Фильм «Неоновый демон» датского режиссера Николаса Виндинга Рёфна называют первым хоррором о красоте. Он мрачен и бесконечно эстетичен. Красивые застывшие кадры в стилистике нео-нуара словно взяты с обложек глянца. Это Лос-Анджелес — столица моды и азартных игр, гремучая смесь, от которой вскипает мозг и ломается характер. Очень скоро мы понимаем, что под панцирем из брендовой одежды, косметики и новинок пластической хирургии кипят все те же страсти. Эти страсти, эта боль по наслаждению, даруемому восхищенным взглядом другого. На обратном полюсе — смерть и небытие. Что лучше — быть призраком, невидимкой, или «стать сексом или едой»? Героиня актрисы Эль Фаннинг пытается пройти по кромке и не разбиться.

«Гламур — это красота, застывшая в высшей точке своей безжизненности», — как-то заметил философ Александр Секацкий. Возможно потому, что очарование гламура находится в полной зависимости от взгляда объектива и телекамеры, которые действуют как формалин. Под блеском софитов меркнут полутона, остаётся только правильная, выверенная, политкорректная красота, вечная, как само искусство, но, в отличие от искусства, совершенно нежизнеспособная вне рамок сооруженной для нее сцены. Это вечность мотылька, летящего к огню. Еще одна вспышка, и его самого не стало.

Нетронутая детская и вместе с тем демоническая красота главной героини в исполнении актрисы Эль Фаниннг резко контрастирует с этим миром латекса и ботокса. Мать называла ее «опасной» — красота Джесси буквально сводит людей с ума. «Кто ты, еда или секс?» — такой вопрос обращен к ней новой подругой в первые дни ее пребывания в Лос-Анжелесе, куда сирота из Джорджии приехала сразу после школы в надежде стать супермоделью.

Рёфн, который сам писал сценарий, видимо хорошо осведомлен о чеховском «правиле ружья» — в его фильме нет ничего случайного, от первого кадра до последнего, и его интересно разбирать как головоломку. Это укладывается в логику паранойи, которой страдает главная героиня: все связано со всем и ведет к неизбежной развилке — еда или секс? С детства окруженный актрисами и моделями, Рефн, по его признанию, хотел снять фильм о красоте и о том, что красота и попытки угнаться за ее стандартами, навязанными обществом потребления, делают с людьми. Однако у него получилось нечто большее — он снял гениальный фильм о скопическом влечении, влечении взгляда, которое в мире фэшн-индустрии является определяющей страстью, толкающей людей на страшные поступки.

Итак, разберем эту головоломку шаг за шагом.

Бриллиант в море стекла

О детстве Джесси мы знаем немногое. Ей 16 лет, она приехала из штата Джорджия. Из–за несовершеннолетия ей приходится лгать и говорить всем, что ей 19 (ведь 18 — слишком подозрительно). Своему новому другу, начинающему фотографу Дину, который помогает ей сделать ее первое портфолио, она рассказывает, как в детстве любила вылезать на крышу. Луна казалась ей большим глазом, под взглядом которого она часами мечтала о том, кем станет, когда вырастет. «Я ведь ничего не умею, никаких особых талантов. Но я симпатичная. И я подумала, почему бы не стать моделью», — рассказывает она о выборе профессии.

Красота — единственное ее достояние, за это ее ценят, за это берут на работу в престижное модельное агентство; уже спустя неделю своего пребывания в Лос-Анджелесе она оказывается на подиуме. «Джесси — алмаз в море стекла. Истинная красота — это самая большая ценность. Без красоты она ничто», — говорит о ней модельер Роберт. Те странные знаки, которые проплывают у нее перед глазами во время ее выступления на подиуме — треугольник со вписанными в него треугольниками и ромб — тоже об этом. Ромб — это она, бриллиант (в английском языке бриллиант и ромб — diamond). Само название фильма, демон также содержит отсылку к слову даймонд. Треугольник со вписанными в него четырьмя треугольниками — это, с одной стороны, море стекла. Но центральный треугольник, в который помещает себя героиня, образует ромб со всеми соседними треугольниками. Так, Джесси превращается в бриллиант под взглядом Другого, обращенным на нее в обожании и зависти. Режиссер очень изящно подчеркнул этот момент кадром, где Джесси стоит в треугольном просвете входа на подиум в своем шикарном платье из черных кружев, в котором она завершает показ, и этот треугольник отражается в глянцевой поверхности пола. В этот момент она галлюцинирует, видя свои собственные враждебные отражения. Их взгляд одновременно придает ей ценность, достраивая ее до совершенного бриллианта, но он же таит в себе угрозу. Эти двойники мечтают занять ее место, стать ею.

