Американский культовый независимый режиссёр Грегг Араки представляет свой первый полупророческий авторский сериал «А теперь — апокалипсис» — возможно, самый дикий на конец прошлого десятилетия.

В блудливой Калифорнии, в городе (падших?) ангелов, несколько друзей, связанных не только узами дружбы, но и некоторыми невидимыми казуально-когерентными нитями, пытаются разобраться в своей сексуальности, финансовом вопросе и личной жизни на фоне грядущего апокалипсиса (как персонального, так и кафолического).

Главный герой, заблукавший в океане жизненных проблем, Улисс (4 по шкале Кинси [1]) вместо поиска работы пытается найти себе парня. И находит в dating-приложении ангела Габриэля, с которым они чудо как похожи. Но Габриэль внезапно исчезает после взаимной мастурбации в грязной подворотне. При этом Ули желает соблазнить своего соседа, олимпийского телосложения сценариста Форда (0 по шкале Кинси [2]), который встречается с суровой, оправдывающей своё имя красоткой Северин [3], погружённой с головой в сверхсекретную государственную работу. А ещё Улиссу снятся (иногда наяву) очень странные сны, где бездомных содомируют рептилоиды, и он начинает подозревать о некотором всемирном заговоре. Его не очень удачливая в актёрской карьере подружка-старлетка, подрабатывающая вебкам-моделью, Карли, убеждает, что ему всё это лишь мнится от конских доз выкуренной травки. Но консолидация паранойяльных фактов не дают в этом твёрдой уверенности…

«А теперь — апокалипсис» представляет собой антологию всей фильмографии Араки: тут мы встретим и инопланетян из «Нигде» и «Загадочной кожи» как олицетворения энигматичного онтологизированного зла извне; не отпускающий героя, режиссёрское альтер-эго, стра (н/ш)ный сон; эсхатология тинейджеров (или в нашем случае — посттинейджеров, young adult); музыка из таких близких и одновременно далёких 90-х, имманентная и перманентная часть его фильмов; лабильная сексуальная идентичность персонажей; транспарентные свободные отношения и ménage à trois [4] («Поколение игры Doom», «Роскошная жизнь»); stoner-comedy [5] («Хохотушка»); а также из «Поколения игры Doom» и «Загадочной кожи» приближающийся per aspera [6] экивоков и обертонов гомосексуальный коитус, который так и не происходит, продолжая бунюэлевскую традицию невозможности сатисфакции желания.

Красной нитью сквозь сериал проходит лейтмотив судьбы. Но не в смысле античного зловещего рокового фатума, а в духе именно христианской телеологии, где конец света — это не трагическое событие, а гарантия смысла всей (иеро)истории. Конспирология как жажда осмысленности бытия в оскоплённый век, лишённый сверхсмыслов.

Главное достоинство сериала — это его стиль. Араки стилен во всём: в цветастых костюмах, в декорациях гипертрофированного веселья на вечеринках, как в «Отвязных каникулах» Хармони Корина (тоже выходца из того поколения обречённых деток), в меняющихся каждую серию кислотных неоновых титрах.

Ещё один плюс — оригинальные монтажные склейки, рифмующиеся между собой кадры, которые создают как комический эффект, так и форсируют взаимосвязанность-закрючкованность всех событий и судеб героев. В перспективе метасобытий абрисы сцен стушёвываются, складываясь в большой паззл, но без некоторых его важных деталей общая картина не вырисовывается, потому что после первого сезона проект был закрыт, а сам Араки прорыл слишком много кротовьих ходов, из которых не нашёл выхода.

Самая большая брешь в сериале — это нивелирование аутентичной экзистенциальной тревоги, что была диссипирована в предыдущих фильмах режиссёра. Грегг всегда отличался чувством апокалиптичности, которым он наделял своих юных персонажей с их острым переживанием пантанатизма. Но только когда армагеддон перестаёт быть метафорой, перестаёт обладать трагичностью и катарсичностью и сам эстетический продукт от маэстро.

Да, почерк Араки узнаётся. Но всё же он слишком уж мимикрирует под заданные другими каноны сериалов. Непонятно, в какой степени Араки ироничен, пытаясь поймать Zeitgeist [7] миллениальной эпохи. Велик риск, что сериал оказывается лишь спекуляцией на всех вульгарно аттрактивных темах: наркотики, вебкаминг, открытые отношения и полиамория, БДСМ, диспуты на темы политкорректности, феминизм, харрасмент etc.

Кульминация в сериале так и не настаёт. Именно такая, которая не просто исполнит свою техническую функцию суггестивного клиффхангера, но заставит пережить апокалпитически-оргазмическую дрожь по телу, а не выжить после гештальта прерванного полового акта.

Примечания

[0] Penis mundi — Пенис мира (лат.) Игра слов: отсылка к латинскому выражению “Finis mundi” («Конец мира») и фонетически схожее на русское обсценное обозначение женских половых органов слово mundi.

[1] «Преимущественная гомосексуальность, неслучайные проявления гетеросексуальности».

[2] «Исключительная гетеросексуальность».

[3] Происходит от лат. severus — суровый, строгий.

[4] Любовь втроём (фр.)

[5] Жанр комедийного фильма, который вращается вокруг употребления каннабиса.

[6] Сквозь тернии (лат.)

[7] Дух времени (нем.),