…Но я знаю, что я хочу кипеть и хочу, чтобы солнце

И жилу моей руки соединила общая дрожь.

(В. Хлебников)

Жанрово перетекающий от исследования и философского эссе к поэтическому высказыванию, текст канадского культуролога Имре Земана призывает задуматься о тех обещаниях, которые нам будто дала солнечная энергия.

«Вскоре (как нам говорят) мы овладеем изобильной энергией и силами, идущими с ней. И она будет чистой!». При отказе от ископаемого топлива мы увидим все небо в алмазах или для счастливого будущего недостаточно сменить тип энергии? Солнце дарит себя от избытка и подсказывает, что имеет смысл бороться за «солярность» как политику, способную ответить на грядущие вызовы.

Мы попросили автора статьи «О солярности: шесть принципов энергетики и общества после нефти» Имре Земана написать комментарий для русскоязычного читателя.

«Солярность» — придуманное слово, впервые представленное миру моим коллегой Дарвином Барни и мной. Этим словом мы хотели передать идею солярного не только как формы энергии, но исторической эпохи и состояния бытия. Что грядёт после грязной и жестокой геополитической драмы эпохи ископаемого топлива? Что за вопрос, конечно же солярность! Что интересовало нас в термине, так это размышление, как именно может выглядеть солярность. Окажется ли ждущее нас впереди просто политической уловкой — технологическим решением для одного симптома глобального капитализма (например, чрезмерного производства диоксида углерода), которое оставит причины проблем нетронутыми? Или же бесконечная энергия станет толчком к новым формам солидарности? Блеск солнечной энергии может затмить наше видение, не давая оценить, что в действительности происходит. Он также может осветить нам темные прежде пути к новому оживленному будущему. Своим эссе я надеюсь начать дискуссию о концептуальной и политической борьбе за наши энергетические будущие, борьбе, разворачивающейся уже сейчас. Когда Дарин впервые ввёл «солярность» в Google, то получил ответ: «Вы имели в виду солидарность?» Теперь на такой запрос предлагается страница банка. Этот поворот прекрасно иллюстрирует, что именно стоит на кону для всех нас.— Имре Земан для taste the waste

перевод: саша бардашев для taste the waste

редактура: саша мишугина

иллюстрации: ииван кочедыжников

оригинал: On Solarity: Six Principles for Energy and Society After Oil, Imre Szeman, Stasis, Vol 9 No 1 (2020): Terra, Natura,

Abstract: В этом эссе критически анализируются надежды, страхи и фантазии, сопровождающие социальные и политические прогнозы о будущем переходе на солнечную энергию. Основанием для анализа становятся шесть принципов понимания солнечной энергии, разработанные с целью привнести контекст и комплементарность в однозначный энергетический нарратив, уже формирующийся вокруг этого источника энергии. Солнечная энергия содержит двойное обещание: энергия без топлива и бесконечная энергия. Но, несмотря на радикальные возможности, которые появляются в результате этого фундаментального переосмысления нашего отношения к энергии, последняя также налагает всевозможные ограничения: экологическая нагрузка от производства материалов, необходимых для создания солнечной энергии; черствая реальность существующих экономических и политических моделей, которые работают на сдерживание изменений, привносимых солнечной энергией; и механизмы власти, которые, вероятно, будут удерживать ее в рамках (в политэкономической терминологии Жоржа Батая) ограниченной экономики (distinct economy). Вопреки технодетерминистической тенденции представлять, будто внедрение солнечной энергии само по себе произведет радикальные социальные изменения, я предлагаю с необходимостью артикулировать и бороться за «солярность» и политику, соответствующую грядущим вызовам солнечной эры.

0. Солярность

— сущ. форма, состояние или качество, развитые в отношении к солнцу или энергии, полученной от солнца. Примеры: I. Она хотела лучше понять, что называют солярностью; II. Наконец, столетие промешкав с другими формами отношений с энергией, они смогли вернуться к солярности; III. Если коммунизм = Советы + электричество, тогда солярность = работа по созданию общего + солнечная энергия; IV. Хотя ископаемое топливо происходит от солнца, оно активно противостоит всему, что напоминает солярность.

У этой работы простая цель: установить и подвергнуть критике основные заявления о солнечной энергии как источнике энергии, заменяющем ископаемое топливо. Эти заявления не всегда прямо или очевидным образом высказываются сторонниками или критиками солнечной энергии, но развиваются одновременно с увеличивающимся объемом солнечной энергии в мире[1]. Сегодня лишь горстка философов и мыслителей уделяют значительное внимание теоретическому аспекту солнечной энергии (Bataille 1988; Groys 2015; Salminen and Vadén 2015; Stoekl 2007). Современные концептуальные и политические заявления касательно солярного (как синонима для всех возобновляемых источников энергии) были скрыты или отброшены по одной простой причине: из–за веры, что солнечная энергия спасет нас от самих себя[2]. Здесь я представляю шесть принципов солнечной энергии в попытке возобновить дискуссию о солярном — начатую независимо Жоржем Батаем и Иваном Илличем — по-разному представленную в конкретные исторические моменты разными экологическими и политическими проблемами. Эти принципы следует относить не узко к солярному, но и к социальным и политическим воображениям и желаниям, которые солярное описывает и определяет, как в настоящем, так и в будущем. Я рассматриваю эти принципы как основу эволюции в energy humanities* (Bellamy and Diamanti 2018; Szeman 2019; Szeman and Boyer 2017), которая до сего дня фокусировалась более на политическом анализе обществ, основанных на добыче ископаемого топлива, нежели на понимании грядущих после них — солярных.

