Василий Ключевский начал свой знаменитый курс русской истории фразой «История России — это история страны, которая колонизируется». Хотя трудно закончить в России исторический факультет, хотя бы однажды не услышав эту фразу, мало кто задумывается, что она означает. Что значит понимать историю России в оптике дискуссий о колонизации?

Подход был актуализирован в России с публикацией в 2013 году книги Александра Эткинда «Внутренняя колонизация. Имперский опыт России». Она буквально вбросила в русскоязычные публичные дискуссии внутренне противоречивое понятие «внутренняя колонизация», которое проясняет многое в российской истории: отношения государственной власти и населения, людей и территории, горожан и жителей «диких окраин». Но этот аналитический инструмент пока ещё плохо освоен.

В подборке вы найдёте книги, которые позволят лучше понять этот концепт. Книги советуют Михаил Немцев, преподаватель «Плехановки» и «Шанинки» и автор семинара «Внутренняя колонизация» в Антиуниверситете, а также Иван Александров и Никита Боркунов, участники этого семинара, студенты четвёртого курса кафедры африканистики ИСАА МГУ.

Александр Эткинд, Дирк Уффельманн, Илья Кукулин (2012) Там, внутри. Практики внутренней колонизации в культурной истории России. Сборник статей. М.: Новое литературное обозрение

Сборник представляет собой впечатляющий обзор возможностей концепции «внутренней колонизации» для понимания разных сюжетов интеллектуальной истории Российской империи. Он открывается вводной статьёй трёх составителей сборника об истории этого понятия и его сильных и слабых сторонах, особенно в применении к истории России в советский и постсоветский периоды (её дополненная версия была опубликована в журнале «Политическая концептология»). Статьи написаны историками, филологами, философами — и не удивительно, что они очень разнятся и стилистически, и по источникам, и даже по степени интереса самих авторов к концепции «внутренней колонизации». При этом всех их без исключения интересно читать (не о всяком толстом сборнике научных статей можно написать такое). За последние восемь лет в России так и не появилось сопоставимого собрания исследований процесса внутренней колонизации. Поэтому, на наш взгляд, любое серьёзное теоретическое исследование по теме не может сейчас обойтись без обращения к этому сборнику, хотя охват исследуемых внутренних территорий в нём заметно неравномерен.

Павел Шаблей, Паоло Сартори (2019) Эксперименты империи. Aдат, шариат и производство знаний в Казахской степи. М.: Новое литературное обозрение

Федор Синицын (2019) Советское государство и кочевники. История, политика, население. 1917-1991. М.: Центрполиграф

Эти книги дополняют друг друга в развитии одного большого сюжета, в котором выявляется вся проблематика внутренней колонизации (хотя их авторы не пользуются этим понятием). Российская империя в XIX веке постепенно достигает военного господства над территориями, о которых и военные, и гражданские чиновники имели только приблизительные представления. В этих книгах речь идёт преимущественно о территории Степного края (современный Казахстан). Кочевники представляют собой особую проблему для любого регулярного государства, были они такой и для Российская империи. Уклад жизни, настроения, даже численность тех, кто там жил, ещё только предстояло изучить и установить. Для этого нужно было их по-настоящему колонизировать, описать и нормализовать, встроив в российское общество. Шаблей и Сартори описывают, как (в общем, безуспешно) этим занимались при царизме. Синицын показывает как советская власть, унаследовавшая колонизационные задачи Российской империи, с этой нормализацией наконец (почти) справилась. Правда, для этого пришлось начать с уничтожения кочевого образа жизни как такового. Синицын приводит много впечатляющего сравнительного материала о том, как в ХХ веке описывали, колонизировали и подчиняли своих внутренних кочевников другие государства. Это грустное, но полезное чтение.

Дополнение: рецензия Фёдора Синицына на книгу Павла Шаблея и Паоло Сартори — и отзыв на эту рецензию антрополога Сергея Абашина.

