Отрывок из недавно вышедшей книги профессора и президента Московской высшей школы социальных и экономических наук Теодора Шанина «Неудобный класс. Политическая социология крестьянства в развивающемся обществе: Россия, 1910-1925». Она посвящена изучению России конца XIX — начала XX века как развивающейся страны, для которой крестьянство являлось важнейшим фактором социальной трансформации.

Мы публикуем отрывок, в котором автор рассуждает о том, что бы было с российским государством без коммунистической революции, и что дореволюционное развитие России может сказать о современности.

В 1946 году Н. Тимашев опубликовал в Лондоне обширный труд, в котором он рассматривал Россию как развивающееся общество [1]. Используя мысленный эксперимент в веберовском понимании этого слова, он попытался представить себе, какой была бы Россия к 1940 году, если бы ее историческое развитие не было прервано, а те основные тенденции, которые существовали с конца XIX века вплоть до 1913 года, продолжали бы действовать. Он приходит к выводу, что страна, вне всякого сомнения, пришла бы по меньшей мере к тому же уровню индустриализации, образования и доходов, который она продемонстрировала при сталинском правлении, «не отбрасывая при этом искусство и философию назад по меньшей мере на целый век» [2]. Произошедшую коммунистическую революцию он рассматривает не как историческую необходимость, а как опасную болезнь, выражая уверенность в том, что «у России есть достаточная жизненная энергия для ее преодоления» [3]. Он считает, что те высокие темпы роста, которые были достигнуты в самом начале ХХ века, сами по себе уже создали достаточный импульс для дальнейшего прогресса. Экономический бум 1909–1913 годов, связанный с расширением внутреннего рынка, был дополнительным фактором «взлета».

Идеи Тимашева и в дальнейшем не потеряли своей привлекательности. Их отзвук слышится в ряде более новых публикаций, которые, правда, прямо на него не ссылаются [4]. Но если мы сравним экстраполяции, предлагаемые Тимашевым, с тем, что наблюдается в современных развивающихся странах, то увидим явное несовпадение. И статистические данные, и заключения специалистов говорят о том, что картина далеко не утешительная и что тревожные симптомы нарастают. Мюрдаль утверждает, что в наше время накапливаются как положительные, так и отрицательные потенциалы развития [5]. В условиях свободного рынка накопление капитала создает условия для дальнейшего развития этого процесса, для роста производительности труда. Развитие образования приводит к расширению его сферы. Одновременно действует и обратная закономерность: отсутствие необходимых материальных ресурсов, низкая производительность труда, ограниченный доступ к образованию, неразвитость политических институтов приводят к росту социального неблагополучия. Возникает своего рода порочный круг. И дело тут не только в действии каких-то объективных или естественных экономических законов: тенденция кумуляции позитивных и негативных трендов своими корнями уходит в сложившуюся систему неравенства на международной арене. В мире, где традиционно доминируют мощные игроки, развивающиеся страны оказываются в положении слабых новичков. Они не в состоянии проводить независимую политику в мире, где тон задают великие державы, а их местные производители просто не способны конкурировать с мощными индустриальными гигантами. Современное массовое производство и возникновение искусственных материалов приводят к тому, что цены на продукты, традиционно экспортируемые этими странами, падают. И чем дальше, тем все труднее восстановить некогда существовавший баланс [6]. Разрыв между развитыми и развивающимися странами увеличивается. Само по себе существование развитого мира с его накопленной экономической мощью и реальной политической силой становится препятствием для устранения этого разрыва.

__________________________________________________________________________________

В современных развивающихся странах при их спонтанном развитии обнаруживается тенденция к расслоению на бедные и отсталые низы, которым противостоят паразитические элиты и военные режимы

