В августе Doxa опубликовала ответы студент: ок по поводу университетского активизма в России. Мы с интересом прочитали этот материал, но мы не согласны с тем, как в нем был проблематизирован университетский активизм: представленные в DОХе ответы касаются только развития гражданского активизма в российских университетах. С нашей точки зрения, невозможно представить полноценную картину российского университетского активизма, не приняв во внимание внутриуниверситетскую студенческую борьбу. Борьбы за университетские права и свободы — это тоже политизация.

Мы задали другие вопросы нашим респондент: кам, чтобы понять, что происходит с внутренним университетским активизмом и политизацией в университетах.

1. Как вы оцениваете ситуацию со студенческим активизмом в своем университете и в России? 

Студентка СПбГУ Юлиана Клименко, 4 курс: Со стороны может показаться, что студенческое сообщество разбито и в Университете не происходит ничего, кроме закручивания гаек и политически мотивированных отчислений, но это не так. На своем опыте я вижу, что практически на каждом факультете есть локальные группы, продвигающие свои интересы, образующие тесные сообщества и ведущие работы по отстаиванию собственных границ. Также в нашем вузе работают комитеты Большого студенческого совета и локальные студсоветы, некоторые из которых проявляют себя эффективно. Всегда хочется чего-то большего, но я считаю, что рано ставить крест на российских государственных университетах: в них все еще существует активизм и, я думаю, что в ответ на университетские репрессии его станет только больше. 

Студентка СПбГУ Галина (имя изменено по просьбе героини), 4 курс:  Одно я могу сказать точно: при моем поступлении в университет я чувствовала некоторую потерянность, как будто бы студенты долгое время метались в попытках ужиться с администрацией, пытались сосуществовать в законном поле и играть по взаимным правилам, но в последние два года студенческая активность как сообщества возросла. Еще пять лет назад я знала и даже общалась с молодыми людьми, неравнодушными к Университету — они жаловались, спорили, создавали кружки и свои СМИ, но сейчас мы особенно скалимся. Социально-политическая почва легко объединяет людей, остается только не упустить собственные настроения, не побояться дать им осознанное продолжение. Я верю, что студенческий активизм находится на пути большого потенциала и буду оказывать этому содействие.

Студентка НИУ ВШЭ Александра (имя изменено по просьбе героини): Чаще всего студенческий активизм транслируется с крайне однобокой позиции. Никак не представлено мнение «пассивной» части студенческого сообщества, которая фактически играет довольно значимую роль: либо это приспособленцы, либо «равнодушная масса». К счастью, это далеко не так. К сожалению, преобладают негативные коннотации — у всех разный социальный и культурный капитал, соответственно, опыт активизма в предыдущие годы, по которому определяют принадлежность к той или иной группе.

Студентка НИУ ВШЭ Наталья (имя изменено по просьбе героини): У студенческого активизма довольно интересное положение, как мне кажется. С одной стороны, в моем инфополе постоянно присутствуют новости о деятельности студенческих организаций и профсоюзов. Тем не менее, все эти новости так и остаются частью узкого круга «знающих людей». Скорее всего, эта ситуация свидетельствует о том, что студенческий активизм существует и расширяется, но все еще не достаточно для того, чтобы стать массовым или хотя бы широко известным. Причин этому можно назвать несколько, однако основной выступает, конечно же, пассивность, а порою — открытое недоверие администраций университетов по отношению к любому студенческому активизму, выражающиеся в недопущении каких-либо студенческих инициатив или же в несерьезном отношении к ним.

2. Каким вы видите взаимодействие с администрацией? Видите ли вы его возможным?

Юлиана: Мне кажется, что добиться улучшения жизни в общежитиях и развития кружков и секций на факультете невозможно без вмешательства администрации (студенты — народ зачастую небогатый, а спонсорство Университета может решить вопрос с закупкой материалов). В таком случае взаимодействие с администрацией просто необходимо. Часть вопросов, касающихся учебного плана или рабочих программ дисциплин, также решается при контакте с администрацией. Студенты, обсудив вопрос между собой, могут обратиться со своими требованиями к руководству университета.  В таком формате мне видится уместным и полезным взаимодействие с администрацией. Но прислушиваться к каждому слову власть имущих, конечно, не стоит, иначе протест быстро будет срублен на корню.