[1] Недавняя заметка в Wall Street Journal говорит, что «согласно Международному Энергетическому Агентству, межправительственной организации по вопросам энергетической политики, за последнее десятилетие, солнечная энергетика выросла от менее 1% мирового потенциала электроэнергии до ожидаемых 9% к концу 2020. МЭА ожидает рост до 24% к 2040 году, что сделает солнце наибольшим единичным источником энергии». См. Dvorak 2020, — здесь и далее прим. авт.

[2] Критику техно-утопических надежд, возложенных на солнечную энергию, см. Barney and Szeman 2021; последняя глава в Malm (2016: 367-88).

*Energy humanities (гуманитарная энергетика) — развивающееся направление междисциплинарных знаний с фокусом на проблемы энергетики в социальном контексте. Как объясняет сам Земан, гуманитарная энергетика старается преодолеть разграничение «теоретических» и «прикладных» наук. Гуманитарная энергетика отказывается рассматривать энергию как исключительно техническую проблему и исследует ее как набор привычных для «гуманитарного» знания вопросов, — прим. ttw.

1.Энергия как энергия, или Возможности

Обычно говоря об «энергии», мы на самом деле подразумеваем топливо: материю, из которой можно извлечь энергию (см. Pinkus 2016). Каждый вид используемого сегодня топлива требует инфраструктуры для производства энергии: от костров до атомных электростанций. В процессе превращения топлива в энергию оно всегда оставляет материальный след, будь то пепел и диоксид углерода или отработанные ядерные тепловыделяющие элементы. Такого не происходит при использовании солнечной энергии: здесь мы, похоже, нашли способ убрать топливо из процесса производства энергии. По сути, солнечная энергия обещает доступ к энергии как энергии — то есть без топлива и без отходов.

Солнечная энергия — это обещание чистой и неограниченной энергии. Солнце вырабатывает колоссальное количество энергии. За полтора часа количество энергии, которое достигает Земли (480 эксаджоулей), больше, чем человечество потребляет за год (это сравнение говорит об эффекте антропоцентризма на планету в той же мере, что и об объеме произведенной солнцем энергии: мы уже сравниваем потребление энергии с производством звезды!). Еще хорошая новость: не нужно беспокоиться о «пике солнца» также, как мы беспокоимся о «пике нефти»: следующие пять миллиардов лет мы в безопасности, пока солнце не начнет свое превращение в красного гиганта.

Итак, солнечная энергия содержит двойное обещание: энергии без топлива и бесконечного количества энергии. Преодоление потребности в топливе открывает возможность использования энергии без экологических последствий. Отсутствие топлива — это также отсутствие отработанных тепловыделяющих элементов, которые следует захоронить; углекислого газа, выбросы которого нужно контролировать; затопленных в результате воздействия гидротехнических сооружений долин, которые требуют мелиорации; мертвой и токсичной земли, которую придется восстанавливать. В драме под названием «устойчивость» (sustainability) на солнечную энергию приходится роль героини, которая появляется как раз вовремя, чтобы спасти нас от самих себя. Она стоит над бездыханным телом ископаемого топлива, меч протянут к солнцу. Она ведет нас в будущее, где энергия — это энергия и где топливо остается только в книгах, которые удивят и озадачат будущие поколения.

Еще одно обещание солнечной энергии грозит покончить с противоречивостью понятия устойчивость. Нарратив другой драмы, названной «современность», конструируется вокруг контроля и владения топливом. Вкратце, собственность развивает этот сюжет. В мире ограниченного топлива и неограниченных потребностей контроль над топливом через права собственности формирует отношения власти, провоцирует насилие и террор. Доступ к топливу — базис современной геополитики; за него ведутся войны, а их исход — в эпоху механизированных армий — определяется необходимостью в источнике топлива. Владение топливом корпорациями или национальными государствами приносит деньги и власть, отводя на второй план (или попросту игнорируя) экологические и социальные последствия энергетического производства. Те, кто получает выгоду от этой системы, откажутся от исключительных прав только под невероятным давлением, и то не факт. Сила топлива гарантирует это.

Однако как кто-то один может владеть неограниченным ресурсом? Что произойдет с собственностью в мире, переполненном энергией? Какие последствия бесконечная энергия несет для существующих форм геополитики, которые определяются через конкуренцию за обладание ресурсами и которые, как (пока) предполагается, будут существовать вечно? Разумеется, солнечные панели должны где-то размещаться. И все же бесконечная энергия солнца подталкивает к размышлениям о том, как иначе мы можем существовать в условиях чистой вечной энергии. Сможем ли мы представить иные способы существования в отношении друг к другу? Перестать беспокоиться о накоплении и владении, потому что мы все станем «Солнечными королями», «производящими потребителями»? Ведь мы будем жить в домах с возможностью производить собственную энергию (и даже зарабатывать, продавая ее другим), а значит, сможем делать, что захотим и когда захотим.