Steven Sabol (2017) The Touch of Civilization. Comparing American and Russian Internal Colonization. Boulder: University Press of Colorado

Уже в заголовке книги Стивена Саболя мы находим явное указание на то, что «внутренняя колонизация» стала концептуальным стержнем для сравнения колонизационных процессов в Северной Америке и Северной Евразии. Россия и США одновременно осваивали (колонизировали) огромные внутренние пространства, так что их сравнение прямо-таки напрашивается. За последние 200 лет эти сравнения проводились часто (см., например, в книге Александра Агеева «Сибирь и американский Запад: движение фронтиров» 2002 года), но, к сожалению, нередко с целью показать преимущества «российского» пути над «американским» или наоборот. Книга Саболя — новейший опыт такого рода. Саболь задаётся вопросом, похоже ли, скажем, отношение правительства США к сиу на отношение правительства Российской империи к казахам. И те, и другие не по своей воле оказались окружены современными государствами с их армиями, чиновниками и предприимчивыми людьми, которые рассчитывали на помощь чиновников и армии в своих операциях на новых территориях. Впрочем, в США слово «колонизация» по отношению к этим территориям долго не употреблялось, в отличие от Российской империи. Но само понятие «колонизации» в XIX веке означало не совсем то же, что в начале XXI. Саболь исследует, что именно можно понять в колонизационных процессах XVIII-XIX веков, говоря о них, как о колонизации внутренней.

Валентин Распутин (1976) Прощание с Матёрой

Известнейшая повесть 1970-х, классика советской литературы и особенно «деревенской прозы». Сейчас она читается как художественный документ о человеческих обстоятельствах внутренней колонизации Сибири. Деревня коренных сибиряков — пришельцев из России, живущих на этом месте так давно, что они уже стали частью местной природы и не мыслят своё существование вне её, — будет перенесена на новое место при строительстве водохранилища новой гидроэлектростанции. Фактически речь идёт об уничтожении всего локального «мирокосма» в соответствии с потребностями индустриализации. В центре повести — напряжение между разнообразными агентами направляемой государством техноцивилизации — и небольшой группой местных жителей, старых сибиряков и сибирячек. Это трагическое напряжение не превращается в прямой конфликт. Повесть показывает индустриальную «внутреннюю колонизацию» с точки зрения тех, кто вынужден ассимилироваться в «новом мире» с его индустриализмом и научным подходом в управлении населением (описание построенного для переселенцев посёлка не вселяет никакой надежды), либо исчезнуть.

Okot p’Bitek (1989) White Teeth. Nairobi: East African Educational Publishers

А эта книга — взгляд «снизу» на внутреннюю колонизацию в совсем другом регионе. История про юношу из народа ачоли, который вынужден ехать на заработки в южную, самую развитую часть Уганды (на тот момент ещё британского протектората, книга написана на языке ачоли в 1953 году), чтобы раздобыть деньги для традиционного выкупа невесты. Родные для героя территории оказались экономически маргинализованы при переходе к колониальной системе товарных культур, поэтому у молодежи зачастую не оставалось иного выбора, кроме как переезжать в южные «цивилизованные» регионы. Однако жизнь в модерновом городе оказывается сопряжена с невыносимыми условиями труда, преступностью и дискриминацией. Ситуации классической (внешней) и внутренней колонизации в случае ачоли (и других народов северной Уганды) накладываются друг на друга. Историк Ричард Рид отмечал, что с началом колониального периода и с появлением Уганды как политического пространства англо-бугандийский союз (ганда — титульный народ Уганды) представлял северные народы как «внутреннее другое» (internal other). Эта ситуация не слишком изменилась и в постколониальный период, став одной из причин появления печально известной группировки Господня армия сопротивления Джозефа Кони. Простые ачоли оказались зажаты между силами Кони и центрального правительства, которые насильственно селили (и продолжают селить) ачоли в специальные лагеря. Уганда не видит в ачоли законопослушных, заслуживающих доверия граждан, поэтому предпочитает ставить их под жёсткий контроль.