__________________________________________________________________________________

Можно ли считать, что экономическое развитие России в самом начале ХХ века проходило в принципиально иных условиях по сравнению с теми, которые характерны для современного мира? Насколько верны прогнозы Тимашева и какие выводы мы можем сделать из фактического хода экономического развития страны? Может ли дореволюционное развитие России стать ключом к пониманию основных проблем современности? Чтобы ответить на эти вопросы, давайте обратимся, с одной стороны, к трудам ведущих современных специалистов по экономическому развитию [7], а с другой — к истории российского западного соседа — Германии. Похоже, что историческое поведение предпринимателей из числа среднего класса (ранних западноевропейских капиталистов) в известном смысле уникально. В современных развивающихся странах при их спонтанном развитии обнаруживается тенденция к расслоению на бедные и отсталые низы, которым противостоят паразитические элиты и военные режимы [8]. Получается, что на одном полюсе оказываются страны, которые были пионерами капиталистического развития. Как правило, они же оказывались в числе стран-колонизаторов. На другом полюсе находятся бывшие колонии, которые сегодня главным образом и составляют страны, называемые развивающимися. Но, похоже, существует еще и некая промежуточная группа — страны, которые вступили в фазу капитализма и индустриализации немного позднее, чем пионеры этого процесса, однако сохранили свою независимость, избежав пагубного влияния периода колонизации. Они оказались в весьма выгодном положении: во-первых, у них уже был некоторый собственный исторический опыт; во-вторых, они могли опереться на опыт пионеров и не повторять их ошибок; в-третьих, фаза их самого активного развития пришлась на то время, когда мировой рынок еще не сложился и не был поделен между основными игроками.

На ум сразу приходят США, хотя в данном случае условия были особенно благоприятными. В своем развитии эта страна во многом опиралась на опыт Англии, хотя воспроизводила его на более высоком уровне концентрации капитала и технического прогресса. Вдобавок в Америке отсутствовали докапиталистические структуры и традиции, но имелись большие «свободные» земли — малонаселенные районы или территории, жителей которых можно было легко истребить. Находясь достаточно далеко от Европы, США не были вовлечены в раздиравшие Старый Свет конфликты. Но при этом Америка активно торговала с Европой и перенимала ее позитивный опыт. А уже во время Первой мировой войны она стала для Западной Европы основным кредитором.

К другим членам рассматриваемой группы можно отнести Германию, Японию и Россию, хотя последняя существенно отставала от первых двух по своему развитию и динамизму [9]. Несмотря на различие конкретных исторических условий, все три страны обнаруживают значительные сходства как в плане характера возникавших перед ними проблем, так и в плане методов решения, которые избирало руководство каждой из них.

Германии в девятнадцатом веке удалось во многом избежать наиболее нежелательных последствий социального расслоения благодаря очень активному вмешательству государства в начавшийся процесс активной индустриализации [10]. Правительству, возглавляемому Бисмарком, удалось, по крайней мере частично, устранить внутренние социальные препятствия на пути этого процесса, защитив одновременно германского производителя от мощной внешней конкуренции. Российское руководство той поры сознательно пыталось подражать в этом Германии. Целая плеяда блестящих премьер-министров и министров финансов — Бунге, Менделеев, Витте, Столыпин, Коковцов — последовательно отстаивали политику прямого и активного воздействия на развитие экономики и поддержки отечественного производителя [11]. Очень сильное влияние на развитие экономики оказывал Российский государственный банк, отличавшийся от других европейских банков тем, что финансировался преимущественно государством [12]. Как пишет Лященко: «Политика увеличения национального долга как источника финансового благополучия — это основа развития промышленного капитализма» [13]. Проводимая государством политика способствовала созданию условий для рентабельности промышленного производства за счет поддержания низкой зарплаты, а также направления части выручки от продажи сельскохозяйственной продукции на развитие промышленности в городах.

Возможности для быстрого экономического развития у России были лучше, чем у современных развивающихся стран, в нескольких отношениях. Во-первых, растущие цены на зерно — основной продукт российского экспорта — обеспечивали сохранение постоянного положительного платежного баланса и способствовали увеличению сельскохозяйственного производства. Во-вторых, у России, в отличие от современных развивающихся стран, отсутствовало недавнее колониальное прошлое: мощное и в высшей степени централизованное российское государство было в состоянии не только мобилизовать необходимые ресурсы, но и довольно успешно противостоять иностранному политическому и экономическому нажиму. Два других фактора (хотя они, возможно, играли не столь важную роль) напрямую связаны с обширной территорией страны. Во-первых, азиатская часть страны являлась своего рода гибридом Британской Индии и американского Дикого Запада: это была, с одной стороны, эксплуатируемая колония, а с другой — бескрайний простор для освоения [14]. Во-вторых, размеры и природные богатства России можно рассматривать как дополнительный позитивный фактор (хотя нельзя забывать, что современные Индонезия или Бразилия, обладая весьма значительной территорией и немалыми природными богатствами, все же остаются крайне бедными и ограниченными в своем экономическом росте).

__________________________________________________________________________________

Вопрос должен стоять так: было ли Российское государство способно преодолеть историческую отсталость страны и обеспечить условия для нового рывка?