Энергия как (бесконечная) энергия. Какие бы политические и социальные смыслы мы не извлекали из этих спекуляций, следует начать с удивительного осознания. До недавнего времени мы всегда воспринимали энергию как энергию и не беспокоились о негативных последствиях использования топлива. Мы также всегда ощущали эту энергию бесконечной. Глобальное потепление заставило нас задуматься о процедурах и практиках, с помощью которых мы преобразуем энергию Солнца в ту, что мы можем использовать. Оно заставило задуматься о следствиях отношения к топливу как к неограниченному ресурсу. Размышляя о солярном, необходимо иметь в виду его идеологическую функцию — исключать концепты топлива и конечности из образа энергопотребления. И если солярное ведет к бесконечной, чистой энергии — это подталкивает нас воспринимать энергию ретроспективно, не тревожась, как строится наша жизнь в ее отношении.

2. Инфраструктура, материя, масштаб, или Пределы

С самого начала стоит опасаться ложного обещания солярного, что оно заменит собой топливо. В безоблачный день свет солнца позволяет читать на улице и испытывать тепло его лучей — это энергия с физическим, психологическим и аффективным наполнением. Но ночью чтение (точнее, интернет-серфинг — кто вообще теперь читает весь день?) и поддержание тепла посредством электрообогревателей требует создания энергетической инфраструктуры.

Как выглядит эта инфраструктура? И каковы последствия ее создания?

Солярное требует производства фотовольтаических (PV) систем и батарей для накопления производимой энергии[3]. Оно также требует использования ядовитых, токсичных химикатов, включая кадмиевые образования, гексафлуоретан, тетрахлорид силикона и свинец. Типичное описание процесса солярного производства отсылает к полупроводниковой индустрии, которая использует схожий набор химикатов в производстве компьютерных чипов. Необходимо будет управляться с токсинами, в особенности с увеличением производства. В PV системах чаще всего используются литий-ионные батареи. С использованием лития связан ряд проблем, включая необходимый для добычи расход воды (полмиллиона галлонов или около 2 миллионов литров на тонну лития), образование токсинов в процессе переработки (в том числе соляную кислоту) и колониальные перемещения, почти всегда сопровождающие добычу. Экологические и политические аспекты широкого использования других элементов в производстве батарей — кобальта и никеля — не менее проблемны, чем вышеперечисленные (и это далеко не полный список).

PV-системы генерируют постоянный ток (DC). Поэтому каждая система также должна включать инвертор, переводящий его в используемый повсеместно переменный ток (AC). Электросети необходимо перестроить для поддержания энергообмена между маленькими локальными точками выработки солнечной энергии и широкой электросетью. Солярность — это не только поворот к солнцу, но и обязательства по фундаментальной перестройке существующей инфраструктуры. Вложенный в подобное развитие инфраструктуры капитал уже не может быть вложен в другие аспекты наших социальных систем, которые в большинстве мест на Земле требуют внимания после пятидесяти лет неолиберальной жесткой экономии и приватизации.

Солнечная энергия также требует использования воды и земли. Да, оснащение уже построенного дома солнечными панелями не влияет на использование земли. Создание крупных солнечных ферм, определенно, влияет. В зависимости от используемой системы — крупномасштабные PV-системы или гелиоконцентраторы — для производства мегаватта энергии требуется от 3,5 до 16,5 акров земли (1,4-6,7 гектаров). Занятая солнечными фермами земля не может использоваться для чего-то еще, например, сельского хозяйства. Гелиоконцентраторам нужна вода для охлаждения; однако, для их установки часто лучше подходят засушливые участки. Как и в процессе добычи металла в Литиевом треугольнике Южной Америки (регион, включающий Аргентину, Боливию и Чили, который обеспечивает более половины мирового спроса), требуемая вода не может быть использована в других целях. Проще говоря, добыча металлов замещает сельское хозяйство.

Список можно продолжать, упомянув, к примеру, разницу в интенсивности эмиссии в жизненных циклах солярной энергии и природного газа (в случае первого выбросы ниже, но все еще значительны). Я не говорю, что мы не можем или не станем переходить к солярному. Я лишь подчеркиваю: солярность тоже требует инфраструктуры и имеет материальный вес (Overland 2019). Апологеты солнечной энергетики, принижающие важность или отрицающие это, хотят верить, что мы можем достичь состояния, когда энергия — это просто энергия. Однако при более внимательном рассмотрении становится доступен другой нарратив, который нельзя просто отбросить как набор незначительных деталей.

И что произойдет с общемировым энергопотреблением после перехода? Если мы воспринимаем солярное как энергию с малыми последствиями — чистую! бесконечную! — не станем ли мы (коллективно и индивидуально) тратить больше? Сообщества с ограниченным доступом к энергии могут улучшить (и уже улучшили) качество жизни при переходе к солярному (Brennan 2017; Cross, Mulvaney, and Brown 2020); части света, использовавшие много грязной энергии, смогут стать чище, даже используя больше энергии, чем в период ископаемого топлива; они также могут заставить нас забыть про другие важные экопроекты (Buck 2019). Солнечная энергия может способствовать Великому ускорению производства вместо того, чтобы замедлить его. В результате доступа к бесплатной энергии экономика может усилить свой рост, а не замедлить или снизить (как обычно представляется), со всеми известными нам последствиями использования планетарных ресурсов.

[3] Расширенную оценку информации в этом разделе можно найти в данных Международной энергетической ассоциации, Агентстве энергетической информации Соединенных штатов и Энергетической программы ООН. Конкретные данные в разделе менее важны, чем широко подтвержденные требования инфраструктуры, сопровождающей переход к возобновляемой энергии.