Галина: Как студентке, перманентно с ней взаимодействующей, мне тяжело объяснить, что делать с университетской властью. Издеваться и использовать — как бы жестоко это ни звучало, но понимать, что на местах (на факультете) работают люди, во многом не довольные верхушкой университета. Важно общаться, чтобы почувствовать отношения сотрудников к начальникам, технический сотрудник или член приемной комиссии — это не чиновник, а вот проректор — тот еще бюрократ и представитель власти. Стратегию, которой придерживаюсь я, кратко можно описать так: дружить и действовать вместе с теми, кому важна не власть, а университетское сообщество, а с остальными — спорить, ругаться, иногда обманывать, чтобы не отчислили. Взаимодействие с людьми, как говорил один преподаватель, «не университетского толка» возможно лишь для того, чтобы приблизить их исчезновение в университете или с разумной долей инструментов общения добиться более благоприятного положения для студентов (например, добиться выделения законных финансовых средств, направить жалобу на условия предоставления общежитий). Грубо говоря, заключить некоторый договор можно, но только в рамках правовых вопросов — и не увлекаться. Важно при этом сохранить умение пользоваться своим разумом и не впасть в кантовское несовершеннолетие, отдав свои воззрения на попечительство администрации, которая «лучше знает, что нужно студентам». А еще можно самоорганизоваться и решить многие проблемы без вовлечения администрации — собирайте донаты на студенческие аптечки, создавайте рабочие группы, собирайтесь кружками в кулуарах факультетов. Важно не видеть в администрации авторитет и не работать на систему — систему можно использовать в своих целях, но не способствовать тем самым ее деструктивной продуктивности. 

Александра: Если коротко, не вижу возможным.

Наталья: Я считаю, что на текущем этапе жизни сотрудничество с администрацией университетов не представляется возможным. Государственные учебные заведения ни в коем случае не могу допустить существование в их стенах любой организации, способной оспаривать решения этой самой администрации или даже (не может быть!) быть нелояльной к правящему кругу. Особенно это видно сейчас, когда любое несогласие с политикой университета приводит к массовым исключениям студентов и увольнениям сотрудников. Администрация ВУЗов не способна сотрудничать со студентами, борющимися за изменение и улучшение текущих условий жизни, так как единственным авторитетным источником для нее является нынешняя власть, чей голос заглушает любое заявление студенческих организаций

3. Институционализированные/независимые инициативы. Кто более жизнеспособен?

Юлиана: Они могут быть в равной степени жизнеспособными в зависимости от выбранной стратегии. Моя личная симпатия все же уходит независимым инициативам в случае, если они могут получить какой-то официальный статус — например, профсоюза или инициативной группы. Когда вы вступаете в комитет по правовым вопросам БСС или, собственно, в локальный студсовет, нельзя быть уверенным, что неугодный администрации созыв попросту не разгонят, заменив его на лояльное самоуправление. С независимой организацией бороться сложнее.

