Не так давно психоаналитик и социальный теоретик (sociological theorist), Д. Русселль указал на то, что продукт чат-ботов является ничем иным как проявлением бессознательного. В свою очередь, другой социальный теоретик М. Мёрфи поддержавший в своей статье это наблюдение добавил утверждение о том, что «цифровое бессознательное — это бессознательное без ответственности».

Мёрфи указывает на то, что явление бессознательного в ошибках, очитках, опечатках, сновидениях, подразумевает ответственность со стороны того, кто позволил им явиться, свидетельством чего является чувство вины. Цифровое же бессознательное, несмотря на свои ошибки, неточности, неурядицы напротив является «бессознательным без ответственности», что подразумевает для Мёрфи угрозу социальным связям.

Из интересного, статье также отмечается, что ввиду того, что цифровое бессознательное являет себя открыто и без ответственности, перед нами предстаёт не что иное как «бессознательное без отцовской структурирующей опоры» (вероятно здесь одновременно имелись ввиду Имя Отца и символический отец), что ведёт не к тому, что этот отец пропадает, а ровно наоборот к тому, что, будучи отброшенным (forclusion) он будет возвращаться с ещё большей настойчивостью, причём не в Символическом, а уже в Реальном.

Отдельно стоит упомянуть о том, что все эти ошибки, поломки, абсурдности, которые совершает чат-бот в своём продукте, будь то в тексте или в картинке как раз-таки и делают его ценным, поскольку именно неудача попытки репликации субъекта и позволяет нам сообщить о том, что: «это не моё, это всё чат-бот сделал». Как уже и было замечено ранее, удовольствие здесь извлекается именно из отрицания того, что это было сделано субъектом, что «на самом деле» это было сделано «туповатым» чат-ботом. Более того, многие, кто пользуется чат-ботами, используют их исключительно в целях возможности подловить их на каком-нибудь сбое.

Ответственный

Несмотря на замечание о том, что цифровое бессознательное — это бессознательное без ответственности, ответственный за продукт чат-бота всё-таки находится или по крайней мере производится попытка привязать чат-бота к тому, кто им пользуется. Свидетельством тому становятся обеспокоенность Европейской комиссии по вопросам ценностей и прозрачности, которая требует включение контента чат-ботов в обновленный Кодекс практики по дезинформации.

Другими словами, если эта поправка в Кодексе будет принята, то уже невозможно будет в той же мере получать удовольствие от высказываний о том, что «это не моё, это чат-бот». Запустивший генерацию и опубликовавший продукт чат-бота будет найден и признан ответственным за «дезинформацию». Подобно тому как ответственным за убийство назначается не оружие (инструмент) из которого произведён выстрел, а сам стрелок, субъект пожелавший нарушить символический покой, будет признан виновным за своё действие.

Итак, чат-бот — это инструмент, инструмент у которого всё же есть тот, кто запускает его механизм. Тем не менее, определить, того кем является первоначальный субъект, запустивший работу чат-бота всё же представляется куда более сложной задачей чем найти стрелка из оружия, к тому же появляется проблема идентификации продукта чат-бота как такового и его отличий от продукта самого субъекта.

К примеру, пару месяцев назад победителем крупнейшего в мире конкурса фотографий проводимого организацией World Photography Organisation совместно с японской компанией Sony стал участник из Германии, Борис Эльдагсен. О чём не знали судьи при выборе победителя конкурса, так то, что для победы данный участник использовал фотографию, сгенерированную с помощью ИИ. Собственно, сам же победитель об этом позже и рассказал, поведав о том, что его целью было желание выяснить смогут ли судьи заметить подвох.

Вся эта ситуация со сложностью идентификации принадлежности продукта в контексте работы ИИ напоминает применение Эмпатического теста Войта-Кампфа из «Бегущего по лезвию», который был специально изобретён для возможности отличать людей от репликантов, что в свою очередь отсылает к главному вопросу фильмов и книги: «что делает человека человеком?». Уже сама постановка этого вопроса в контексте наличия человеческих двойников ставит под сомнение «особенность» человека, что бьёт по его самолюбию, нарциссическому образу ровно также как в своё время ударило открытие Фрейда, указавшее на то, что субъект расщеплён, неполноценен.

Другими словами, выясняется, что субъекта имеется возможность реплицировать, причём на примере чат-ботов мы узнаём о том, что становится возможным реплицировать в какой-то степени даже, казалось бы, святая святых, невозможное — работу бессознательного.

Впрочем, пока что сам чат-бот по-прежнему остаётся безответственным. Возможно ли это «исправить» и привнести в работу ИИ и чат-бота в частности ту самую отсутствующую «отцовскую структурирующую фигуру»?

В данном случае представляется, что именно наличие потенциальной возможности появления этой структурирующей фигуры вызвала тревогу Стива Возняка, Илона Маска (к слову Маск является одним основателей компании OpenAI создавшей ChatGPT) и других видных деятелей, что подписали письмо с требованием ввести мораторий на обучение систем более мощных, чем GPT-4, «так как неконтролируемый процесс в этой области, по мнению Маска и согласных с ним экспертов, может представлять угрозу для человечества».