3. Солярность, или Развитие

В перспективах солнечной энергии лежит и ее главная угроза. Переход на использование солнечной энергии сперва воспринимался как технологическая проблема, а теперь почти повсеместно — как экономическая (в 2018 году солнце — самый дешевый источник энергии везде, за исключением Японии)[4]. Видимо, больше ничего не остается сделать в отношении климатических изменений и энергий, питающих мир, кроме как продолжить снижать потребление ископаемого топлива и принять солнечную энергию как универсальное условие для земного шара. Пусть этот век начался, как и прошлый: с использования ископаемого топлива. Есть надежда, что он закончится иначе: мир естественным образом воодушевится энергией солнца, оставив грязное токсичное топливо позади.

Plus ça change*. Варун Сиварам в конце своей книги о солнечной энергии пишет: «Чтобы человечество наконец обуздало солнце, солнечная технология и солнечная индустрия должны стать еще менее различимыми в грядущие десятилетия» (2018: 274). Технология? Индустрия?! Смиренность призыва Сиварама к изменениям — лишь один пример из множества в отношении энергетического перехода. Мысля переход от ископаемого топлива к солнечной энергии, от энергии как топлива к энергии как энергии, мы не предполагаем мелких или крупных изменений ни в чем, кроме источников поддержания привычных нам систем (политических, социальных, экономических, инфраструктурных). Действительно, мы представляем (даже надеемся), что все останется более или менее в прежнем виде. Экономика останется капиталистической на практике и в принципах (опора на рост, прибыль и собственность); она будет контролироваться государственным технократическим аппаратом позднего либерализма, продолжающим исключать, распределять и разделять сообщества и отдельных граждан; механизмы права, наказания и военных сил продолжат устранять препятствия к обретению богатыми власти под лозунги «прогресса», «разума» или общего блага (понятие, сегодня включающее экологически приемлемую электрификацию полицейского и военного транспорта). Вся система останется несправедливой, но по крайней мере обеспеченной чистым топливом — при условии, как замечает Сиварам, что солнечная технология и индустрия изменятся в достаточной мере, чтобы это стало возможным.

* русск. чем больше (это) меняется… — первая часть французской поговорки «Чем больше (это) меняется, тем больше остается тем же самым», — прим. ttw

Солярность, как я ее определяю, — это «форма, состояние или качество, развитые в отношении к солнцу или энергии, полученной от солнца». Это определение можно истолковать таким образом, будто любое человеческое и не-человеческое состояние есть состояние солярности, поскольку вся наша энергия неизбежно образована активностью солнца. Однако это не то, что я имею ввиду. Нужно обратить внимание на развитие состояния солярности: активное, партиципаторное (соучастное, совместное — прим. ttw) и осознанное воспитание отношения к солярному. Эта работа над развитием — которую мы можем назвать политикой солярного — требует обратиться к несознательному отношению к энергии, присущему людям современности (Illich 1974; Illich 2001). До сего дня мало уделялось внимания тому, как энергия придавала форму и нрав современности, причем в самом глубоком смысле. Исследователи в области energy humanities проделали серьезную работу в изучении основного социального значения топлива (Szeman and Boyer 2017). Создание солярности зависит от продолжения и углубления критической работы по обнаружению бессознательных энергетических операций, осмыслению путей, которыми направлялись люди и сообщества инфраструктурой и социальными структурами в течение столетий — уже созданными и теми, что только появляются в поле зрения.

Жан-Клод Дебейр, Жан-Поль Делеаж и Даниэль Эмери в In The Servitude of Power: Energy and Civilization Through the Ages («В служении мощности: энергия и цивилизация через века») утверждают: «хотя не существует энергетического детерминизма, существует устойчивая энергетическая определенность, работающая во всех сообществах […] убежденность в энергии сама по себе предопределена: она есть результат наложения экономических, демографических, психологических, интеллектуальных, социальных и политических параметров, существующих в различных сообществах» (1991: 13). Эта энергетическая определенность превратила нас в топливных существ; мы занимаем пространства и следуем расчерчивающими мир путями (человеческими и не-человеческими), используя возможные благодаря топливу практики и принципы. Вопреки словам Сиварама, одни только перемены в технологии и индустрии вряд ли пересоберут эту энергетическую определенность, и точно не в той манере, которая учтет неравенства и несправедливости эпохи ископаемого топлива. Иначе говоря, наша текущая (говоря социально, политически и экологически) проблема — не топливо, а множественные позиции его бесчисленных определенностей. Убирая значение материальности топлива с помощью солнца, мы не убираем и не меняем эти определенности, особенно если так и не осознали их.