Галина: Институализированные инициативы, конечно, более долговечны по очевидным причинам, но, как мне видится, почти всегда уступают по масштабу и влиянию своих действий низовым. Главное же здесь — независимость и неограниченность формами отношений власти. Я верю в успех самоорганизаций и горизонтальных сообществ, потому что на своем опыте убедилась в их жизнеспособности. Иерархизация инициатив часто (но не всегда, иногда этот порядок нужен) ведет к появлению желания к власти, атомизированности и сведению человека к функции. Такие коллективы легко поддаются влиянию и давлению, не стоят крепко на идейных началах. Хотя более важно то, что независимые проекты строятся на доверии между участниками ввиду коллективной безопасности — вы можете работать, не зная друг о друге многого, но обязаны быть уверены в надежности другого. Эта клейкая субстанция доверия связывает вас и двигает вперед нетворкинг. Кроме того, особые рабочие отношения (основанные на почти дружеском доверии, но не сокращающие дистанцию близости между участниками) внутри такого коллектива создают, как мне кажется, тот тип социальности, в котором активисты оказываются перманентно замотивированы — общими целями, принципами, ценностями. Системный активизм не работает на эти внутренние социальные связи долговечно. Мы в разных независимых коллективах часто воспринимаем себя не как семью, но как коммуну — место, которое вы разделяете с другими, при этом работая и на индивидуальное благо, и на коллективное. В этом смысле я считаю очень важным, чтобы инициатива выработала свою субъектность, которая в свою очередь должна пониматься дискретно — как сложный компьютер, работающий слажено только при исправности всех своих частей. Удивительным будет сказать, что я верю в низовые инициативы как в самые безопасные — но именно в них люди при всем бесстрашии соблюдают протоколы безопасности и наиболее готовы к любым поворотам судьбы. Близость к институции дает только иллюзорное чувство безопасности и легитимности, которое легко может пошатнуться именно за счет очевидности связей — лучше всего, когда вас как активистов объединяют только те вещи, которые сложно использовать против вас. 

Александра: Зависит от аудитории и готовности студентов участвовать в них. Сначала может показаться, что институционализированные инициативы более жизнеспособны за счет того, что они являются, если можно так сказать, официальными представительствами, благодаря которым условным конформистам обеспечивается безопасность, защита прав и, конечно же, привилегий со стороны государства. Однако, на мой взгляд, более выносливыми оказываются независимые инициативы, так как чаще всего они основываются на совершенно иных принципах. Например, горизонтальности связей и репрезентации интересов негласного большинства.

Наталья: Только независимые инициативы! В силу неповоротливости и зачастую политической ангажированности правящих кругов университета ни они, ни лояльные ей организации не могут предложить что-либо, способное улучшить жизнь студентов или что-то действительно изменить (не считая изменений в худшую сторону). Только независимые инициативы, акции и кампании способны привнести хоть что-то действительно стоящее.  Эти инициативы могут быть не совсем удачны в практическом плане, так как в большинстве могут быть заблокированны администрацией. Самое главное заключается в том, что только независимые инициативы способны обеспечить общественную огласку и приковать внимание к поднимаемой в рамках этой инициативы проблеме или положению.

4. Насколько политизированы студенты ваших университетов?

Юлиана: Не могу сказать точно. Мне кажется, что вопрос степени политизированности колеблется от факультета к факультету. Я учусь на гуманитарной специальности и ощущаю неолиберальный дискурс в словах и действиях сверстников. Математики, кажется, больше увлечены математикой, чем политическими событиями в стране и мире. К тому же, их стипендии зачастую в три раза больше наших повышенных — и в дюжину больше наших обычных стипендий, доступных нам за учебу без троек. 

Галина: Сложно сказать, насколько политизированы студенты относительно других частей гражданского общества, но можно сделать такие выводы: с недавних пор даже иметь предпочтения в отношении политической мысли стало чем-то сверх обычного, аполитичность стала рутиной. Кажется, что одна значительная сторона студентов запрятала свою политичность глубоко в сердце, другая же — открыла для себя интерес и переживание в отношении политики, необязательно большой. Очевидно, что время сыграло злую шутку, и твоя политизированность стала тем, что ты будешь прятать от чужих глаз. По сравнению с теми временами, когда я еще не училась в университете, кажется, что уровень вовлеченности студентов снизился по понятным причинам, но это же и заставляет на волне недовольства изобретать новое — новые политические сущности, многие студенты именно сейчас вошли в активистское поле, но насколько их много — к счастью, и не посчитаешь.

