Все чаще замечаю, что люди творческие, которые впитали с детства привычную схему стабильности человеческой жизни (где творчество — занятие праздное и бесполезное), рано или поздно спотыкаются о вопрос «тварь ли я дрожащая или право имею?».

Не померещилось ли мне все это мое творчество? Имею ли право стоять на сцене, замахиваться на серьёзную литературу, писать стихи, песни, романы, музыку…

Чем меньшую ценность в течении жизни для моего окружения представляло творчество, тем более хрупкой будет моя вера в собственные созидательные силы. Я чаще буду думать, что «причудилось». «Это они по доброте душевной хлопали/ хорошо отозвались/ восхитились…»

В чем же дело?

Творчество является вселенной непознанного. Да, в нем и ремесла много, практического умения, но почему в человеке есть эта потребность создания новых идей, гармоний, мелодий, которые будут воздействовать на эстетическом и духовном уровне на других? И где в человеке зарождается эта потребность? Чем подпитывается?

У творчества свой организующий принцип. В нем нет привычной логики. В нем человек задается вопросами, которые нельзя облечь в слова в полной мере, но которые движут процессом творчества без остановки.

Что роднит творчество с любовью или верой? И они могут «померещиться». Разве можно знать наверняка, что такое любовь или вера? Они всегда «ускользают», оставляя ощущение эфемерности. И в то же время, пока ты находишься «в самом центре» этого чувства, переживаешь его, ты ни разу не усомнишься, что может существовать в мире что-то более настоящее, истинное.

Пока ты следуешь творческому импульсу, позволяешь себе погрузиться в процесс творчества, любые вопросы о правомерности и реальности отпадают. В этот момент нет ничего более реального и более свойственного тебе.

В массовом сознании давно закрепилось: только то, что стабильно, — реально, имеет вес. И наоборот: только то по-настоящему реально, что стабильно.

Но разве может быть что-то более эфемерное, чем идея о стабильности жизни человека? Ведь наше существование в высшей степени неопределенно. И по-настоящему ценное в нем — никогда не имело никакой гарантии стабильности, никогда не подчинялось четким формулам.

Кажется, человек устал от этой вечной неопределенности. И, кажется, новое время предъявляет ему именно такой счёт: перспектива как никогда прежде туманна, но и предлагаемая теперь форма стабильности отчего-то совсем человека не радует. И нам ничего не остаётся кроме как присвоить себе свое опостылевшее существование и научиться снова быть — по-настоящему. Но как освободиться от этой усталости, как заполнить экзистенциальный вакуум? Возможно, для начала перестать отрицать очевидное и принять, отбросив высокомерие, первоосновы человеческого бытия. И они совсем не про стабильный заработок и надежное положение в обществе или повальное отречение от человеческого достоинства. Они про неизбежность смерти прежде всего и про реальность и высшую ценность всего того, что никак не назовешь стабильным и не препарируешь логикой, — вечно ускользающих материй любви, вдохновения, красоты, надежды, веры, духа…

Путь «художника» труден, но и спасителен. Творческая обеспокоенность, сами отношения человека с собственным творчеством помогают сохранять живой взгляд на вещи и не уходить далеко от истинных ценностей, которые свойственны человеку в силу его сути.

Творчество — бесконечный поиск. Творческому человеку «спокойно не живётся». Но этого не нужно бояться. Нормально совсем не то, что распространено.