Итак, развитие. Дебейр, Делеаж и Эмери говорят, что настоящий энергетический переход потребует «радикальных изменений в ключевых экономических решениях, которые влияют на развитие цивилизации на годы вперед. Требуется значительное расширение политической и социальной демократии, глубокие перемены в индивидуальном поведении и образовательных системах» (там же: 237). Переход к солярности означает, что мы взяли на себя задачу по развитию в отношении к солнцу с надеждой на чистую, бесконечную энергию. И готовы к тому, что при ближайшем рассмотрении она окажется не безоговорочно чиста. Солярность берет на себя задачу по радикальному преобразованию экономических решений и коллективного и индивидуального поведения, которые должны сопровождать энергетический переход. В этом смысле переход к общности (англ. common) — синоним солярности. Пьер Даррот и Кристиан Лаваль недавно охарактеризовали общность как «политический принцип, позволяющий нам сформировать общественные блага, отстаивать их и сохранять. Таким образом, это политический принцип, определяющий новую систему глобальных противоречий» (2019: 28). Что отличает солярность от подобных проявлений политических изменений, так это включение и внимание к энергии солнца в двояком смысле. Переход на солнечную энергию важен, во-первых, для общественных и индивидуальных практик, поведения и инфраструктуры; не менее важно понимание производных сил других энергий, отличных от солнечной — ископаемого топлива — на которых основывается субъектность и власть. Солярность — это форма солидарности, которая заведомо включает в себя не-человеческое и Землю, размытость собственных пределов и тяжесть ответственности, лежащей на нас в попытке удержать бесконечность.

[4] См. Bloomberg NEF’s «New Energy Outlook Report». Доклад доступен на https://about.bnef.com/new-energy-out-look

4. Ограниченная или Общая Экономика? или Этика

Как могут выглядеть переходы и изменения солярности? Вспоминая слова Розы Люксембург, запустят ли реформы радикальные изменения в солярности, или для этого потребуется нечто, похожее на революцию? Достижима ли солярность, если мы подталкиваем сломанную и грязную систему ископаемого топлива в нужную сторону, или нам следует перевернуть все с ног на голову? Можем ли мы достичь солярности, запретив пластиковые трубочки (как пример одного из шагов на пути), или мы должны полностью пересобрать мир? Станут ли субъекты ископаемого мира нарушать свежие и хрупкие социальные нормы каждым своим неловким шагом?

Жорж Батай — один из немногих мыслителей, уделивших время теоретизации солнечной энергии. В «Проклятой части» (ориг. 1949, английский перевод 1988), Батай представляет новую экономическую теорию; она основывается на солнце и производимой им энергией. «Солнечная энергия — источник избыточного жизненного развития», — пишет Батай. «Основание и суть богатства есть солнечное излучение, распространяющее энергию — богатство — не требуя возврата. Солнце дает, никогда не получая» (1988: 28). Это освобождение от долга является ключом к «общей экономике» Батая — обширной экономической территории, на которой разворачивается активность производства-потребления конкретного человека. Два типа экономики функционируют отличными способами. Общая экономика описывается расходами и расточительством, ведь солнечная энергия всегда в избытке, и нет возможности ее запасти или контролировать. Напротив, экономика человека описывается через ограничения, как если бы существовал дефицит энергии и других ресурсов; она основана на контроле и бережном отношении к ним. Батай пишет:

«Перейти из перспективы ограниченной экономики в перспективу общей экономики — значит поистине совершить коперниковский переворот, переворот в сознании и переворот в морали. Если часть богатств, поддающаяся приблизительной оценке, обречена на утрату или на непроизводительное применение без всякой возможной прибыли, то сразу же оказывается уместным и даже неизбежным уступать товары безвозмездно» (там же: 25; перевод Батай, Ж. «Проклятая часть» М: Ладомир, 2006. стр. 120).

Этот коперниковский переворот предопределяет необходимость политики революции, а не реформ. Батай предлагает пример действия в соответствии с требованиями общей экономики. Различия в богатствах Индии и США требуют «невзаимного трансфера американского богатства в Индию» в качестве механизма контроля американских излишков (там же: 40) (типичный ответ на кризисы богатства по миру — повышение уровня жизни — Батай считает недостаточным и равнодушным). В обосновании перехода из ограниченных экономик в общие, Батай надеется «вернуть богатство в состояние, определяемое его функциями: дарением и невзаимным расточительством» (там же: 38), а также оживить формы справедливости и свободы, потерянные в ограниченных экономиках.

Эпистемологические и онтологические предупреждения, озвученные в «Проклятой части», походят на хайдеггерианское описание трансформации мира как «поставляющего раскрытия» (Heidegger 1977), онтологическую инструментальность, которая может оказаться главным последствием ограниченной экономики. Отголоски батаевской мысли можно найти в критике капитализма и его технологического аппарата Иваном Илличем, в его описании перверсивных общественных операций ограничений и дефицита. Для Иллича, как и для Батая, контроль дефицита (в особенности оригинального дефицита труда) лежит в основе операций капитализма, постоянно расширяющих необходимость в том, чтобы их противоположность — свобода — никогда не зародилась (Illich 2010). Главный символ такой операции по Илличу — автомобиль. Доступ к машинам на ископаемом топливе должен был обеспечить более простое и быстрое перемещение. На самом деле автомобили перекраивают мир, расширяя сети перемещений, так что время движения почти нигде не уменьшается. «Сохранение энергии», главный принцип вселенной как его определяет наука (изобретенная, по Илличу, преимущественно физиками), закрепляет погруженность современности в дефицит на новом уровне, делая дефицит наиболее реальным состоянием, а не просто итогом социо-исторического развития.