Наталья: Политика сильно исказила академическую жизнь студентов, поэтому каждый из нас испытывает сильное влияние политического дискурса на себя. Среди моих однокурсников и знакомых-студентов никто не отрицает этот факт. Тем не менее, внутри студенческого сообщества наблюдается тенденция к замалчиванию политической позиции и ее обсуждения. Сложно представить студента, который сейчас не читает новости или не имеет никакого мнения по поводу текущих событий, однако гораздо проще понять, что эксплицитное соотнесение себя с какой-то политической позицией может быть довольно опасным. В силу этого фактора можно лишь гадать об истинном уровне политизированности студентов, но говорить об отстутсвии этого явления невозможно. 

5. Как Вы считаете, университетский активизм — это про политику или нет. Политизирует ли он студентов и должен ли? Как вы относитесь к тезису: бороться за свой университет и участвовать в политике не то же самое?

Юлиана: Здесь нужно сначала ответить на другой вопрос: поддерживаем мы локальные идентичности или считаем, что нужно стремиться к глобальному? В моем понимании студенты могут участвовать в политике, а могут и не участвовать, и это два пересекающихся, но не равных между собой множества. Моя мечта — Средневековый университет, где занимаются исключительно обучением. К сожалению, внешние обстоятельства не благоволят тому, чтобы студенты занимались исключительно учебой, а потому, наверное, активизм касательно студенческих вопросов может вылиться в политизацию. Конечно, когда администрация не удовлетворяет твои требования, общежития разваливаются, а неугодных студентов отчисляют, в какой-то момент появляется мысль о том, что это не ректор такой плохой. Он, конечно, не герой, но часть большой плохой системы, и его подчиненные — такие же части системы, и ожидать от них чего-то доброго и хорошего до глобальных изменений не стоит. Но делать студенческий активизм плацдармом для подготовки партийных политических активистов не стоит. Оставьте студентам право учиться, а не совершать революцию. Но и запрещать ничего не стоит. Если студент сам по себе политизирован и хочет делать революцию — пускай. Однако студенты и студенческий активизм никому ничего не должны.

Галина: Мне кажется правильным разделять политический и студенческий активизм, но только в контексте безопасности. Я верю, что студенческий активизм отличается от чисто политического, но включает его в себя (представьте круги Эйлера, но не с множеством А и подмножеством В, а где два множества имеют пересечение). Кажется, что невозможно не чувствовать дискурс государства в государственном вузе — что же это, если не политика? Как университет может быть вне политики, если политика сама его уже захватила? Еще при возникновении классического гумбольдтовского университета отношение университета и власти было проблемным полем («задача государства заключается в том, чтобы организовывать, помогать развитию университетов, а затем — терпеть их свободу»). Сейчас мы можем лишь бороться за его высвобождение. Расшатывать власть нужно со всех сторон. Мы как студенческие активисты можем это делать изнутри, создавая и поддерживая университетское общество, построенное на понимании университета как места производства и критики знания, бесконечного самоанализа и преодоления кризиса. Университет умирает и возрождается сотни раз, оставаясь местом, где встречаются искатели невозможной истины и те, кто на нее претендуют. Наша же задача, как активистов, поддерживает этот поиск и действовать критически. Внутри университета можно решать более приземленные и бытовые вопросы, это не менее важно, но даже внутри таких задач есть разные методики. Одним словом, обходить стороной политику, конечно, можно, но она настигнет вас сама. Если вас интересует не идейная работа, но строительство гражданского общества (я тоже очень хочу простого комфорта существования, человеческого и доброго), то вы можете действовать внутри него, и это тоже будет частью устройства Университета. В конце концов, неважно, активист ли ты или нет, когда ты студент и хочешь жить хорошо, главное — действовать, но помнить о рисках и общаться со своими коллегами, вместе всегда лучше.

Александра: Университетский активизм, по моему мнению, может быть организован совершенно по-разному. Сейчас тяжело отделять одно от другого: при желании заниматься наукой на данный момент практически невозможно представить жизнь без политики и соответствующих полей. Видимо, это влияние внешних факторов, при которых университет оказался частью существующей системы. Никогда не догадаешься, когда, предположим, экологический кружок будет расформирован и по каким причинам. То есть это все про политику, но иногда и нет, зависит от идеологической направленности ВУЗа и рамок дозволенного в нем: одни политизированные течения могут одобряться и поощряться, в то время как другие — совершенно нет. Также считаю, что в теории университет может политизировать студентов вследствие организации и консолидации локальных групп внутри студенческого общества в зависимости от схожести мировоззрения, но он не должен делать это насильно, навязывая противоречивые и сбивчивые принципы.

