18+

Лиза Минаева — режиссерка и сценаристка, авторка текстов, видеохудожница, кураторка. Родилась и живет в Москве. Окончила факультет истории искусства РГГУ. В качестве видеохудожницы участвовала в групповых выставках в России, Великобритании, Франции, Испании. Участница программы «Дебют» ММОМА (персональная выставка «Цветение тишины», 2015). Писала тексты о кино и культуре для городских СМИ, выпускала альбомы о художниках ХХ века для издательства «Директ-Медиа». Проходит обучение по программе «Искусство кино: режиссура и драматургия» в Свободном университете.

Пролог

Прижав подушку плотно-плотно к твоим глазам — они больше не увидят

моей груди или чего поглупее в моих сторис;

к твоим губам — они не произнесут больше ни слова твоим низким

прекрасным голосом, даже матом;

к твоему носу — про него ничего не придумала

Прижав подушку плотно-плотно к твоим глазам,

я отделяю плоть от духа

я отделяю плоть от духа

я отделяю плоть от духа

Я как вдова мясника — разделываю тебя на операционном столе

чистопостельной кровати, отделяя вечное от преходящего. В ту секунду,

когда твой дух навсегда покидает плоть, она теряет всю свою красоту.

Ее мы скинем, как скидывают несъедобные внутренности животных или

абортированных детей — в ведро под столом; твой дух я ограню в 

хрустальную слезу, про (от)литую из твоих лучших мелодий, и продам Богу.

Навалившись всем телом на подушку, я делаюсь в тысячу раз сильней.

Я смотрю, как твои длинные пальцы хаотично шуршат в пространстве —

им не сдвинуть мою решимость ни на миллиметр. Сегодня мои тело и дух

останутся неделимы.

Я не твой Лотреамон, а ты не моя детка.

Ты не мой Лотреамон, а я — не твоя детка.

Мы закончим без капли крови.

Лети, светлый дух, лети.

Там, только там — ты скажешь мне спасибо.

Палермо

Никогда больше не проснусь в таком интерьере

в таком пейзаже

ни с тобой

ни одна —

мы сгниём и сгинем в вечно хмурой — здесь так темно, что не видно даже

пятен на одежде

слепых пятен в (глазе души-)сердце

моего таланта

твоих усилий

Их не видно или нет — как знать, света не хватит, чтобы увидеть и разгадать.

Он вернется на три месяца в году, но мы будем слишком заняты,

в панике наверстывая упущенное

Неуверстаемое.

Я больше не отвечаю бывшим

потенциальным

не случившимся

французам рассказывающим как классно ебать русских

как классно ебать меня

как классно было бы выебать меня

(ведь я русская)

Я больше не верю в Европу.

Что?

Где?

Еще не сгинела?

Сгинела, конечно,

похоронена с допэцееровской эпохой,

с моим просроченным паспортом,

с моей верой (пока надежда продолжает тлеть),

с утекающим за горизонт синим Дунаем — он приснится вместе с армией

мальчиков, играющих на гитарах для меня одной.

Где гитары,

где мальчики,

где будущее,

где упругие сиськи,

где мой голос звонкий, как журчащий ручеек, а где сорванный на концертах,

где ревущие двадцатые, в конце концов —

мою жизнь как домашнюю работу одноклассника по истории древнего мира

в пятом классе, кабинет номер 304,

съела большая вредная собака,

разве будешь злиться на нее?

Ну съела и съела, глупая,

ну и хуй с тобой,

хуй с ней с историей,

и с жизнью,

в общем-то,

тоже.

Русский поэт — это я

поэты Альбиона

накопили жир, детей, русских жен, морщины

а я — нет, я еще — нет

я свежей плоти певец и поэт (ха!).

поэт в России — это женщина,

это мальчик с бешеными глазами, не умеющий петь,

не боящийся сесть

в тюрьму или в повозку рядом с ницше

(достаточно ли мне ВСЕГО, чтобы ей управлять?)

это ласковая черная кошка, которую хочу забрать домой, но валюсь

с ковидом, плавно перетекающим в мою гиперфиксацию — на тебе, на тебе,

на тебе, конечно

(ковиду не хватает места — она размещается в легких, пока за окном

свистящая перводекабрьская метель,

пока в кит.сценарист — моя пятинедельная творческая импотенция — почти

такая же пошлая и кринжовая, как строчки вот эти или васи аккермана)

в мою гиперфиксацию на тебе:

— похожем на все то, что родным-нелепым спит в подсознании

— отличным от всех, кто только тронул меня пальцем (или членом что уж 

там) — каждого из них я воображаемо сожгла,

всех жертв своего дурного вкуса я воображаемо давно уже сожгла.

кто целуя, говорит:

«это что же, не надо даже наклоняться?»,

приветприветпривет.

мне тысячу раз не девятнадцать,

а тебе, спустя все эти годы —

все так же тридцать плюс —

сегодня мы равнее, чем когда бы то ни было.

я хочу харкнуть в лицо всем, кто соглашается на меньшее.

на конформизм.

на нелюбовь.

харкнуть в лицо или убаюкать на коленях.

я больше не хочу говорить о важном на чужих языках.

я хочу остаться.

сесть в тюрьму или управлять повозкой.

пытаться спасаться или пытаться спасти?

что больнее?

что больше похоже на жизнь?

