У всего человечества от первобытной лачуги до небоскребов Нью-Йорка есть одна общая странность. Это кантианское звездное небо, поражавшее умы на протяжении всего исторического процесса. Именно оно вызывало особые чувства у любых жителей нашей планеты, от признанных великими творцов, до вполне заурядных «жертв повседневности». Почему ночь имеет такое влияние на ум человека?

На первый взгляд нет ничего необычного в ночном небе: луна, звезды, редкие облака. Эта картина знакома каждому человеку практически с младенчества и в то же время ей придается особое значение.

Ещё без костра, сидя у холодных стенок пещер первые гоминиды смотрели на эти дырки в небесном дуршлаге и начинали размышлять о бытии… Красивая была бы картинка. Скорее всего, это неправда. Звездное небо знаменовало собой недостаток освещения, а последнее — повышенный уровень опасности. Поскольку человек существо солярное, привыкшее действовать днем, ночью вы будете испытывать некоторый дискомфорт (что доказывают современные исследования ученых). Питер Бруггер, рассуждая об ошибках первого и второго рода, утверждал, что человек чаще верит в тигра, видя случайные совпадения пятен в силу простых эволюционных механизмов. Убежав от цветов можно показаться глупым, но проигнорировав тигра — съеденным.

Отсюда можно сделать несколько выводов: во-первых человек постоянно ищет опасность в случайных совпадениях и сразу отмечает их как что-то необычное (ища за ними чью-то скрытую руку. Кроме всего прочего это делает картину мира контролируемой: верить в злой рок проще, чем признать, что большая часть бедствий — неудачное стечение независящих от него обстоятельств), а во-вторых каждое, даже ложное обнаружение опасности создает устойчивую нейронную связку в соответствии с Хеббовскими законами: амигдалина помечает тот фрейм, как «подозрительный» или «опасный».

Можно легко достроить логическую цепочку: ночь это постоянный опасный фрейм (дикие кошки, нападение врагов, странные лесные шорохи…).

Мы имеем фрейм, где материальные предметы внезапно изменяют придаваемые им значения (в силу изменения атмосферы, освещения) которые создают постоянное ощущение опасности. Амигдалина постоянно находится в напряжении: выделяя гормоны страха (адреналин и норадреналин), не зная при этом как реагировать и есть ли вообще опасность. В классификации страхов данное состояние называется terror (он же страх неизвестности), по мнению многих специалистов и обывателей самый сильный из возможных страхов. Подобным состоянием ловко пользуются авторитарные правители ещё с древних времен. Примечателен пример Калигулы и его законов о налоговых сборах, написанных практически на самой вершине стены дворца, так чтобы было заметно наличие правил, но какие они конкретно — разглядеть было невозможно. Находящееся в постоянном напряжении население обычно желает только одного: расслабиться. Ресурсы организма уходят на то, чтобы справляться с нарастающей паникой, постоянным стрессом, а значит свободных остается все меньше, в том числе и на мыслительные процессы.

В то же время людям по-прежнему необходимо бодрствовать ночью: иначе все племя рискует уже не проснуться. Данные часовые вынуждены наблюдать ночной пейзаж, в котором они постоянно пытаются найти опасность. Постоянное напряжение создает повышенный уровень дофамина, который в свою очередь повышает способность замечать закономерности, которые приводят уже к истинным галлюцинациям, когда ужас летящий на крыльях ночи является чем-то совсем реальным.

Обращаясь к остальным членам группы, индивид находит схожие ассоциации и тогда начинает формироваться устная традиция, ритуал.

Если человек не может объективно повлиять на окружающий мир, он может сделать это субъективно. Создается некоторая традиция, которая помогает бороться с окружающим миром: некие действия или слова, которые описывают угрозу, способы борьбы с ней, какие-то наговоры. Ночное время суток в этот момент становится уже социальным мифом, который передается следующим поколениям как объективная реальность (которой в общем-то и становится). Таким образом, через конструирование мифа реальность преображается становится более простой и понятной, приобретает свойства, с помощью которых на неё можно повлиять. Ведь в чем прелесть оборотня? Он боится серебряных пуль

Дальнейшие поколения постоянно живут в реальности, в которой ночь сопряжена с чем-то страшным или по крайней мере необычным. Даже если человек живет во вполне развитом обществе, он все равно говорит «спокойной ночи», иррационально (так же как многие из нас страшатся змей или пауков) ограждая себя от опасности. Даже в современном мире, зная что ночью бояться в общем-то нечего появляется огромное количество «городских мифов» о ночных происшествиях (маньяках и так далее — статистика показывает, что темная подворотня является намного более редкой сценой преступления, чем своя квартира). Эта мифология может объяснить астрологию, в то же время не отвечает на вопрос, поставленный в начале рассуждения. Здесь чего-то не хватает.

Именно в ночной период в человеческом мозге выделяется гормон пролактин, который способен ослабить работу амигдалины (видимо, поэтому он и выделяется именно тогда), но и усилить деятельность в правой части лобных долей головного мозга. Возможно, благодаря нему, современный человек испытывает некие особые эмоции гармонии и покоя, смотря на ночной небосвод и рассуждая о прелести звезд.

Почему он наделяет мозг такой возможностью? С одной стороны он действует именно в префронтальной коре отвечающей за эмоциональный интеллект, а с другой возбуждает гипоталамус (который уже ищет приятные ассоциации вместо жутких). Вряд ли удастся установить, является ли это выделение естественной реакцией организма на состояние terror, слишком давно этот механизм функционирует, но можно предположить что это именно так.

Зато точно известно, что о подобном свойстве организма знали уже древние греки: они часто просыпались ночью для того, чтобы заниматься философией или творчеством.

Остатки древнего ужаса, огромный ворох социальных мифов (в любой известно культуре плохие вещи случаются обычно ночью) и особенное состояние сознания. Обширное объяснение для ответа на вопрос о звездном небе, но есть ещё одно, упущение.

Ночью меняется освещение. Как бы банально это не звучало, но днем те же самые материальные объекты производят совершенно иные отношения. Здесь мы имеем дело с дробной реальностью, о которой пишет Джон Ло. Отличие её от классических представлений о текучем объекте заключается в том, что предметы материального мира производящие реальность остаются неизменными, топография все та же, но сама реальность — Иная.

Это наносит очень серьезный удар по тезису, привычному для логики любого европейского человека: привыкнув к тому, что реальность едина, предшествует нам, единственна, независима от нас и является примитивно внешней, мы не допускаем обратного. Потому что иначе окружающий мир становится хаотичным, формируемым нами самими и нашими методами, постоянно изменяющемся и неподдающемуся простому описанию. Но именно ночь подрывает эти самые ощущения. Ночь это нечто Иное, хотя она и должна быть простой и обыденной. Именно здесь начинаем чувствовать, как сами преобразуем окружающую реальность в соответствии со вторичной социализацией, именно здесь замечаем, что мир стал таким только когда на него смотрим, подобно квантовым частицам, именно здесь находим дробность реальности: днем и ночью мы имеем дело с двумя накладывающимися, но разными реальностями, более того, именно ночное время суток показывает наблюдателю странное хитросплетение его представлений о мире и самого мира, где первое не отделить от последнего. Ночь становится призраком дня, который необычен уже в силу того, что он отличен, Другой.

Быть может, в этой Инаковости и заключается то самое ощущение того, что все происходит несколько понарошку и что стоит забрезжить солнечным лучам, все встанет на свои места. Многие части нашего рассуждения: городские мифы, сновидения, заслуживают дополнительного разговора, но пока, дорогой читатель, спокойной ночи!