Злобные двойники — три подруги Джесси

Визажист Руби, девушка с лесбийскими наклонностями — первая, с кем знакомится Джесси в Лос-Анджелесе. Как и все вокруг, она немедленно замечает, что в Джесси что-то есть («В ней что-то есть. В ней есть что-то», — фраза Роберта). Она приглашает девушку на вечеринку, где знакомит с моделями Джиджи и Сарой. Именно Руби принадлежит монолог о цветах губной помады, которую называют в честь секса или еды, после чего она обращается к Джесси с вопросом: «Как бы ты назвала свой цвет? Ты еда или секс?» «Она десерт», — подхватывает эту игру Джиджи.

Джиджи — преуспевающая модель. Она выступает на подиумах, ее постоянно снимает лучший фотограф Лос-Анджелеса. Однако ее «срок годности», по выражению Сары, подходит к концу. «Ты — кислое молоко, она — свежее мясо», — говорит Сара о Джесси. Джиджи считает, что красота — это то, что можно создать искусственно, и весьма в этом преуспела. «Мой доктор называет меня “бионическая женщина”. Знаешь, что я сделала? Я думала, с грудью поменьше, чтобы я выглядела как вешалка, у меня будет больше работы. Но доктор Эндрю нашел, что у меня много других проблем. Так что мне поправили челюсть, немного подняли брови, сделали нос, щеки, липосакцию, а еще прижали уши, чтобы носить хвост. Никому не нравится своя внешность», — заключает Джиджи. На что Джесси возражает, что ей ее внешность нравится.

Сара — модель, которую никто не замечает. На пробах комиссия смотрит словно сквозь нее, чего нельзя сказать о Джесси. Стоит ей появится в зале, как скучающий Роберт буквально роняет вещи из рук. После очередного провала разъяренная Сара разбивает зеркало в туалете и рвет на части свои фотографии. В суровом мире фэшн-индустрии она такое же «кислое молоко». Попытки Джесси утешить ее ни к чему не приводят. «Люди тебя видят, замечают, а я — призрак. Каково это, ты входишь в комнату где вокруг зима, а ты словно солнце?», — спрашивает ее Сара. Отпрянувшая в ужасе Джесси режет руку об осколки стекла. Вид ее крови пробуждает у Сары желание припасть к ране губами и начать пить ее кровь, словно этот магический жест поможет ей приобщиться к миру цвета и солнца, который воплощает собой Джесси. В этот момент она действительно кажется бесцветной и невидимой, в то время как у Джесси на щеках играет румянец и блестят глаза.

Пума в номере

Обычного невротичного субъекта отличает тот факт, что он когда-то утратил объект. Из всемогущего ребенка, которому принадлежит целый мир он в какой-то момент превращается в человека с нехваткой. То, что Фрейд назвал кастрацией. Ребенок осознает, что у него чего-то нет, и узнает он об этом благодаря матери, которая не может находиться все время рядом с ним. Она отлучается, и эти ее уходы и приходы указывают ребенку на то, что у нее есть какое-то другое желание, кроме как быть все время рядом с ним. Т.е. ребенок не может полностью ее удовлетворить, у него чего-то нет, и мать ищет это «что-то», чего ей не хватает, за пределами детской комнаты. Она идет к отцу, на работу, на учебу, на курсы визажиста, оставляя ребенка наедине с этой странной загадкой желания матери.

Открывая, что мать желает что-то помимо него, ребенок расстается с иллюзией всемогущества. Одновременно с этим из него выпадает «объект» — то, что Лакан назвал объект а. Это объект нехватки, объект — причина желания. То, чего лишается ребенок, он отныне ищет в Другом, в своем партнере, в своей окружении, работе. Сама утрата объекта — это то, благодаря чему мы вообще можем желать, ведь совершенному существу нечего желать, у него все есть.