Мальчики

пятьдесят один дейт ковидной эпохи — все заматченные, стетатетенные

я распечатываю вас на 3д принтере и ставлю в ряд как тиматевых

медведей —

он тянется тянется тянется до конца заснеженной аллеи, по которой

нахаживаю ежедневный десятитысячник этой зимой.

моя тщательно подобранная

моя огромная футбольная команда из сплошных запасных

такая же позорная, как российская сборная.

кого-то я расстреляю в упор, кого-то отвезу в ментовку, кого-то — к врачу

на остальных буду любоваться, раненная похотью

одиночеством

гордостью

хуй пойми чем.

ваш неглект и избегающий тип привязанности

моя объективация и взгляд осуждающий, когда не пьяненькая

обожающий, когда пьяненькая

все дело, конечно, в ебле, только в ней —

в ее скорострельности, наличии, отсутствии или качестве

в ее вероятности — 2,27 процента

в ее насильственной вероятности

в потенциальности ее скоропостижности

в потенции и месте действия

в осознании, что ее не будет как не будет и третьего (/второго/первого)

свидания.

кто кого в рот ебал — вопрос в россии праздный

ответ на него очевиден

(если только ты не твиттерский,

не подписан на залину

не вбиваешь грязное слово из четырех букв в строке поиска порнхаба

каждый божий день)

я ненавижу ons, fwb и bdsm

за надпись в профиле «полиамор» я стреляю в упор

остальным, конечно, вэлкам, моя дверь открыта:

целоваться часами, бегать от ментов, пить литры пива и дорогих коктейлей,

мочить ножки в неве, ходить на спектакли/концерты друзей и тех, кого

ненавижу

пока не пока не никогда никогда

никогда некогда однажды someday

настанет нагрянет счастливая ночь пробьют куранты

зачирикают птицы в шубы рыжие из серых переоденутся лисы

цветок папоротника расцветет

а я пересплю с тем, кто меня (хоть на одну ночь да) полюбит

а не просто согласится дать-выебать, да.

Я жива благодаря свиданиям

запиниваю фотки в своем сердце

и в телефонной папке boyzz

объективирую крепко

сотни стоящих хуев и рельефных прессов — вместо похода в лувр

сегодня мы не идем в эрмитаж –

мы идем смотреть на твои мышцы

гладить нежную кожу

трогать пухлые губы

(пока не иссохли)

слушать смешные теории

(пока не сменился максимализм практицизмом)

(пока не выжрала блеск из глаз повседневность)

возраст уродует всех

но больше всего он уродует

русского мальчика.

у тебя осталось три года

а ему осталось лишь писать картины

коды

тексты для сми

подкаты в тиндере

у некоторых осталась лишь зп на «меркантильных шлюх»

их поезд к звездам

заглох

мой мчится на всех парах

когда доедет не знаю

одна тут отдыхаю

подсаживайся

раздевайся

я королева эректильной дисфункции

мой взгляд медузы иссушает стояк

с тобой такое, конечно, первый раз

никогда такого не было

и вот опять

блядь

нет

я не блядь

это для здоровья.

Вирт

Правильно подобранные слова волнуют не меньше, чем

красивое тело

пухлые губы

голубые глаза

высокий рост

слава

чувство стиля

молодость и отсутствие образования (it’s a turn-on!)

накрашенные ноготочки

татуировки

его эйч-би-оу и маленький член

заказанная еда

такси до дома

«Панелька» в авто

вот это «ох, Лиза» в лс

ложки и утренний стояк

неловкий флирт

наглость победителя, прикрывающая интеллектуальное фиаско

дикпик Криса Эванса

взгляд снизу вверх сверху вниз

случайное прикосновение которое молнией

сплетни общих знакомых

вписка на плохой концерт

обязательные бесючие просмотры сторис

их вечное нытье и мои рассказы двадцати подругам о том, как 

всё.было.хуево.

Влюбляться меньше шести раз в году не комильфо, а самые

ботичеллиевские

пальцы столицы больше не будут у меня во рту…

«Thank you, next. I’m so fucking grateful for my ex»

Пинг.

Понг.

Пинг.

Понг.

Фразы как удары / ракеткой по мячу /продолжай в том же духе / я тебя хочу.

Талантливый и умный — это почти что красивый.

Пока мой мир вертится вокруг миллиона воображаемых, почти-реальных и 

реальных хуев,

ты словами,

караванами,

пароходами,

стихами,

игрой на пианино и всеми вот примочками:

давай давай давай,

ты такой четкий,

я такая мокрая.

Медея

Я отменяю всех, кого когда-либо любила.

Как страшный сон

как прекрасное далеко

как видение позапрошлой жизни

как нелепый фарс.

Всегда искала того, кто сможет меня уничтожить.

Страдала: три года

десять лет

двенадцать лет.

Потом: три дня,

полтора месяца,

полдня

полдня

два дня

полдня

(наловчилась)

Ребята-дилетанты, чей максимум — моя клиническая депрессия:

несколько посредственных факбоев

пара высокомерных селебов

один охуенный творческий (от текстов которого в дрожь)

и один заколдованный принц, чей поцелуй в кончик соска стоит десяти лет

отборной печали.

Не знала вкуса настоящей жизни, пока в сверкающих доспехах не появился

мой истинный Герой.

Пришедший, Чтобы Разрушить До Основания.

Славься, отважный,

идущая на смерть приветствует тебя.