Видеть и рассказывать — не одно и то же. Речь скрывает опыт человека, а не показывает его. Рассказывать — значит приводить свое воображение в движение, поэтому рассказ — это воображаемый опыт путешествия по следам увиденного.

Самолет заходил на посадку в аэропорт «Храброво» со стороны Балтийского моря. Сквозь плотный слой облаков стала проступать поверхность воды, по которой неслись белые полоски пенистых волн. А потом появился материк с квадратами светло-зеленых полей и пятнами темно-зеленых лесов. Мы подлетали к суше, сердце замирало, а к горлу подступал ком от небольшой тряски. Земля приближалась, самолет снижался, все ждали первого поцелуя стихий. Наконец, самолет плавно приземлился, и пассажиры зааплодировали профессионализму капитана. Я вышел на бодрый балтийский ветер и отправился в город.

Калининград — уникальный город в истории России, положивший семидесятилетний слой русской жизни на семисотлетнюю немецкую историческую традицию Кёнигсберга (основан в 1255 г.). При знакомстве с ним появлялось ощущение, что передо мной город в городе. Старый просвечивал сквозь современный, но уже в отдалении, показывая то там, то здесь мерцающие знаки памяти. Тевтонская крепость, ганзейский город, столица Прусского герцогства и Прусского королевства, центр немецкой провинции Восточная Пруссия — и теперь русский областной город. После английской бомбардировки в 1944 году и штурма Красной армией в 1945 году Кёнигсберг достался СССР в полуразрушенном состоянии. Изначально не было никакого плана по реновации в первые послевоенные годы. В первую очередь остатки зданий использовались для добычи строительного и инженерного материала, который на баржах вывозили на восстановление Ленинграда.

Кёнигсберг считался «оплотом прусского милитаризма» и «логовом фашистского зверя», поэтому вымарывалась предыдущая страница истории города и края, все связанное с довоенным прошлым. В ходе советизации вместо немецкого города-крепости должен был появиться новый советский город. Помимо разбора развалин на кирпичи и обживания сохранившихся зданий новыми советскими людьми шел стихийный процесс перекодирования культурного пространства: уничтожалось все немецкое и замещалось русским бытом первых переселенцев. Сказывалось ожесточение военных лет и чувство мести к недавним врагам. В уцелевших домах крушили мебель и фарфоровый сервиз просто из–за неприятия и нежелания иметь с этим ничего общего, выражая как бы перепад культур в одном месте. До сих пор кое-где сохранились обезглавленные прусские орлы на фасадах старых домов — приметы первых лет Калининградской области. По воспоминаниям русских переселенцев, «надписи немецкие были, их закрашивали, но часто не получалось — надписи на домах проступали вновь. Тогда приходилось срубать» [1].

Несколько десятилетий ушло на поглощение остатков немецкой культуры. Советское градостроение наложило идеологический отпечаток на образ города, в котором даже остался долгострой с 70-х гг. прошлого века — Дом Советов, своеобразный символ слегка эфемерной калининградской реальности.

Что я увидел в современном Калининграде? Благоустроенный центр города со скверами, фонтанами и многочисленными магазинами, ресторанами и торговыми центрами — типичный урбанистический ландшафт постиндустриального города. Однако не это, на мой взгляд, придает очарование городу с многовековой историей, которую до 90-х гг. старались не замечать, застраивая кварталы серийными домами, расширяя улицы и возводя эстакады через реку Преголя. Так исчезли известные по старинным открыткам Альтштадтская, Штайндаммская, Трагхаймская, Пропштайкирхе, Альт-Россгартенская и Новая Россгартенская (самая высокая в городе) кирхи. Но сохранились Юдиттен кирха (сейчас Свято-Никольский собор), Луизен кирха (областной театр кукол), Кройцкирхе (Крестовоздвиженская церковь) и некоторые другие. Разумеется, это случалось во всех советских городах и не является индивидуальной драмой Калининграда, за одним исключением — эти католические и лютеранские кирхи сначала лишились своих депортированных в Германию прихожан, а затем исчезли сами. Когда уходит культура, остаются руины цивилизации…