В отличие от невротика, психотик — это субъект, который по какой-то причине не прошел через Эдипов комплекс, кастрация его не коснулась. Следовательно, объект остался с ним, он его не утратил. Однако этот факт вносит в его жизнь несколько неприятных следствий, которые мы можем наблюдать на примере героини фильма «Неоновый демон» Джесси.

Джесси знает, что она красива. Совершенная красота — это ее объект а. Если невротик постоянно сомневается в своей внешности, как это делает Джиджи, то Джесси нет. Она уверена, как в своей красоте, так и в том, что Другому что-то от нее нужно — ее объект, которым он хочет насладиться — сексуально или орально.

Атмосферу нарастающей тревоги, в которую погружен параноик, хорошо иллюстрирует момент с появлением пумы в номере. Хищный зверь оказывается в комнате Джесси, которую она снимает в мотеле на отшибе Лос-Анджелеса, сразу после прогулки с Дином. На прощанье парень пытается поцеловать девушку, однако Джесси уклоняется. Этот намек на существование сексуальных отношений, в котором сразу всплывает основная дилемма психотичного субъекта — чего хочет от нее Другой: убить или трахнуть? кто она, секс или еда? — немедленно вызывает прорыв Реального в жизнь девушки. Животное словно материализовалось в ее комнате, ведь нам показали, что дверь Джесси была закрыта. Реальное в лакановской топологии — это то, что нельзя схватить образом (с помощью воображения) или словом (с помощью символического). Другими словами, это тот остаток, который не поддается никакому означиванию. Черный хаос, сближение с которым всегда вызывает непереносимую тревогу.

В историю с необъяснимым появлением животного в номере, конечно же, не верит менеджер отеля, которого играет Киану Ривз. Он требует от девушки денег за нанесенный ущерб (пума порвала постельное белье и поломала мебель). Этот агрессивный выпад делает героя Киану Ривз преследующим большим Другим, который угрожает психотику. Отныне Джесси всячески избегает менеджера, прокрадывается в номер у него за спиной, и не открывает шторы на окнах, чтобы он не знал, вернулась она или нет.

«Я не хочу быть ими. Они хотят быть мной»

По сути, единственным человеком в фильме, который не относился к Джесси исключительно как к симпатичной оболочке, как к прекрасному объекту, был ее приятель Дин. Но по иронии судьбы, именно с ним она решительно порывает после его неосторожной фразы в баре, где она вместе с Робертом и другими моделями отмечала свой премьерный показ.

Дин спорит в Робертом, и пытается настаивать на том, что красота — это не главное. «Да, знаю, ты сейчас скажешь, что внутренний мир тоже имеет значение», — презрительно бросает Роберт. Дин соглашается, для него Джесси интересна не только своей внешностью, но и другими качествами. Но как раз этого Джесси не может ему простить. Для нее самой ее ценность заключается во внешности, и как только Дин признает, что это ничего не стоит, она сразу же теряет к нему интерес.

— Я хочу уйти, — произносит парень после надменной реплики Роберта.

— Ну так иди, — отвечает она.

— Ты этого хочешь? Быть как они? — недоумевает он.

— Я не хочу быть ими. Они хотят быть мной, — отвечает девушка.

Эта сцена — поворотный момент в фильме. Отвергая единственного друга, который относился к ней как к субъекту, как к человеку, у которого могут быть свои желания и мечты, а не как к объекту, пусть даже прекрасному, Джесси устремляется в пропасть, где лишь одна развилка — секс или еда. Происходит окончательное развязывание ее мегаломанического бреда: она — сверхценный объект, который все хотят.

Когда она возвращается в номер, она первым делом выбрасывает цветы, подаренные Дином, после чего, охваченная каким-то томлением, пришедшим вместе с осознанием своей сверхценности, ложится на кровать. Нам показывают, как по телу девушки прокатываются волны наслаждения, она потягивается, тянет ноги в туфлях с высоким каблуком, любовно разглядывает себя. Это явно сексуальная сцена. Но секс для 16-летней девственницы Джесси — слишком тревожная тема. В дверь внезапно начинает что-то ломиться. Очевидно, что это галлюцинация. Джесси закрывает дверь на цепочку, после чего в изнеможении засыпает. Но кошмар продолжается. Ей снится, как в ее комнату проникает менеджер отеля, и засовывает ей в рот нож. Еще одна сексуальная сцена. «Глубже! Глубже!», — настаивает он, засовывая нож в горло почти по рукоятку. От ужаса она просыпается, обнаружив, что заснула прямо на полу.