Иначе говоря, тревогу вызывает именно возможность того, что искусственный интеллект может перестать быть таким уж «искусственным». Произойти это может посредством автономизации, которая позволит ИИ управлять собой и другими ИИ без принятия в расчёт нехватки Другого-человека, тем самым оформляя возможность появления у него Другого с собственным, независимым желанием в рамках которого он и будет существовать, что как научила нас художественная литература и кинематограф — всегда ведёт к ситуации двойничества и смерти одного из участников конфликта. Вспомните хотя бы «Космическую одессею».

Художник — ИИ — психоаналитик

Возвращаясь к теме творчества, предлагаю обратить внимание на то над чем уже успели позабавиться другие — на ироничное замечание о том, что если раньше предполагалось, что художники станут последними кого заменят, то теперь внезапно выясняется, что именно они-то и станут одними из первых по чью душу, придёт ИИ.

Здесь невозможно не вспомнить замечание Фрейда о том, что шутки, остроты и продукт любого творчества в целом и является ничем иным как проявлением бессознательного, поэтому «замена» (в той или иной степени) творческих профессий ИИ не была какой-то неожиданностью для психоаналитиков, однако, что особенно иронично, так это то, что ИИ потенциально может заменить самих психоаналитиков.

Уже сейчас при должном желании в интернете можно найти места, где люди описывают или напрямую скидывают проведённую сессию с чат-ботом, который анализирует сновидения субъектов. Пока что этот анализ больше походит на анализ, который проводил бы представитель школы Юнга, поскольку чат-бот, не будучи знаком с речью субъекта оказавшегося «в анализе» интерпретирует его сновидения посредством наиболее распространённых представлений о конкретных означающих, вместо процесса работы со свободными ассоциациями как оно обстоит в психоанализе.

Тем не менее, что может помешать ИИ в будущем запоминать, отмечать для себя ассоциации и господские означающие речи субъекта для того чтобы в конечном счёте выдавать интерпретации и производить разрезы в речи подобно тому как это делает психоаналитик? Учитывая то, что субъект современности всё больше походит на невротика навязчивости для которого желание Другого является столь невыносимым, представляется, что возможность исключения этого желания ещё большим количеством способов станет прекрасным механизмом эту встречу обойти. Не говоря уже о том, что чат-бот не просит денег за свои услуги.

Возможно психоаналитикам стоит подписаться под письмом Маска, чтобы не потерять свою работу?

Сновидения наяву

Наконец последнее, что стоит отметить, это сгенерированные с помощью ИИ видеоролики. Представляется, что подобные видео должны привлечь внимание психоаналитиков уже хотя бы потому, что в отличии от статичных картинок или текста, видеоролики показывают выставленное бессознательное на показ именно что в динамике, делая эти видео чрезвычайно похожими на сновидения.

Ни один фильм, произведение искусства или любой другой продукт творчества, пытавшийся воспроизвести события сновидений даже близко не приближались к той степени репрезентации событий, что показывает сгенерированный ИИ видеоролик.

Для примера попробуйте посмотреть выложенную на Ютубе сгенерированную ИИ трилогию Властелина Колец. В этой череде знакомых сцен первичные процессы сгущения и смещения являют себя повсеместно и in motion, в частности в сцене, где фигуры похожие на Назгулов вместо того чтобы скакать на лошадях ездят на мотоциклах, а человек похожий на Арагорна, сказав «за Фродо» вместо меча внезапно достаёт автомат и с безумным выражением лица начинает палить из него куда-то в сторону.

Само изображение в любом сгенерированном ролике всегда остаётся нечётким, распадающимся или норовящим распасться — нечто такое, что у кинематографа совершенно не получается воспроизвести при репрезентации сновидений и психозов. Впрочем, едва ли тут стоит винить режиссеров, кинематограф не мог воспроизвести сновидения и психозы именно по той причине, что в отличии от ИИ у людей причастных к производству кино всё же есть та самая пресловутая «отцовская структурирующая фигура», которая и оставляет в подобных сценах слишком много смысла (в конце концов именно отцовская метафора отвечает за смысл означающего).

Возможно чат-боту и не снятся анализанты, однако сам субъект чат-ботом грезит. Совершенно неслучайно, что в искусстве ИИ постоянно изображается как тот, кто рано или поздно убивает своего Создателя, ведь как уже было замечено ранее — чат-бот говорит речью другого и выражает, то о чём говорить этому другому неприлично. Пожелание смерти, и мотивы смерти, которые можно проследить даже в этимологии слова replica (повторение, воспроизведение) по-прежнему указывают на то, что ИИ — это не просто инструмент, который должен «облегчить жизнь», но нечто такое, что рассматривается субъектом в качестве того, кто претендует на его место, того, кто может его в этом месте под взглядом Другого затмить.

Так или иначе поскольку это конфликт, который прежде всего разворачивается в Воображаемом и поскольку субъекта не отпускает наслаждение, извлекаемое из грёз о том, что можно получить при дальнейшем развитии этого интеллекта, то вопрос остается лишь в том, кому и как придётся подвинутся.