Опыты нечеловеческого гостеприимства: Эхотурист
Echotourist — это звукозаписывающий лейбл и объединение музыкантов из Новосибирска, палитра творчества которых размахнулась от экспериментальной электроники до
О том, что такое «Эхотурист»
Евгений: Изначально мы просто собрались двумя новосибирскими группами, The Patience и FPRF, чтобы делать вместе концерты, вечеринки и так далее. Позже появилась мысль о том, что нужна какая-то
Михаил: Сначала даже не лейбл, мы просто начали выкладывать какие-то отдельные записи, и уже позже издали первый релиз Speck, проекта Никиты Бондарева.
Евгений: Да, и постепенно это превратилось в то, что пятеро людей отвечали за все сразу, то есть по-настоящему никто ни за что не отвечал. Никакой концепции, визуального стиля общего — ничего такого не было, да и действия наши не всегда были согласованы. В итоге мы решили, что стоит, пожалуй, остановиться, чтобы не запутаться еще сильнее — но не совсем все бросить, скорее как-то подвести черту и начать делать что-то новое. Плюс часть ребят отстранилась от лейбла в связи с жизненными обстоятельствами, и основные обязанности легли на нас с Мишей. Мы долго, наверное, полгода вынашивали идею о том, что делать дальше, думали над названием. В итоге поняли, что лучше «Эхотуриста» все равно ничего не придумаем — и решили перезапустить лейбл.
Михаил: Просто нам очень нравится это название. Это такая игра слов, шутка. Если ввести слово «Эхотурист» в поиск, то первые ссылки будут про экологический туризм, но вообще оно родилось из того, что изначально мы все были буквально одержимы эффектами пространственной обработки — реверберацией, дилеем, где фидбека больше, чем первоначального сигнала. А еще после перезапуска у нас появилось и свое визуальное оформление. Раньше обложки к релизам делали все, сейчас этим занимается только Женя.
Евгений: Тогда перед самым первым релизом я засел основательно, все думал, как это будет выглядеть, потому что понимал, что сейчас делаю оформление не для одной кассеты, а разрабатываю какую-то общую канву. Это не значит, что у нас какой-то прямо строгий стиль, условие, что это должен быть, например, паттерн или коллаж. Тем не менее, все они сделаны по одному принципу — например, внутренняя часть и развертка собраны по одному лекалу. Так получилось, что мы все делаем сами. У нас нет менеджеров, нет никого со стороны, кто мог бы как-то помочь с процессом. Другие люди вкладывают деньги в промоушен, регистрируют какие-то юридические штуки, а у нас скорее комьюнити. Мы не представляем какой-то «сибирский» звук, это полный бред, но представляем именно свою тусовку.
О том, как это звучит
Михаил: Я бы вообще не стал говорить о том, что у лейбла есть какой-то определенное звучание. Это все набор каких-то субъективных, вкусовых критериев. Скажем, у нас нет никакого техно. Но в целом это очень сложно объяснить. Например, на мой взгляд один из наших последних релизов, «Valentine» Ильи Феррейна, очень сильно выделяется по звуку — а вот Ваня Афанасьев из Love Cult мне наоборот сказал, что он отлично влился в нашу общую концепцию. В общем, все субъективно.
Евгений: Мы стараемся не накладывать никаких ограничений, просто ориентируемся на себя. Я тоже слышал от разных людей, что у нас есть какой-то определенный звук, но сами мы никогда насчет этого не запаривались. Видимо, так должно было сложиться — мы никогда не пытались эту концепцию сформулировать, но люди что-то слышат.
Михаил: Может быть это
Евгений: Но мы пришли к этому постепенно, изначально все сидели на софте. Тогда еще было разделение — вот в группе я играю на гитаре, а уже дома открываю какой-нибудь FL Studio и делаю полностью электронные треки. А потом все как-то перемешалось, все постепенно обросли железом.
О напряжении между центром и регионами
Евгений: Мне немного грустно оттого, что все переезжают, в этом плане я немного идеалист. В регионах нет локальных сцен, потому то каждый, кто более-менее начинает из себя что-то представлять, стремится уехать.
Михаил: Мне кажется, это связано с устройством всей страны, с тем, что она очень сильно централизована. Амбициозные люди едут в Москву, наверное, им там проще.
Евгений: При этом нет никакого рецепта успеха. Есть те, кто переезжает из
Михаил: Вообще, лет 10-15 назад это был однозначный шаг: хочешь чего-то добиться — переезжай в Москву. Сейчас в той же электронной музыке есть люди из регионов, еще дальше Новосибирска, которые и гастролируют и на лейблах издаются. Наверное,
Евгений: Мне кажется, что все зависит от запросов каждого человека. Думаю, все возможно — при должном желании. И это не желание провинции что-то
Михаил: Я опять со своей идеалистической позиции сейчас скажу, но, по-моему, это вообще не совсем правильная цель. Лучше ставить себе другие задачи — например, писать хорошую музыку, как-то совершенствоваться. И если все делаешь хорошо, интерес появится. Он уже есть. В Сибири в последнее время проходят международные фестивали, а значит есть интерес. Хотя это тоже большой вопрос — что именно привлекает тех же европейцев. Потому что во многом это для них экзотика вроде путешествия по Транссибу, такая романтизация пространства.
О стереотипах
Евгений: Вообще, есть ощущение, что из Сибири сейчас пытаются сделать бренд, какой-то продукт.
Михаил: Да, и это тотальная безвкусица. Все эти снежинки, топоры, которые приваривают вместо дверных ручек, елки. Все эти бренды, типа, «сибирские бургеры для настоящих мужиков». Это прямо какой-то бред.