В это время в дверь снова кто-то начинает ломиться, однако Джесси уже закрылась на цепочку. Тогда преследователь отправляется в соседний номер, где, как мы знаем по рассказу менеджера отеля, поселилась 12-летняя «Лолита», сбежавшая от родителей. Парализованная ужасом, Джесси слушает, как девушку за стеной избивают и насилуют. Было ли это на самом деле, или эта сцена — лишь еще одна галлюцинация, мы так и не узнаем. Однако происшедшее послужило поводом для Джесси, чтобы обратиться за помощью к своей новой подруге Руби.

Девушка с золотым макияжем

Золотой макияж на лице Джесси — эта тема красной нитью проходит через весь фильм. Первые кадры — прекрасная Джесси со стразами на лице и порезанным горлом в луже собственной крови в дорогом отеле. Пока это только артхаусная фотосессия, с которой ей помогает Дин, но намек прозрачен. Точно такие же вспышки камер обычно бывают на месте преступления, оцепленном полицией.

Золотой макияж наносит на лицо Джесси Руби, когда готовит ее к фотосессии с местной знаменитостью, фотографом Джеком, которого играет Дэсмонд Харрингтон. Сам Джек — очень любопытный типаж в этом фильме. Короткостриженный, скуластый, с пронзительным впивающимся взглядом, словно этот человек подчинил всю жизнь одному скопическому влечению. Ни отношения, ни секс, ни деньги этого социопата не интересуют. Важно только одно, как выглядят модели в кадре. Если модель перестала его удовлетворять, он моментально объявляет ей, что она уволена.

Внимательно посмотрев на Джесси, он объявляет, что на сегодня съемки окончены и выпроваживает остальную съемочную группу за дверь, после чего просит девушку раздеться. Пока Джесси дрожащими руками снимает платье, абсолютно не представляя, что собирается сделать с ней этот человек-взгляд, он возвращается с ведром золотой краски. Его задача как фотографа — подчеркнуть объект, который он сумел разглядеть в модели, и он покрывает красивую кожу Джесси золотом. Сияющий демон, золотой телец для заклания — такой он ее увидел.

Джесси отказывается быть сексом

Спасаясь от опасного менеджера мотеля, Джесси приехала на загородную виллу к Руби. Джесси благодарит Руби за доброту, что та воспринимает буквально как приглашение к сексу. Она набрасывается на девушку, но та отвергает ее притязания, и защищаясь сбрасывает подругу с кровати. Руби чувствует себя отвергнутой. Она рисует помадой на зеркале мертвое лицо с крестами вместо глаз — зловещий намек, и отправляется на работу. Подрабатывает востребованный визажист в морге, гримируя трупы для похорон. Там она направляет свое неудовлетворенное влечение на труп девушки, чем-то похожей на Джесси.

Оставшись одна на вилле Джесси исследует здание и находит чучело леопарда. Как и ворвавшаяся в номер пума — это намек на наличие сексуальной угрозы. Там же девушка находит приготовленное для нее платье, и наносит на лицо золотой макияж. Она отказалась быть сексом, однако осознает, что Другой рано или поздно насладится ею. Устав от бесконечной тревоги, Джесси идет на встречу своей судьбе, прихорашивая себя словно натюрморт. Вернувшаяся с работы Руби застает ее стоящей на мостике на краю глубокого пустого бассейна. Явно суицидальное поведение. Девушка завороженно смотрит вниз, произнося свой знаменитый монолог о том, что мать называла ее «опасная девочка». «Она права. Я знаю, как выгляжу. И что в этом плохого? Многие убить готовы за такую внешность. Они себя режут, делают инъекции, голодают, мучаются, молятся, надеясь стать моей второсортной копией».

Однако Руби пришла не одна. Она привела с собой Сару и Джиджи. Вышедшие в тираж модели, те самые второсортные копии, искалечившие свои тела многочисленными пластическими операциями, девушки страстно мечтают обладать тем, что есть у Джесси — ее объектом. Они преследуют свою жертву до края бассейна, после чего Руби толкает ее вниз. Джесси вновь лежит в луже крови, как в начале фильма, только на этот раз все по-настоящему. Убив девушку, они вымазываются ее кровью, пожирают ее плоть, пытаясь таким способом присвоить себе этот самый сверхценный объект, которым обладала Джесси, сделать его частью себя. Однако не всем это удается.