__________________________________________________________________________________

И тем не менее перспективы дальнейшего устойчивого социально-экономического развития были далеко не блестящими. Ведь оно предполагало наличие положительного платежного баланса. А экспорт России в 1913 году более чем на половину состоял из продуктов питания и только на пять процентов — из промышленных товаров [15]. А в начале 20-х годов ХХ века условия для экспорта сырья и особенно продуктов питания становились все менее выгодными [16]. Исключение составлял, пожалуй, только период войны. Вообще, как пишет Аталла, «в ХХ веке, если не считать каких-то исключительных обстоятельств, условия торговли между экспортерами промышленной и сельскохозяйственной продукции в долгосрочной перспективе будут всегда в пользу первых» [17]. Данная закономерность остается в силе и тогда, когда мы рассматриваем более широкие отношения между сырьем и готовой продукцией. Поэтому основа положительного платежного баланса России и главный двигатель развития внутреннего рынка и производства со временем неизбежно должны были размываться [18].

В то же время экономическое развитие России было тесно связано с официальной политикой, всячески поощрявшей привлечение в страну иностранных капиталовложений, и с наращиванием государственного иностранного долга. Известный российский экономист М. Туган-Барановский указывал, что «без привлечения иностранного капитала развитие российской промышленности было бы невозможным» [19]. По оценкам Лященко, объем иностранных инвестиций в Россию за период с 1989 по 1913 год превысил четыре миллиарда рублей, из которых два миллиарда были государственными займами [20]. К 1914 году общий объем иностранных капиталовложений в России достиг суммы в 8 миллиардов рублей. Иностранцы владели ⅔ российского банковского сектора, многими шахтами и промышленными предприятиями [21]. Военные расходы привели к увеличению иностранного долга более чем вдвое [22]. После окончания войны для погашения внешних долгов и процентов по ним России пришлось бы искать новые займы за рубежом. Но этого вряд ли хватило бы для погашения задолженности и обеспечения устойчивого и быстрого экономического роста [23].

Перспективы экономического развития России стоит рассматривать в более широком контексте взаимоотношений между государственной политикой и экономикой. Вопрос должен стоять так: было ли Российское государство способно преодолеть историческую отсталость страны и обеспечить условия для нового рывка? Ответ на этот вопрос будет не очень оптимистическим. Если в первой половине XIX века Россия в политическом и военном отношении была в числе ведущих мировых держав, то позднее она явно утеряла свой высокий статус. Поражение в войне с Японией в 1904–1905 годах и затем в Первой мировой войне, где Россия померилась силами с Германией, подтвердило этот факт и усугубило ситуацию. К внешним неблагоприятным факторам добавились революционные брожения внутри самой страны. Все это создавало обстановку, которую никак не назовешь спокойной и безоблачной: в начале ХХ века Россию сотрясали внешние толчки и внутренние противоречия. Первая мировая война привела к усилению зависимости страны в экономическом, политическом и военном отношении от ее бывших союзников. Учитывая нарастание послевоенного кризиса и неспособность правительства контролировать складывающуюся ситуацию, вряд ли правомерно экстраполировать тенденции социально-экономического развития, которые имели место до 1913 года, на будущее.

__________________________________________________________________________________

Консервативный характер самодержавия и обслуживающего его государственного аппарата препятствовал осуществлению быстрых преобразований

__________________________________________________________________________________

Но в любом случае мы должны быть крайне осторожны в своих оценках. Ситуация была очень непростой, а время поджимало. Вопрос стоял так: сможет ли Россия быстро оправиться от пережитых потрясений или ее ждет дальнейшее падение? Удастся ли ей повторить путь Германии, сделать экономический рывок и стать членом клуба передовых держав, определяющих судьбы мира? Или она будет и дальше скатываться вниз до положения Китая или Индии, превращаясь в легкую добычу для коварных иностранных империалистов? [24] Но на деле Россия все больше отставала от передовых промышленно развитых стран. В период между 1861 и 1913 годом экономический рост в пересчете на душу населения был немного ниже, чем в среднем по Европе. От Германии Россия отставала по этому показателю в два раза. Еще больше был разрыв с Японией и США (⅓ и ⅕ соответственно). В этом отношении позиция России за указанный период не только не укрепилась, но скорее ослабла [25]. Даже революция сама по себе не могла в корне изменить положение России в сложившемся к тому времени мире.

Ситуация была поистине критической. Требовались срочные действия. Но консервативный характер самодержавия и обслуживающего его государственного аппарата препятствовал осуществлению быстрых преобразований. Иностранное экономическое господство, по-видимому, тоже сыграло тут свою негативную роль. Однако главное препятствие на пути радикальных экономических, политических и социальных реформ коренилось в самой структуре российского общества и было связано с тем, что более чем на ⅘ оно состояло из крестьян.