Евгений: Причем зачем-то это делается для локального рынка. То есть мне кажется, это все может хорошо сработать для эмигрантов — тех, кто уехал. У меня куча знакомых в Москве, Брюсселе, Берлине, которые поголовно накупили себе обложек для паспортов, на которых написано «I’m from Siberia», они все это выкладывают в Instagram — мол, вот какой я сибиряк. Им приятно чувствовать себя сибиряками, любить Сибирь вот таким образом, издалека.
Михаил: А в самой Сибири все это уже настолько избито, заезжено, что не вызывает никаких эмоций, кроме вялого раздражения.
Евгений: Да, типа, вот еще один сибирский бренд — и сразу начинаешь относиться к нему скептически. Я вообще не понимаю зачем это делается. Для самоидентификации сибиряков? Не знаю, какая может быть самоидентификация у людей, живущих в большом городе — морозы, разве что. Ты живешь в Новосибирске — какие тут медведи, какие хвойные леса, вообще о чем речь. Современному жителю мегаполиса не с чем себя ассоциировать, разве что со стереотипами.
Михаил: Белый человек построил на местности свои города, вытеснил местных жителей в резервации, а потом делает казино в форме шалашей, ага. Индейские повязки с перьями в качестве сувениров продает. С другой стороны нужно понимать, что это работает только так, никак иначе. Я пару часов назад смотрел ролик, который сняли Волгоградские бармены для пивного фестиваля в Копенгагене. Так вот, там чуваки в ушанках топорами открывают пивные бутылки, играют на балалайках. Это наверное весело, но 2017 год уже, а стереотипы не меняются.
Евгений: С другой стороны, это тонкий вопрос. Можно русскость использовать в правильном ключе — например, как ГОСТ с кириллицей, Lovozero с народными мотивами. Но они и балалайками не размахивают.
Михаил: Если это идет изнутри, если ты таким образом познаешь себя и культуру, из которой ты происходишь — это круто. А если это для того, чтобы просто продать стереотип и открыть топором бутылку — для меня это скорее глупость какая-то.
О музыке и коммуникации
Евгений: У нас в городе есть высшее музыкальное заведение, консерватория, есть несколько училищ, где выпускают крутых инструменталистов и так далее. Но в итоге в лучшем случае они играют одно и то же в оркестрах филармонии или оперного театра, а в худшем — идут работать в кабак. Они становятся людьми, которые тихо ненавидят то, чем они занимаются, вроде офисных работников. У нас даже есть такой локальный мем — мол, столько выпускается каждый год музыкантов, а за музыку приходится отдуваться нам — людям, которых специально этому не обучали. То есть я никогда не хотел стать именно каким-нибудь крутым виолончелистом, при этом я не понимаю, что может произойти, чтобы я бросил заниматься музыкой.
Михаил: Присоединяюсь. В моей жизни и в моей голове музыка точно занимает больше пятидесяти процентов времени, распорядка дня. Даже когда я не занимаюсь непосредственно музыкой, я ее слушаю, думаю или обсуждаю с
Евгений: А еще музыка как занятие меня никогда не разочаровывала. Несмотря на то, что, может быть, у меня до сих пор нет каких-то больших успехов, громких релизов, весь этот опыт во мне культивируется, накапливается и позволяет сегодня делать то, что мне самому очень интересно. Я ощущаю, что вырос за последние несколько нет — как с точки зрения кругозора, так и в технических моментах. Получается, это такой образ жизни. Не баловство, не хобби, я отношусь к музыке очень серьезно и готов под этим подписаться. На этот раз в Москве мы будем играть мою новую программу вместе с Мишей — в этот момент она становится нашей общей. Я довольно давно играю лайвы своего сольного проекта, подход за это время менялся очень много раз, и если раньше и в записях и на лайвах за каждый звук отвечал сам, то сейчас мне захотелось привлекать кого-то еще, возможно это связано с тем что FPRF сейчас в отпуске и нет регулярных “групповых музыкальных активностей”. Вообще в этом есть какой-то особый вайб, когда делаешь что-то с
Михаил: Коммуницируешь. У меня абсолютно то же самое по ощущениям, я вообще считаю, что как музыкант я лучше раскрываюсь, когда с
Евгений: Это будут два полярных выступления. У Антона все построено на импровизации, я же много работы провожу до выступления — хотя бы потому, что на этот раз мы играем аудиовизуальный лайв. Мы можем легко взять любые инструменты и начать что-то делать вместе. С Мишей мне проще всего, он мой самый старый коллаборатор, мы вместе начинали заниматься музыкой.
Михаил: За себя скажу, что лучшее выступление — это какой-то трансцендентный опыт, когда не до конца понимаешь, что происходит. Что-то такое, когда говоришь не словами, а другими вещами, нечеловеческими.
Евгений: Важно и то, что, занимаясь музыкой, ты так или иначе все время пересекаешься со своими близкими друзьями-музыкантами. Понятное дело, это не главная причина для занятия музыкой, но это отличный бонус.
Михаил: Да, для нас то, что мы поедем и увидимся с Антоном, с которым в последнее время видимся не так часто — очень круто. А если учесть то, что мы еще и будем вместе выступать, просто прекрасно. В такие моменты появляется особое ощущение, как будто не существует никаких границ и расстояний. Я сейчас читаю книгу, сборник интервью с Джоном Кейджем, и мне очень понравился один момент, где он говорит, что хотел бы, чтобы в будущем человечество, люди пришли к