Война, это всегда продукт модерна. Где пуля-дура, а штык-молодец. Война это ветвистая симуляция, яркого лоскутного одеяла. Это разлом, щель, где отсутствует речь, этот символический обмен никогда не равный нулю. Перегруз символов создает коллапс интерпретации. Суть — дуло автомата, как свидетельство неудержимого желания обмена. Страсть к обмену, зависимость от обмена. Как оппозиция-страсть к потреблению, где смерть мерцающий, но не задействованный символ. Смерть теряет цену, тускнеет, символ требует немедленного оголения, немедленной актуализации. Терроризм-насильное требование немедленного актуализации знака, терроризм — требование немедленного обмена, требование акта обмена. И это требование будет удовлетворено в любом случае. Как писал Жиль Делёз в своем «Трактате о номадологии», война может успешно выполнять роль альтернативного государству принципа социальных отношений.

По мере диффузии изменяется и ценность. Самое горячее на поверхности горизонтальной дискурсивной лужи видимо, обсуждаемо, реакционно в символическом поле. Вопрос о ценности жизни не стоит, жизнь это не ценность, жизнь это средство удовлетворения акта символического обмена. Гуманизм-еще один вид симуляции, остывшей, обесцененный, символ, не требующий обмена. Символ, ставший врожденным, от этого лежит холодным камнем на берегу бурного потока, символ накопленный и отложенный в шкатулку с критерием «драгоценность», декор, который уже не годится даже для базиса в межличностной коммуникации.

Но сегодня традиционная война окончена. Остается вопрос, что делать с трупами? Ведь только для них единственных война окончена.