Примечания

1. Timasheff N. The Great Retreat: The growth and decline of communism in Russia. New York, 1946. P. 386.

2. Timasheff N. The Great Retreat: The growth and decline of communism in Russia. New York, 1946. P. 394–395.

3. Timasheff N. The Russian Revolution // The Review of Politics. 1943. Vol. 5. № 4. P. 440.

4. См., например: Tremi V. (ed.) The Development of the Soviet Economy: Plan and Performance. New York, 1968 и особенно содержащуюся в ней статью Нэттера (С. 290–296).

5. Myrdal G. Economic Theory and Underdeveloped Regions. London, 1957

6. Furtado C. Development and Underdevelopment. Berkeley-Los Angeles, 1967.

7. Furtado C. Development and Underdevelopment, 1967; Baran P. The Political Economy of Growth. New York, 1957; Frank A. Capitalism and Underdevelopment in Latin America. New York-London, 1967.

8. См., например: Andreski S. Parasitism and Subversion. The Case of Latin America. New York, 1966 или Dumont R. False Start in Africa. New York-London, 1966.

9. Goldsmith R.W. Economic Growth of Tsarist Russia 1860–1913 // Economic Development and Cultural Change. 1961. Vol. 9. №3. P. 474–475.

10. Обсуждение этих вопросов можно найти, например, в главе 10 книги: Clairmonte F.F. Economic Liberalism and Underdevelopment. Studies in the Disintegration of an Idea. New York, 1960.

11. Лященко П. История народного хозяйства СССР. М., 1952. Т. 2. С. 387–393, 408, 414–417. Black S. Op. cit. P. 47–61, 211–223.

12. Хромов П. Очерки экономики России периода монополистического капитализма. М., 1960. С. 94–95.

13. Лященко П. История народного хозяйства СССР. М., 1952. Т. 2. С. 366–367.

14. Следует отметить, что Россия в своих отношениях с южными и восточными соседями (Персия, Китай и т. д.) также пыталась имитировать «западный» экономический империализм (Хромов П. Очерки экономики России периода монополистического капитализма. М., 1960. С. 230–231).

15. См.: Большаков А., Рожков Н. История хозяйства России в материалах и документах. 2-е изд. М.-Л., 1926. Вып. 3.

16. Atallah М. The Long-Term Movement of the Terms of Trade between Agricultural and Industrial Products. Rotterdam, 1958. P. 3–4, 7–9, 12– 13, 72–79; Yates L.P. Forty Years of Foreign Trade: A Statistical Handbook with Special Reference to Primary Products and Underdeveloped Countries. London, 1959. P. 38–45, 62–72.

17. Atallah M. The Long-Term Movement of the Terms of Trade between Agricultural and Industrial Products. Rotterdam, 1958. P. 79.

18. О негативном влиянии подобных изменений условий торговли на экономическое положение современных развивающихся стран пишут ведущие английские экономисты в своем письме, которое было опубликовано в газете «Таймс» 29 октября 1957 года.

19. Цит. по: Gordon M. Workers Before and After Lenin. New York, 1941. P. 353.

20. См.: Лященко П. История народного хозяйства СССР. М., 1952. Т. 2. С. 385.

21. См.: Хромов П. Очерки экономики России периода монополистического капитализма. М., 1960. С. 134, 144. Половину иностранного долга составляли государственные заимствования, 1,2 миллиарда рублей было вложено в строительство железных дорог, 700 миллионов рублей выдано местным органам власти, а остальная сумма представляла собой частные вложения (Там же. С. 147–148).

22. См.: Хромов П. Очерки экономики России периода монополистического капитализма. М., 1960. С. 148; Лященко П. История народного хозяйства СССР. С. 644

23. Последствия подобного положения подробно рассматривались на конференции в Дели, где участвовали 75 наиболее бедных стран — членов ООН. Отчет об этой конференции был опубликован в английской газете «Обсервер» 28 января 1968 года.

24. Здесь полезно вспомнить о сравнении России с Индией, которое проводил Добб (Dobb M. Op. cit. P. 11).

25. Goldsmith R.P. Economic Growth of Tsarist Russia 1860–1913 // Economic Development and Cultural Change. 1961. Vol. 9. No. 3. 442–443, 474–475; Хромов П. Очерки экономики России периода монополистического капитализма. М., 1960. С. 398.