А не танцы ли это об архитектуре?*
Зачем наукам о мозге изучать звук, и как когнитивные исследования могут пригодиться гуманитарному знанию?
Джон Кейдж, видимо, первым понял, что любой звук можно (и, по возможности, нужно!) воспринимать музыкально. Следующее поколение исследователей во главе с Мюрреем Шафером пошло дальше, постулировав — любой звук достоин внимания и вне музыкального пространства.
Звуковые исследования или sound studies давно стали академической нормой. Сейчас даже в России, например, в Вышке или ИСИНе можно закончить магистратуру по этому направлению. Исследователи из числа антропологов, социологов и философов изучают звук, вводя его в культурное поле, наделяя новыми значениями. Концептуализируясь в рамках sound studies, звук превращается из явления в категорию гуманитарного знания.
Если sound studies говорят о жизни звука в культуре, то нейронауки — о его фундаментальной природе. Здесь изучается не только трансформация воздушных колебаний (илл. 1.) в звук, но также процессы его осознания, запоминания и интеграции с другими впечатлениями. Даже то, как мы говорим о звуке, изучается науками о мозге.
Далее, говоря «звук», мы подразумеваем слуховые ощущения, вызванные внешними явлениями — от музыки в наушниках до шелеста листвы.
Ну и что там кроме ушей?
Слуховое восприятие так прочно ассоциировано с одними лишь ушами, что кажется, будто мы сразу схватываем все его качества. На деле всё сложнее. В мозгу и на пути к нему сигналы конкурируют, запускают процессы изъятия похожих впечатлений из памяти, взаимодействуют с сигналами от других сенсорных систем. Для исследования таких процессов используют методы визуализации работы живого мозга (МРТ, например).
Во-первых, в ухе звук усиливается — для этого есть система из барабанной перепонки и слуховых косточек. Во-вторых, в ухе звук разделяется на частоты: в улитке специальные клетки-рецепторы, каждая из которых восприимчива к конкретной частоте, переводят акустический сигнал в нервные импульсы. В таком разобранном виде звук по слуховому нерву попадает в мозг. Подобная организация нужна для сравнения разных звукоформ, воспринятых одновременно — мозг сравнивает наборы частот.
Попадая в стволовые структуры мозга, нервы перекрещиваются (илл. 3), как бы обмениваясь полушариями. Несходство сигналов позволяет нам отличать один источник звука от другого, а также определять их положение в пространстве. После звуковой конструктор попадает в слуховые центры (илл. 4), где начинается обратная сборка.
Слышно, но не только
С самого рождения в памяти накапливается статистика о поведении частот в отдельных звуках, а также о звуковых отношениях. Мозг учится распознавать голоса, бытовые и природные звуки, формируя что-то вроде словаря. В это же время происходит усвоение языка — слуховые впечатления начинают обретать абстрактный смысл. Это важно, так как помогает в дальнейшем говорить и мыслить об услышанном.
Память позволяет соотносить звуки с реальными объектами именно потому, что разные виды сенсорных систем работают сообща. В каждой конкретной ситуации видимое, слышимое, ощущаемое кожей, носом и языком отпечатывается в памяти одновременно, рождая комплексные впечатления. Так, по звуку мы часто идентифицируем не только сам объект, но и материал, из которого он сделан, его форму и условие, при котором он звучит (что-то покатилось, упало, ударило и т.д.).
Мозг постоянно оперирует содержимым долговременной памяти, объединяя звуки в самые разные категории. Один и тот же звук может быть слуховым воплощением объекта (гитара), абстрактной концепцией (нота «ля» — часть абстрактной музыкальной системы) и даже аналогом сенсорного ощущения другого порядка (звук тёплый).
Знание подобных процессов для нейронаук ценно хотя бы потому, что позволяет понять природу болезней, связанных с нарушением речи, сложностями с ориентацией в пространстве, галлюцинаторными расстройствами. Мозг сложен и требует нетривиальных подходов, исследований на стыке культурного и лабораторного — без этого невозможна тонкая диагностика.
Перспективы междисциплинарных исследований
Как можно заметить, механизмы восприятия контринтуитивны, и многие из них не поддаются описанию в рамках повседневного опыта. Новые знания о мозге и новые методы исследований позволяют наконец описать явления, ранее рассматриваемые только в гуманитарном дискурсе.
Нейробиология, когнитивистика, экспериментальная психология занимаются не только общими закономерностями слуха и памяти. Исследуются сложные режимы восприятия (вроде активного и пассивного слушания), внимание (заметность звука среди других равноправных), влияние разных акустических обстановок на слух и на мозг в целом (одна из областей — звуковая экология); список можно продолжать долго.
Конечно, бессмысленно пытаться собрать новую громадную науку, но имеет смысл прислушиваться к находкам уже имеющихся. Одному человеку сложно разбираться во всем, и единственный способ преодоления барьера между дисциплинами — коммуникация.
__________________________________________________________________________________
*Фраза, приписываемая Фрэнку Заппе, звучит: «Писать о музыке — это как танцевать об архитектуре».
Ссылки на картинки:
