дороже,

кто успешнее и вкуснее

на тех, кто красив и по канону

ты всего лишь кладбище чужих обещаний и слов,

резервуар чужой нежности и предательств,

вот секунду назад прошлое говорит тебе: я тебя люблю, ты мой друг

а настоящее спрашивает: кто ты?

вот в окно стучится детство

клятвы друг дружке по очереди во дворе

знакомые и друзья, для которых ты все более не актуален,

слишком грустный, слишком справедливый

первая любовь, ради которой, конечно, умирают

и зрелая, в которой живут,

водят хороводы вокруг,

а ты каждого гладишь и каждого вопрошаешь:

неужели вас не существует больше?

**

искусственные голоса людей:

детей и взрослых

друзей и любимых

электрический вой животных

звуки человеческой тревоги:

то мебель двигают за стеной

то пляшут

обсуждают погоду

и какие им мерещатся запахи

мне, например, кажется,

что везде пахнет курагой и запекшей кровью

слышится бесконечный стук стиральной машины

новости и криминальные сводки

день измеряется ритуалами, не иначе,

материальными эквивалентами существования:

количеством постиранного белья,

приготовленной пищи,

размером мусорного пакета,

количеством пыли

уровнем воспоминаний и сожалений

всеми прозвищами из детства на сон грядущий.

**

По законам Российской Федерации в случае моей болезни ты не сможешь принимать важных медицинских решений

тебя не пропустят в реанимацию

не расскажут про мое состояние

не учтут.

В случае моей смерти ты не сможешь получать наследство и распоряжаться имуществом,

(зато любой имеет право хоронить, главное: иметь с собой паспорт скончавшегося и вещи для одевания),

потому что наша семья не является семьей,

потому что это оскорбляет чувства верующих,

потому что это «греховное повреждение человеческой природы»

взять тебя за руку, поцеловать, обнять прилюдно, прикоснуться к плечу, обнять со спины значит нарушить закон о запрете пропаганды однополых отношений

значит быть плохим человеком

значит, что все дети вокруг нас обязательно станут геями: мир умрет,

мир прекратится, мир перестанет размножаться, разрушится, развалится,

потому что треть россиян считает, что это заболевание, которое нужно лечить,

16% населения уверены, что гомосексуалов надо изолировать от общества,

5% не против физически их уничтожать,

физически уничтожать нас с тобой,

нас: педиков, пидорасов, голубых, пидоров,

ты видишь, как отчетливо горит красная кнопка тревоги

красная кнопка тревоги

красная кнопка тревоги

живи.

[1] Это моя любимая страна, где никто не умирает, где никто не может быть убит.

[2] Это моя любимая страна, где все счастливы, где никто не может быть убит, друг мой.

[3] Нет подобного места на Земле, где все счастливы, где никто не умирает, добро пожаловать в деревню, улыбнись

Егана Джаббарова — поэтка, критик, филолог. Родилась в 1992 году в Екатеринбурге. Окончила филологический факультет УрГУ, кандидат филологических наук. Преподаёт русский как иностранный. Публиковалась в журналах «Ф-письмо», «Новый мир», «Знамя», «Вещь», «Гвидеон», «Урал» на портале syg.ma и др. Лауреат премии «Поэтический дебют» журнала «Новая Юность» (2016). Лонг- и шорт-листы премии Аркадия Драгомощенко (2017, 2019). Автор книг «Босфор» (2015) и «Поза Ромберга» (2017). Живёт в Екатеринбурге.