Представляем ли мы солнечную энергию действующей в ограниченной экономике — то есть очередным видом топлива для экономики, построенной на необходимости и дефиците? Или солнечная энергия сподвигнет нас действовать в общей экономике? Бесконечная энергия солнца может привести к любому из этих исходов. Бесконечная энергия может бесконечно продолжать формы человеческой роскоши, произведенной и возможной благодаря технологии. Но потенциальное видение, предлагаемое бесконечной энергией, сосредоточено на возможности перехода от ограниченной к общей экономике. Поистине революционное изменение, отчасти потому, что оно может разрушить существующие режимы собственности и ценности.

Однако так мы все равно упускаем элемент риска и верность этике, которые Батай включает в свое представление общей экономики. Сделает ли возможным внедрение новой технологии — солнечных панелей — переход от одной модели экономики к другой? Если да, может ли статься, что этот переход окажется фантазией — не полностью преодолевшим поставляющее раскрытие — даже с учетом окружающего изобилия энергии, поскольку будет осуществлен со страховкой, предлагаемой бесконечной энергией?

5. Спонтанность солярного, или Политика

Одновременно с новой порцией внимания к социо-политическому измерению энергии, возникает новая история труда. Наиболее экономически устойчивая форма ископаемого топлива — уголь — оказывается важной предпосылкой возможности для рабочих выйти на забастовку (Mitchell 2011). К концу XIX века уголь был нужен повсеместно (особенно на быстро развивающемся глобальном Севере, но не исключительно), и действия, которые затормаживали его перемещение от шахты к фабричной печи, легко привлекали внимание сил того времени. Газовые и нефтяные трубы не дают тормозить перемещение столь же успешно; даже если нефть могла бы перемещаться на поездах (как делала Standart Oil в XIX веке), недостаток рабочих на скважинах делает забастовку неэффективной (в том числе поэтому необходимо бойкотировать строительство трубопроводов, как это делают многие храбрые индивиды и сообщества в Северной Америке и других частях света).

А что с солнечной энергией? Она скорее похожа на нефть, чем на уголь: невидима, анонимна, возникает будто бы магическим образом (Szeman 2019). Солнечные фермы и гелиоконцентраторы требуют земли, и несложно представить, как возникают разногласия о том, чья это земля и на каком основании она превратилась в пространство для энергопроизводства. Есть также надежда (или фантазия) на индивидуальное энергопроизводство, при котором у каждого будет жилое пространство, получающее собственную энергию от солнца. Таким образом, индивиды смогут отключиться от существующей инфраструктуры и друг друга. Процессы добычи угля, принося боль и страдания живущим во мраке и копоти от шахт, сделали борьбу рабочих возможной через создание сообществ пострадавших; обуздание солнца может иметь прямо противоположный эффект. Вместо образования новой общности, солнечная энергия может обеспечить новую форму энерголибертарианства — каждому свое, особенно когда в каждом жилище есть 3D принтеры, с которыми можно создать, что душе угодно.

Майкл Трускелло напоминает, что мы жили вне сети большую часть человеческой истории; на самом деле, почти треть населения Земли живет вне сети сегодня (2017: 249). Электросеть представляет власть и контроль. Поэтому ее противоположность предлагает свободу и автономию — не свободу и автономию современности (то есть использование ископаемого топлива, чтобы доехать или долететь куда угодно), но чистую свободу, полную автономию. Может быть, солярный мир породит тысячи хай-тек Уолденов*, доводя индивидуалистическую логику либерального капитализма до экстрима?

* Отсылка к книге Генри Д. Торо «Уолден, или Жизнь в лесу», описывающая его опыт жизни в лесу, в хижине на берегу Уолденского пруда, — прим. ttw

Представляются и иные политические следствия солярного. Давид Шварцман долго настаивал, что мы приближаемся к моменту «солярного коммунизма», «глобальной цивилизации, реализующей марксово афористическое определение коммунизма для XXI века: “от каждого по способностям, каждому по потребностям”» (2017:146). Чудесным образом наступление солярного решает две крупные проблемы сразу, вовлекая людей в лучшие отношения с природой и друг другом. В видении Шварцмана, солярное порывает с рационализированием и поддержкой военно-промышленного комплекса; (практически) бесплатная энергия солярного также устранит дефицит и концепт (и реальность) ценности. Это в корне техно-утопистское видение исторического прогресса, повторяющее марксовы «Фрагменты о машинах» (из «Экономических рукописей»). Те утверждают, что конец капитала связан с расширением технического и научного знания, — точка зрения, подтвержденная в ряде современных пост-трудовых теорий (см. Mason 2017; Srnicek and Williams 2016).

Яркие различия этих исходов — мир изолированных либертарианцев против совершенного экосоциализма — дают понять, что спонтанности солярного не существует. Введение солнечной энергии не ведет к необходимым социо-политическим трансформациям в каком бы то ни было направлении. Если мы хотим получить результат, напоминающий шварцмановский, необходима будет политическая борьба за достижение этого результата. В действительности, его представление об условиях «солярного коммунизма», изложенное в тексте «После эко-катастрофизма» («Beyond Eco-Catastrophism») прямо подтверждает это (2017). Эссе содержит серию императивных политических действий, которые должны создать условия для коммунистической ассимиляции солнца (например: экологическая устойчивость должна быть целью классовой борьбы; транснациональный труд должен возникнуть как противостоящий транснациональному капиталу — целый ряд «долженствований»). Подобные императивы регулярно становятся частью сегодняшнего левого энвайронментализма — надежда, что Большой Другой (как правило, государство) станет действовать по-доброму, потому что должен осознать, как плоха ситуация. Пока отсутствует внимание к изменениям, сопровождающим переход к солярному, велика вероятность, что мы будем жить вне сети как субъекты, созданные и обусловленные сетью — в мире индивидов, каждый из которых владеет бесконечной энергией, используемой только им самим.