Особенно памятным событием для новых жителей стало окончательное уничтожение развалин Кёнигсбергского замка (Königsberger Schloß) в 1968 году — ритуальный разрыв (буквально взорванные руины) с прошлым. Все, что осталось от замка, в котором когда-то находились Валленродская библиотека и исчезнувшая Янтарная комната, было разобрано на кирпичи и использовано на строительство новых домов. Это был идеологический шаг партийного руководства — старому символу Кёнигсберга, памятнику «прусского милитаризма», не место в советском городе! И все же некоторая, ироническая, преемственность в Калининграде осталась: дом, в котором находилась кёнигсбергская штаб-квартира Гитлерюгенда, перешел обкому комсомола, а в здании бывшего прусского полицай-президиума размещалось областное управление КГБ, а теперь ФСБ.

Кстати, если спросить о гении места (genius loci) Калининграда, то для большинства жителей и гостей города это будет самый знаменитый горожанин — Иммануил Кант. В честь него названы университет (БФУ имени И. Канта), остров и улица, правда, всего с одним домом на ней — Кафедральным собором, у восточной стены которого находится могила великого философа. В здании собора находится и музей им. И. Канта, экспонированный на нескольких этажах, а на самом верху расположен зал с посмертной маской философа, словно парящей над городом-призраком.

С Кёнигсбергом связаны и другие примечательные имена. В 16 веке сюда приезжали Мартин Лютер и Николай Коперник. Здесь родился и учился Эрнст Теодор Амадей Гофман. В Кёнигсберге физик Мориц Герман Якоби изобрел первый в мире электродвигатель, в местной обсерватории астроном Август Людвиг Буш сделал первую в истории фотографию солнечного затмения. Большинство из первых президентов основанной Петром Первым Петербургской Академии наук являлись выпускниками Кёнигсбергского университета, который мог бы считаться старейшим на современной территории России. Университет был создан прусским герцогом Альбрехтом в 1544 году и впоследствии получил неофициальное название Альбертины. В 1945 году его история заканчивается, а нынешний университет был образован в 1947 году. И вряд ли можно говорить о какой-то преемственности, особенно учитывая тот факт, что последний ректор Альбертины Ганс Бернгард фон Грюнберг в конце войны ушел добровольцем в вермахт, попал в русский плен и впоследствии уже в ФРГ основал ультраправую Национал-демократическую партию Германии. Еще один неустранимый разрыв в истории города.

Вообще, явные контакты России с Кёнигсбергом начались с конца 17 века, когда в 1697 году сюда прибыло Великое посольство, вместе с которым инкогнито прибыл Петр Первый под именем Петра Михайлова. Помимо дипломатических встреч с курфюрстом Бранденбурга Фридрихом III, молодой царь совершенствовался здесь артиллерийскому мастерству и устройству фейерверков. Далее, во время Семилетней войны Кёнигсберг несколько лет входил в состав Российской империи, а Кант побывал подданным императрицы Елизаветы Петровны. В 1807 году был заключен Тильзитский мирный договор в Тильзите (сейчас Советск в Калининградской области) между императорами Александром и Наполеоном, закончивший русско-прусско-французскую войну. В начале Первой мировой войны, в 1914 году, в Восточной Пруссии, у Танненберга, погибла русская армия генерала А.В. Самсонова. И наконец, в 1946 году — Кёнигсберг вместе с частью восточно-прусской области входит в состав СССР, а город переименовывается в Калининград в честь товарища Михаила Ивановича Калинина, никогда не бывавшего в Кёнигсберге.

Разговоры о возвращении исторического названия городу ходят с начала 90-х гг. по типу переименования Ленинграда в Санкт-Петербург. Рассказывают анекдот о спикере Совета Федерации В.Ф. Шумейко, который вбросил симулякр, предложив считать топоним города названным не в честь Калинина, а по причине обилия в городе калины. В ответ народное бессознательное породило собственную этимологию: Калининград следует переименовать в Люксембург из–за большого количества коммерческих киосков, носивших название «Люкс». Тем не менее, большинство жителей были и остаются против, хотя в быту называют свой город просто «Кенигом».

