В Доме Музыки произошло редкое событие, спектакль Театра чёрноеНЕБОбелое «La Llorona, прирученная смерть». Этот театр практически не удостаивается сейчас внимания театральных критиков, а когда-то любые их выступления собирали настоящих ценителей продвинутого театра, знатоков сильнодействующей, суггестивной клоунады. Видимо, в какой-то момент театральное комьюнити решило, что раз цирк Du Soleil и, скажем, постановки Лепажа объездили весь мир, то они затмили возможный интерес к чёрномуНЕБУбелому. Это глубокое заблуждение, ведь даже зрелый конструктивизм Лепажа всё равно тюзовский, не говоря уже о нынешних техногенных цирках. Марчелла Солтан показывает зрителям архетипические движения в стиле, который до сих пор это невозможно назвать определённо — не contemporary dance, не клоунада, не драма, не дискотека, не кабуки, не Но, не Гигаку, не Пекинская опера, не Буто, не пантомима. Элементы всего перечисленного присутствуют, плюс феноменальная работа единственного режиссёра со светом, под фонограмму тщательно отобранных фрагментов небанальной музыки.

Итак, Дмитрий Арюпин, как режиссёр и художник написал очередную свето-звуковую компьютерную партитуру для Марчеллы Солтан. Хотя признался, что после «Триады»(2001), проникнутой идеями и образами немецкого конструктивизма и где была полновесная, последовательная смена световых картин, его методы записи программы для света стали ближе к идеологии записи электронной музыки на миди секвенсор. Теперь световых картин нет, есть нечто другое, сложно-описываемое. Спектакль произвел фирменное впечатление: как и на любом спектакле чёрногоНЕБАбелого, десяток девушек всех возрастов, схватив в охапку своих кавалеров, быстро выбежали, шелестя разными словами, но одним смыслом — это кошмарит. С моей точки зрения, лучшая похвала спектаклю. Все остальные зрители были глубоко захвачены движениями Солтан, к тому же у неё был пластичный партнёр — Антон Мозгалёв. Захват движениями подобен явственному сну, когда не знаешь, сколько времени прошло, но замечаешь полную встроенность внимания в происходящее на сцене.

Справка: Театр черноеНЕБОбелое (blackSKYwhite) создан в 1988 году Дмитрием Арюпиным и Марчеллой Солтан. На международном театральном фестивале КОНТАКТ 97 (Торунь, Польша) спектакль «Здесь был СССР» получил приз «Золотая Карета», а Марчелла Солтан была названа лучшей актрисой фестиваля. На фестивале THE THEATRES CRASH 98 спектакль «Игрушки Бертрана» был удостоен пяти наград. На крупнейшем в мире театральном фестивале Edinburgh Festival Fringe 2000 спектакль Игрушки Бертрана получил главный приз Fringe First за инновацию в театре и выдающийся новый спектакль, а также приз Total Theatre за концепцию дизайна и выдающуюся актерскую технику. На фестивале Zuercher Theater Spektakel за спектакль «Здесь был СССР» Марчелла Солтан получила главный приз Furder Prize. На фестивале MIMOS 2001 театр был награжден за спектакль «Здесь был СССР» главным призом Prix de la Critique. Театр черноеНЕБОбелое выступал с девятью спектаклями на почти сотне международных театральных фестивалей, в том числе на тех, где российское искусство никогда не было представлено. Так, например, в течение последних лет спектакли театра были важным событием театрального раздела фестиваля в Glastonbury, собирающего до 300 000 человек со всего мира

Эти спектакли, конечно, будят мысль, отвечающую на некоторые вертикальные вопросы. Почему для воприятия чНб мало изучить на их сайте модули-прототипы, из которых состоит любой спектакль чНб. Требуется пластичность восприятия. Это когда следишь за неуловимыми движениями живого существа и понимаешь: в человеке не только инсектоидность сидит в самой глубине, в человеке заложено всё его нечеловеческое, кибернетическое будущее. Понимаешь, глядя на Марчеллу Солтан, что движение человека — это один цельный, неразличимый, неделимый, не пиксельный процесс. Только поэтому догоняет Ахиллес черепаху, только поэтому. Но почему мы это заметили? Только потому, что она на сцене прикасается к нечеловеческому, к кукольному миру автомеханики, где движения дробятся вплоть до «ничто», до пиксельного распада. Вспомнился триллер «Сайлент Хилл», в котором и костюмы, и движения адских персонажей как будто украдены из мастерской чёрногоНЕБАбелого.

« La Llorona» воспринимается как Greatest hits, собрание уже виденных образов из всех предыдущих спектаклей, да и нанизываются образы на единое веретено, на тему автоматичности любой мысли о смерти. Марчелла Солтан последовательно переходит от старикашки, вечного жида, кощея бессмертного, Фрэди Крюгера, «человека толпы» из рассказа Грина, и прочая и прочая — к довольно сказочной бабе Яге, только без тюзовского оптимистического флера. Старуха нянчится с неким дитём в полусфере, вдруг становится извивающейся зелёно-красно-синей феминой, «анимой» и архетипом женского мира. Детёныш же оказывается зародышем того змея, что пожирает всё живое. И то верно, смерти положено порождать смерть. Вообще-то говоря, связь образов сновидческая, что и есть главная сила спектаклей чНб. На монтаже было видно, насколько перспективны в этом плане цилиндры, покрытые изнутри отражающей фольгой. Отражение они дают сюрреальное, зеркальный двойник ужасает, а не веселит, как в комнате света — распластан по поверхности, но выпускает чёткие щупальца-отражения в ответ на прямые лучи. Жаль, что не получилось выставить задуманный свет.

