Пресс (z)-релиз к выставке Даши Макаровой 12 ноября в пространстве ISSMAG В надежде — а часто вопреки. Allegro agitato

По пути они сталкиваются с ворчливыми говорящими яблонями, которые кидают в них плодами. Тем самым Дороти добывает пропитание. Следуя по дороге из желтого кирпича в поисках Разума можно задаться вопросом, почему сквозь солнечный свет проступает нефтяной пот. По поводу известной музыкальной сказки производства MGM с Джуди Гарленд в главной роли складывается множество легенд. Одна из них часто циркулирует в интернете: якобы в лесах, мельком и на заднем плане, можно заметить фигуру повешенного.

«Волшебник из страны Оз» всегда был для детей парадоксом — детской сказкой времен индустрии, первым фильмом технологии Technicolor. Он обещал приключение, тревогу и Оскары. Я вспоминаю костюм (если его можно так называть) железного дровосека, металлическую краску на его лице, которая греется под голливудскими софитами. Бедный актер — страдает для детей; перед детьми, став машиной серебряного потоотделения.

А в русской адаптации Волкова, я помню только, что Бастинда, владычица фиолетового королевства приняла смерть от воды, растаяла и спеклась. Диктатура ползет через радиаторную решетку. Роберто Эспозито в своих исследованиях иммунитета заверяет: мы должны перестать проецировать на модель биологического иммунитета политические фантазии замкнутых национальных государств. Якобы аллергия исторгает «инородное», «иное». Замечая насколько наш взгляд на иммунитет пропитан ксенофобией, Эспозито вопрошает: что если мы откроем другую природу иммунности? Иммунность сложных созависимых частиц, систем информационной и химической фильтрации. Кожа — это не граница нашего мяса, защищающая от Внешнего. Это — орган, взаимодействующий со внешней средой. Так и радиаторная решетка: она работает как вне себя, наружу, так и пропускает через себя. Способна ли решетка фильтра стать трибуной, на которой расплавился диктатор-Бастинда?

В последних работах Дарьи Макаровой меня привлекает множество вещей. Первая из них — Дарья всегда внимательно относится к тому, как телеснится текст. Не просто как буква переходит в тело, танцуется и так далее, а как в цифровой культуре меняется соотношение букв, символов, иероглифов и соматических процессов.

Второй момент — ее буквы и слова всегда не монологичны, инсталляция разыгрывается по ролям. Этих ролей всегда множество. В данном случае это сказка-интервью между Капелью и Шутом.

Третий момент — в этом идея Salvage или Salvagepunk. Как использовать груды отходов ради выживания на свалке жизни (ever growing dump of life). В ее инсталляциях не столько проявляется возвышенная жуть: «смотрите, нас раздирают на куски данные, интернет жарит на мангале». Напротив, как обломки нефтяной, дизельной культуры после своей негодности смогут стать артефактами новой пересборки политической речи.

Четвертый момент — графика, цикличность нефти, сказочный хронотоп. Единственный в мире малыш-хронотоп. Все повторяется, кости мертвых становятся топливом, а мы — детки этого «заброса», слушаем про железного дровосека, идущего за смелостью к Разуму.

Что-то, что я хотел здесь передать — это обмен слюной с усами Пескова. Когда-нибудь под песни Короля и Шута нас возьмут на потные ручки семь королей бензоколонок и мы сможем повернуть их легенды вспять, проснуться от их индустриальных сказочек.

Система — это фантазия, в которую верят все (Саша).