Самым спорным моментом стали дискуссии о восстановлении Замка, ведь речь идет о культурно-этнической идентичности города и горожан, а не просто создании историко-ландшафтного парка. Когда в Москве восстанавливали храм Христа Спасителя, то это был символический акт, попытка вернуть прошлое в настоящее в виде традиции (Россия снова православная страна). Когда же предлагают вернуть символ немецкого города, давно ставшего русским топосом, то это будет означать откат от периода победителей к периоду побежденных. Такова логика калининградских защитников статус-кво, и это помимо правовых и финансовых вопросов. К слову, в калининградском городе-побратиме Данциге-Гданьске с похожей немецко-польской судьбой почти полностью восстановлен исторический центр согласно довоенному виду. Приводить это в пример было бы некорректно, так как этот город, несколько раз переходивший за многовековую историю то к немцам, то к полякам, Польша изначально считает своим, и проблема восстановления памятников вплетается в общую историю.

В самом Калининграде за последние годы происходят изменения в архитектурном образе исторического центра. Разрабатываются программы, проводятся конкурсы проектов по созданию псевдоисторической застройки города. На месте старого района Ломзее появилась стилизованная Рыбная деревня на набережной когда-то существовавшего Рыбного рынка (Фишмаркт), а рядом отель «Кайзерхоф». За названиями и архитектурными комплексами скрывается туристический кич, собственно и рассчитанный на посещаемость города.

Самым тихим местом в городе является упоминавшийся остров Канта (Кнайпхоф). До войны это был оживленный плотно застроенный район города, насчитывавший 28 улиц и 304 дома, полностью разрушенных бомбардировками. Сейчас здесь восстановлен Кафедральный собор (Konigsberger Dom) и разбит липовый парк. На аллеях установлены ностальгические стенды с названиями прежних улиц и старыми фотографиями. Похоже, здесь ходят по костям исчезнувших поколений.

Как и у любого древнего города, у Кёнигсберга остались городские легенды, любимая тема местных краеведов и экскурсоводов. Наверное, самая известная из них — задача о семи мостах. В старинной задаче о кёнигсбергских мостах (Königsberger Brückenproblem) спрашивалось: можно ли пройти по всем 7 мостам города ровно по одному разу? В 1736 году Леонард Эйлер доказал, что сделать это невозможно, попутно создав математическую теорию графов. Однако существует нетрадиционное решение этой задачи, связанное с Кайзером Вильгельмом II, который решил эту задачу за полторы минуты. К всеобщему удивлению ученых умов, кайзер просто приказал построить восьмой мост, который и был возведен в 1905 году и получил название Императорского (сейчас Юбилейный). И до сих пор в Калининграде остается восемь мостов через Прегелю и ее рукава.

Я бродил по городу, встречая контрасты между музейными напоминаниями о прошлом, советской эпохой с ее серыми панельными домами и современными новодельными зданиями, и пытался определить свои ощущения от прикосновения к элементам увиденного. На набережных реки и прудов сидели рыбаки в ожидании своего улова — здесь это распространенный досуг для жителей. На улицах асфальт иногда чередовался с мощеным булыжником, гудели трамваи, повсюду росли каштаны и липы, а на ивовых ветках висели шарики омелы. У сохранившихся старинных ворот Кёнигсберга я наблюдал активность туристов и школьных групп. Будничная жизнь провинциального города окружала меня, старавшегося встроиться в ритм движения людей и транспорта. Немецкая земля давно приняла русские саженцы, но Восточная Пруссия осталась в прошлом. Сегодняшние попытки уловить и удержать характер (couleur locale) чужой эпохи выглядят игрой в Европу и стремлением казаться современными на фоне советского культурного пространства, все еще не отпускающего город и его жителей. Памятники, мемориалы, названия улиц и сама архитектура — все это постоянно напоминает о том, что Калининград являлся военным форпостом СССР в Европе. Ситуация начала меняться в 90-е гг., когда приграничная Калининградская область сняла запрет на въезд иностранцев, и туристы, в первую очередь из Германии и Польши, стали постоянными посетителями города. Советский облик города постепенно трансформировался в военно-мемориальный — Калининград олицетворяет воинскую славу России: вместо памятника Ленину на главной площади Победы, до 1945 года носившей название Адольф-Гитлер-Плац, появилась Триумфальная колонна, а напротив — храм Христа Спасителя, первого собора в традициях русского церковного зодчества на калининградской земле. Большая Россия продолжает удерживать свой убегающий в Европу анклав с помощью артефактов культурной памяти, уже не только военно-патриотической, но и официально-православной.