Солярность вне сети — естественный способ существования, но не в том смысле, как он обычно представляется (то есть устойчивый и более близкий к природе). Естественность или нормальность заключаются в том, что этот способ никак не изменяет жизнь производящих потребителей, погруженных в дискурс устойчивости. Действительно неестественными были бы решительный разрыв с инертностью ископаемо-топливной инфраструктуры и порожденные им миры.

6. Вот и солнце (Here comes the sun), или Образ действия

Инсталляция «The Weather Project» («Проект погоды») Олафура Элиассона открылась в Турбинном зале (The Turbine Hall) Современной галереи Тейт в 2003. Как понятно из названия, инсталляция представляла собой попытку исследовать опыт погоды, сформировав ее в музее. Проект воссоздавал туман и облака Лондонских улиц внутри зала, чтобы посетители могли поразмышлять о влиянии города на их переживание погоды. Впрочем, цель проекта, вероятно, ускользнула от большинства. Всех привлекала громадная яркая оранжево-желтая сфера, которую Элиассон установил близко к потолку, равно как и большое зеркало на потолке, отражающее все зрителям. Солнце спустилось в галерею, и именно его пришли увидеть посетители. Они растягивались на полу, превращая его в средиземноморский пляж. В лучах сотен моночастотных ламп, где они нашли тепло и свет, они также приобщились к солнцу, редко столь интенсивному в небе над Лондоном (и большинством других городов; из–за загрязнения и пожаров свет звезды меркнет). «Проект погоды» — неудачное название для инсталляции. Стоило назвать ее «Солярность».

Оценившие и критиковавшие псевдосолнце Элиассона указывали, как оно переписывает действия и ожидания, врывается в мнимую рациональность суматошного лондонского дня и предлагает оказавшимся под его лучами «новые способы взаимодействия с обремененным социальными и экологическими тревогами миром» (Frichot 2008:34). Сам Элиассон видит «The Weather Project» как «незавершенный субъект, включающий “сообщество”. Предсказание погоды — один из способов коллективного избегания непредвиденного. Наши жизни заключаются в подобном избегании. Погода — это субъект потенциального несогласия в сообществе: я могу сказать “я ненавижу дождь”, а ты можешь сказать “я люблю дождь” и все еще считать меня хорошим парнем» (цит. по Kimmelman 2004).

Многие критики проводят параллели с чем-то возвышенным или с солнцепоклонением и указывают на критику Элиассоном современности через погоду: теперь это единственное место, где урбанизированное человечество (теперь представленное большинством) сталкивается с чем-то вроде «природы». Не все позитивно относятся к солярному эксперименту в «The Weather Project». Луиза Хорнби отмечает, что фокус инсталляции на «экологии индивидуального опыта и чувства помещает испытывающего субъекта в центр, аналогично с тем, как человек оказывается в центре в эпоху антропоцена» (2017:60). Хорнби добавляет, что солнце в Тейт не давало тепла, и лежащие вместе на земле субъекты были заинтересованы в поиске собственных отражений на потолке — что не похоже на начало коллективности, организованной вокруг трудностей и надежд, связанных с солярным.

Процесс развития отношения к солнцу и его энергии будет полон как прорывов, так и оплошностей. Чтобы это вообще работало, нам нужны идеи и озарения внутри коллектива, готового распространить собственное знание и сознающего тот факт, что все может пойти абсолютно не так. Наступление солярной эпохи воспринималось как чудодейственная серебряная пуля, ведущая к разрешению (в одно действие) социальной несправедливости и экологической травмы: вскоре (как нам говорят) мы овладеем изобильной энергией и силами, ей сопутствующими. И она будет чистой! Если бы только все было так просто. Бесконечное количество желаний лежит в основе нашего понимания солнца и его энергий. Они разнятся от надежд на принятие иного способа бытия в отношении друг к другу — этики и политики, часто провозглашенных (ограниченным) языком императивов сделать что-то иначе — до фантазий об усилении и удешевлении экстрактивного капитализма. Солярность необходимо должна быть пространством, где сегодня инсценируются этика и политика. Солярность — это структура желания, в котором энергия, климат и объекты инфраструктуры совмещены в противоречивом пространстве мысленного перехода[5]. Развившиеся в результате наступления солярной эры проблемы и возможности должны быть зафиксированы четко и внимательно. Эту работу еще предстоит сделать.

Главным результатом «The Weather Project» не могут быть этика или политика, вдохновленные столкновением с эстетическим (нельзя назвать это результатом, если учесть, какое направление приняли экологическая политика и практика в Британии спустя пятнадцать лет после выставки), но нечто, разработанное в отношении к нему. Совместно с инженером Фредериком Оттесеном Элиассон создал Маленькое Солнце, высокоэффективную солнечную лампу (впечатляющая конверсия: 24% солнечной в аккумулированную энергию), а также солнечное зарядное устройство для телефона. Маленькое Солнце продается в универмагах глобального Севера и в музеях (включая Тейт); средства от продажи устройств здесь позволяют дешевле продавать их в африканских странах. Смысл лампы не столько в освещении маленького пространства с помощью бесплатной солнечной энергии, но больше в том, чтобы заставить пользователей задуматься, откуда они получают остальную энергию, и принять во внимание огромное неравенство в энергопотреблении по всему миру. Это не предписанный Батаем в «Проклятой части» немедленный и безусловный трансфер американского богатства в Индию, но небольшой шаг в этом направлении.

