вороньим криком, реющим углом
проброшенным бескрылыми словами
дух, вхожий в неба надъязычный том,
носился над проточными годами

ответственно настоль же, сколь отрешено
незнание мук танца перьевого,
с бумажной заскорузлостью полей
брачуемое безотчетной школой

поэтики себя и внешних стран —
расстанных, посещаемых, искомых
в ночи дорогой — женщиной в песках
и днем, в светейшестве тенями насекомым

в ней нет гордыни, колкости, сует
речей в обыденьи из сорного плюмажа,
но лишь бесстрастие —
непредвзятый менуэт —
рожденное улыбкой метранпажа