В Восточной Пруссии русская история покрыла немецкое культурное наследие, заполнив цивилизационные формы собственным содержанием, не всегда соразмерным принимающей основе. Так, в бывшей кирхе с готическим иконостасом странно видеть заново освященный православный храм, а в теперь музейном Кафедральном соборе концертные скамьи переставлены на запад, лицом к органу и спиной к отсутствующему алтарю. Для первых переселенцев из центральной России и Белоруссии освоение новой территории стало культурным испытанием, отторжением или равнодушием к «неметчине» с одновременной необходимостью переходить к мирной жизни в непривычных условиях стыка культур. Многие русские крестьяне впервые встречались с ванной, унитазом или стиральной машиной в бывших немецких домах, раковины использовали для хранения воды. Удивление вызывал асфальт, который гладили руками, не понимая его назначения. Два потока — завербованных или просто бежавших от разрухи русских и депортируемых немцев в 1947-1948 гг. — определяли тектонику новообразованной области. С годами Калининград все более утрачивал вид немецкого города, подчиняясь плану массового индустриального строительства. Как вспоминали жители, «…за последние два десятилетия город преобразился. Правда, и грязнее стал. Общая культура ниже. Но сам город стал красивее…» [2]. Мне кажется, что такое противоречивое отношение к родному городу осталось у калининградцев до сих пор.

Сейчас в городе ведется работа по восстановлению уже немецкой «исторической памяти»: проводятся выставки, издаются книги и альбомы, как, например, мне попались альбом художницы Кете Кольвиц и книга музыканта Михаэля Вика, уроженцев Кёнигсберга. В музеях надписи дублируются на немецком языке в знак уважения к частым гостям из Германии. Вызывает эмоциональный отклик альбом калининградского фотографа Дмитрия Вышемирского «Кёнинсберг, прости», в котором автор ищет истоки своей детской любви и преданности родному городу. Ключ к своеобразию края пытается найти и калининградский писатель Юрий Буйда: «у моей малой родины немецкое прошлое, русское настоящее, человеческое будущее». Здесь ведут диалог со своим прошлым, и образ города ищут где-то между памятью и воображением. Прошлое, которое мы не можем историзировать, становится мифом, личным или коллективным. Это своего рода защита от травматического опыта разрыва с прошлым.

Стал ли 1945 год в истории Кёнигсберга-Калининграда границей, разделяющей две эпохи, два мира «своего» и «чужого»? Какой возраст у города — 70 или 700 лет? Или старый Кёнигсберг остался в музеях и на этикетке местного коньяка? В конце концов, город — это не стены, а его жители. Кем они себя считают? Мой гид оказался родом из Новосибирска, живущим здесь уже несколько лет и ставшим знатоком достопримечательностей. Водитель, который вез меня в аэропорт, приехал в Калининград из Украины, но спрашивал у меня, как мне понравился их город. Проведя здесь несколько дней, я понял, что это город, в который хочется возвращаться, чтобы ностальгировать на краю молчаливого прошлого, испытывающего нас:

Город возвращения

Кто-то среди развалин бродит, вороша

листву запрошлогоднюю. То — ветер,

как блудный сын, вернулся в отчий дом

и сразу получил все письма.

Иосиф Бродский, Открытка из города К. (1968)

Примечания

[1] Из книги: Восточная Пруссия глазами советских переселенцев: Первые годы Калининградской области в воспоминаниях и документах / Под ред. Ю.В. Костяшова — СПб.: Бельведер, 2002 г.

[2] Там же.