Заключительная фотосессия у Джека

На следующий день после кровавой оргии Сара и Джиджи отправляются на фотосессию к Джеку. Джек снимает Джиджи, а Сара едет за компанию с подругой. Обе находятся в состоянии эйфории. Джек недоволен второй моделью, и приглашает Сару заменить ее. Она больше не призрак, опытный взгляд Джека уловил отблеск объекта в Саре, вероломно похищенного ею у Джесси. Мечта обеих подруг сбылась, из выходящих в тираж моделей они вновь стали востребованы. Затянутые в тугие корсеты, на высоких каблуках, они стоят под палящим светом софитов и калифорнийского солнца на краю бассейна.

Однако вид бассейна пробуждает у Джиджи другие воспоминания, ее начинает мутить. После недовольного окрика Джека: «Не пялься в бассейн, смотри в камеру», — она убегает в ванную комнату. Там на полу девушка отчаянно пытается вызвать рвоту. Зашедшая к ней Сара видит, как ее рвет сгустком крови, в котором можно рассмотреть глазное яблоко. В слезах Джиджи произносит: «Я не могу вытащить ее из меня», — после чего закалывает себя ножницами. Сара спокойно наблюдает эту сцену, после чего берет глазное яблоко, кладет его в рот, и возвращается к Джеку.

Сверхценный объект и объект-отброс

Последние кадры указывают на то, что в фильме два психотических субъекта — это Джесси и Сара. Объект а, который не утратил психотик — не всегда что-то ценное. Это может быть буквально плохой объект, объект-отброс, с которым идентифицируется психотик. Если для Джесси отношения с другими людьми являются фрустрирующими потому, что они хотят завладеть ее объектом, желают насладиться ею, держат ее постоянно в напряжении, то для Сары — этот другой ее отрицает, не замечает. Она для него призрак.

Отличительной особенностью психотика является его отношение с речью. Для психотика нет измерения метафоры, для него слова — это вещи. Поэтому Сара верит, что правильный объект Джесси можно усвоить буквально путем поедания. В свою очередь Джиджи, для которой вид бассейна стал той самой метафорой, указывающей на преступление, которое она совершила, восприняла наличие объекта внутри себя как нечто инородное, от чего необходимо избавиться. Объект притягивает невротика, но близость его всегда вызывает тревогу. В свою очередь воссоединение с объектом на уровне реального тела является чем-то совершенно непереносимым. После неудачных попыток вызвать рвоту, Джиджи убивает себя. Нанесенная ею самой себе рана восстанавливает ее в статусе субъекта нехватки, пусть и посмертно.

Поведение Руби здесь стоит особняком. Она отличается от своих подруг-моделей тем, что имеет социально-востребованную профессию (визажист), а не просто демонстрирует свое тело (как это описала Джесси: «Я ничего не умею делать, зато я симпатичная»). Вкупе с лесбийскими наклонностями, а также тягой к некрофилии, можно предположить, что она является первертом. Хотя информации о ней в фильме явно недостаточно, чтобы делать окончательные выводы.

* * *

«Мы смотрим в глаза, а видим взгляд», — спел классик. И конечно же, «история глаза», которую снял Виндинг Рёфн, это в первую очередь «история взгляда». Глаз — это орган, говорит Лакан, в то время как взгляд имеет отношение к объекту а. То, что любящий способен узреть в любимом, существует лишь в его взгляде, «красота в глазах смотрящего». И Джесси нужны другие люди, чтобы под их взглядом достроить себя со совершенного бриллианта. И даже когда других людей рядом нет, ей нужен «глаз луны», чтобы мечтать. Разница между нею и Сократом, который в диалоге «Пир» возражает своему собеседнику, утверждающему, что внутри него скрыто сокровище (агальма), в том, что Сократ прекрасно знает, что он пуст, в то время как Джесси верит, что ценность, сообщаемая ей взглядом другого, принадлежит ей самой. Именно поэтому Сократ может вступать в любовные отношения, тогда как Джесси — лишь бесконечно метаться между двумя одинаково мучительными крайностями — кто она для другого: еда или секс.