Наталья: Университетский активизм может быть подстегнут событиями, которые происходят в ВУЗах из-за политики, но он не является частью политики. Студенческие инициативы в первую очередь направлены на то, чтобы бороться с несправедливостью и проблемами внутри университетов, а не с политической ситуацией. Нельзя отрицать, что политика играет свою роль в том, чтобы спровоцировать какую-либо кампанию, но главной целью подобной кампании будет изменение университетской среды, а не условное свержение власти. Студенту не обязательно быть политическим активистом, чтобы, например, высказаться против неподобающих условий проживания в общежитиях или грубого обращения со стороны других студентов или преподавателей. 

6. Должно ли быть университетское движение в России общим?

Юлиана: Да, но отчасти. Здорово, когда студенты солидаризируются между собой и с преподавателями. Однако стоит учитывать локальные интересы каждой инициативной группы, гончарного клуба, экологического кружка, комитетов БСС и ЛСС на факультетах. Я не верю в координационные советы, но мне кажется, что какая-то третья инициатива (как Университетская платформа) должна существовать и выдвигать акции, проводить мероприятия, в которых студенты могут перезнакомиться и обменяться опытом. Однако прочие конфедерации и постоянные объединения без учета локальных интересов, как мне кажется, широго отзыва не найдут — я бы в такую организацию не вступила, зная, что мои скромные интересы учитываться не будут в пользу глобальной политической борьбы. Бороться за штукатурку стен в общежитиях и бесплатную стирку — пожалуйста. А вот свергать ректорат, пожалуй, без меня. Ленин не зря писал об «объективных обстоятельствах», которые в настоящее время я не наблюдаю. 

Галина: Я боюсь централизации и генерализации студенческого движения в России, потому что это ведет к подсвечиванию наиболее активных студентов, которым будет угрожать опасность. Боюсь, что организации потеряют свои субъектности и потухнут за большими идеями единого движения — мы можем укрупняться и разрастаться, активизировать других, но не объединяться в неоднородное целое. Я вижу будущее студенческого движения за сетью организаций и инициатив, призывающих друг друга к кооперации, взаимопомощи и поддержке, но уважающих целостность каждой инициативы. Сейчас нам нужно строить новое — а потом уже хотя бы думать о том, чтобы новое стало общим. Главное здесь — знать друг о друге и помогать сосуществовать. Общность движения на этом этапе, как мне кажется, имеет риски подорвать личную заинтересованность, аффект приятной коллективности. Для многих из нас «общее движение» — это что-то между «Движением первых» и «Молодой гвардией», общее как причастное к государственному дискурсу. Унифицировать и объединить — это удел власти, но в противовес этому мы можем эгалитарно (со)существовать в виде множества сообществ, кружков и групп. 

Александра:  Такая перспектива выглядит безумно утопической (на мой взгляд). Хочется чтобы было что-то такое, что напоминало бы незамысловатое макраме: все связаны и переплетены друг с другом, все важны в конструкции, но при этом все равны. Эссенциализма не существует (точнее, его не хочется), не существует абсолютно тождественных путей решения. Главное помнить о взаимности и сотрудничестве. 

Наталья: Университетское движение должно быть открытым для инициатив и не оставаться в рамках одного университета, потому что зачастую можно увидеть одни и те же проблемы в разных учебных заведениях. Однако у всех, кто вступает на путь студенческого активизма, должно быть понимание цели и принципов этого самого активизма. Только за счет солидаризации студентов на почве общих проблем возможно искоренить эти самые проблемы. Не обязательно создавать всероссийские организации для того, чтобы быть способными к объединению, но обязательно сознавать себя как элемент студенческой орагнизации, борющейся за собственное лучшее будущее.