[5] Касательно необходимости действительно революционной инфраструктуры, см. Boyer (2018)

Источники

Barney, Darin, and Imre Szeman (2021). Introduction. Special Issue on Solarity. South Atlantic Quarterly 120.1, forthcoming.

Bataille, Georges (1988). The Accursed Share, Vol. 1. Trans. Robert Hurley. New York: Zone Books.

Bellamy, Brent, and Jeff Diamanti, eds (2018). Materialism and the Critique of Energy. Chicago: MCM Press.

Bloomberg NEF (2019), New Energy Outlook Report.https://about.bnef.com/new-energy-outlook/#toc-download.

Boyer, Dominic (2018). Revolutionary Infrastructure. In The Promise of Infrastructure, ed. Nikhil Anand, Akhil Gupta, and Hannah Appel, 174–86. Durham, NC: Duke University Press.

Brennan, Shane (2017). Visionary Infrastructure: Community Solar Streetlights in Highland Park. Journal of Visual Culture 16.2: 167–89.

Buck, Holly Jean (2019). After Geoengineering: Climate Tragedy, Repair, and Restoration. London: Verso.

Cross, Jamie, Dustin Mulvaney, and Benjamin Brown (2020). Capitalizing on the Sun: Critical Perspectives on the Global Solar Economy. Baltimore: Johns Hopkins University Press.

Dardot, Pierre, and Christian Laval (2019). Common: On Revolution in the 21st Century. trans. Matthew Maclellan. London: Bloomsbury Academic.

Debeir, Jean-Claude, Jean-Paul Deléage, and Daniel Hémery (1991). In the Servitude of Power: Energy and Civilization Through the Ages. Trans. John Barzman. London:

Zed Books.

Dvorak, Phred (2020). Can Solar Power Compete with Coal? In India, It’s Gaining Ground. Wall Street Journal, 17 Feb 2020. https://www.wsj.com/articles/solarpower-is-beginning-to-eclipse-fossil-fuels-11581964338.

Groys, Boris (2015). Under Suspicion: A Phenomenology of Media. Columbia Scholarship Online.

Frichot, Hélène (2008). Olafur Eliasson and the Circulation of Affects and Percepts: In Conversation. Architectural Design 78.3: 30–35.

Heidegger, Martin (1977). The Question Concerning Technology. In The Question Concerning Technology and Other Essays, trans. William Lovitt, 3–35. London: New York Harper & Row.

Hornby, Louise (2017). Appropriating the Weather: Olafur Eliasson and Climate Control. Environmental Humanities 9.1: 60–83.

Illich, Ivan (1974). Energy and Equity. London: Calder and Boyars.

Illich, Ivan (2001). Tools for Conviviality. London: Marion Boyers.

Illich, Ivan (2010). The Social Construction of Energy. New Geographies 2: 12–19.

Kimmelman, Michael (2004). The Sun Sets at the Tate Modern. The New York Times, 21 March, 2004. https://www.nytimes.com/2004/03/21/arts/art-the-sun-sets-atthe-tate-modern.html.

Malm, Andreas (2016). Fossil Capitalism. London: Verso.

Marx, Karl (1993). Fragment on Machines. In Grundrisse: Foundations of the Critique of Political Economy, trans. Martin Nicolaus, 690–712. London: Penguin Books.

Mason, Paul (2017). Postcapitalism: A Guide to Our Future. New York: Farrar, Straus, and Giroux.

Mitchell, Timothy (2011). Carbon Democracy: Political Power in the Age of Oil. London: Verso.

Overland, Indra (2019). The Geopolitics of Renewable Energy: Debunking Four Emerging Myths. Energy Research & Social Science 49: 36–40.

Pinkus, Karen (2016). Fuel: A Speculative Dictionary. Minneapolis: University of Minnesota Press.

Salminen, Antii, and Tere Vadén (2015). Energy and Experience: An Essay in Nafthology. Chicago: MCM Prime.

Schwartzman, David (2017). Beyond Eco-Catastrophism: The Conditions for Solar Communism. Socialist Register: 143–60.

Sivaram, Varun (2018). Taming the Sun: Innovations to Harness Solar Energy and Power the Planet. Cambridge, MA: MIT Press.

Srnicek, Nick, and Alex Williams (2016). Inventing the Future: Postcapitalism and a World Without Work. London: Verso.

Stoekl, Allan (2007). Bataille’s Peak: Energy, Religion and Postsustainability. Minneapolis: University of Minnesota Press.

Szeman, Imre (2019). On Petrocultures: Globalization, Culture, and Energy. Morgantown: West Virginia University Press.

Szeman, Imre, and Dominic Boyer, eds. (2017). Energy Humanities: An Anthology. Baltimore: Johns Hopkins University Press.

Truscello, Michael (2017). Off-Grid. In Fueling Culture: 101 Words for Energy and Environment, ed. Imre Szeman, Jennifer Wenzel, and Patricia Yaeger, 48–251. New York: Fordham University Press.