Дмитрий Арюпин во всех девяти спектаклях делает ставку на музыку, причём в смысле, понятном каждому собирателю винила сейчас, CD-дисков в 90-х, кассет в 80-х и бобин в 70-х. Надо часами, сутками, месяцами, годами вслушиваться в мировой звуковой ураган и отбирать то, что нравится мне, именно мне. Кстати, таков принцип синтеза звуков и всех творцов «групповой» музыки. Великие группы прошлого века именно в звуке нетеатральны, играют только своё. Так что Театр чёрноеНЕБОбелое можно смело назвать рок-группой в первичном смысле — всё придумать самому, лично отобрать каждый звук, ничего не делать на заказ и вкус публики. С другой стороны, этот театр не пишет музыку, он сам себе диджей, легко меняет звуковой ландшафт от спектакля к спектаклю. На этот раз звук был особенно сложным образом изготовлен, не менее 50-ти фрагментов разных композиций вошло в партитуру. Но можно выделить основной поток музыкальных тем, текущий по островам с именами: ATRIUM CARCERI — PROTAGONIST- TRUART — LHASA — ANDREW LILES — PROTAGONIST- COH — NECROPHORUS — PROTAGONIST.

Электронный воздушный индастриал мутирует в кондовый панк, превращается в сладкую балладу, но вдруг вас бьёт током нездешний dark ambient, треск разрядов на грани ультразвука. Неофолковый марш времён Второй мировой? Да, есть и такое. Парадокс, всё и вся есть, все направления музыки, но это антиколлаж. Ощущение сугубо личностной окраски в отборе музыки таково, что Дмитрий Арюпин при других обстоятельствах был бы диджеем с мировым именем. Но так получилось, что он Физтех заканчивал, чтобы стать режиссёром собственного уникального театра. Естественно, он всё делает своими руками и всё знает о техническом аппарате театра. Но существующий в театрах аппарат — довольно скучен, поэтому в плане новые технические разработки, позволяющие, к примеру, вывести спектакль «Омега» 2003 года на космическую орбиту. (Из записей на сайте театра: большинство из предполагаемых технологий оформления спектакля являются собственными разработками театра черноеНЕБОбелое в рамках проекта Медиатронный Театр, и воплощают новую парадигму инфраструктуры спектакля, что требует лавинообразно возрастающих вычислительных мощностей и технологических возможностей оборудования).

Вспоминая спектакли 90-х и 2000-х годов, прежде всего помнишь матрицу музыки, потому что и сам слушал то же самое или похожее, совпадение поразительное, не все же «технари», так сказать, слушают одно и то же. Смотрите, вот список: Lilith Orgazio, Muslim Gauze, Virago, Huglebar, Art Zoyd, Amon Tobin, Diamanda Galas — «Триада»; Александр Копейкин, Art Zoyd, Biota, Alfred 23 Harth, Coil — «Игрушки Бертрана»; Шостакович, Diamanda Galas, Coil, Art Zoyd, Schnitzler&Thomasius — «Здесь был СССР»; Александр Копейкин, Current 93, Ora Rosea — «Imitator Dei». Александр Копейкин, Zelwer, Ikeda, Lacrimosa, Noise Makers Fife’s, Current 93, Aith Ochnal, Coil, Bruno Moreigne, Einsturzende Neuebauten, Tiger Lillie’s — «Астрономия насекомых»; The visitors, Диаманда Галлас, Jocelyn Frances Pook — «ЕСМ». Я к тому, что если вам эта музыка близка, то и Театр чёрноеНЕБОРбелое скорее всего да.

Возникает вопрос, каков метод чёрногоНЕБАбелого? Ведь у самого запрятанного андерграунда есть план, расписание занятий, школьный учитель, парадигма и мировоззрение, в конце концов. Два года назад Дмитрий Арюпин мне говорил: «Никогда не могу сказать, что мы работаем над таким-то и таким-то спектаклем, который называется так-то. То есть тема сразу не определяется. Начинается с гимнастики всё, а музыка феноменальной Жослин Пук или кого ещё — пришла в результате опыта, эксперимента. В спектакле «ЕСМ» много было найдено в результате прямого физического эксперимента. Этот эксперимент состоит в том, что «центр решений» человека заменяется на музыку, буквально. Волевые импульсы, исходящие от моносинаптической рефлекторной дуги, от эмоционального центра, заменяются на импульсы музыки. Опыт в этом и состоит».

Тут, конечно, можно возразить, что волевые импульсы, может быть, совсем не из рефлекторной дуги исходят, но это не отменяет оригинальность такого подхода к основе театра, тренингу. Театр, как древний организм, синтезирующий разные виды искусств, зависит от всего телесного, это точно. И вот режиссёр-математик, десять лет проработавший в ВЦ АН СССР, защитивший диссертацию по теме «Построение анализа на группе перестановок», добивается математически точных движений от своей жены, Марчеллы Солтан. А она феноменально одарена, нет в мировом театре таких рук, движений и жестов, точно нет. Да и выдающиеся костюмы сама проектирует. На мой неуклюжий вопрос, не на фортране ли Дмитрий писал первую в мире (!) программу управления светом в 1994 году, он ответил: «При чем здесь фортран? А ещё астрономом называетесь. На С++ писали, но программу писал не я, а программисты, которые в то время еще не перевелись и стоили дешево. На диммеры я делал техзадание, а конкретное схемотехническое решение делал инженер-электронщик. Кроме того, я на все это зарабатывал деньги — весь проект, включая железо, работу и программирование стоил примерно $2500. Программа была написана под windows 3.1, была с богатым и модифицируемым интерфейсом, который был ближе всего к CUBASE. Планировались открытые коды или, по крайней мере, SDK. И все работало — не на столе дома, а на спектакле».

О премьере в Доме Музыки он сказал с точки зрения универсального театрального спеца — осветителя, компьютерщика, видеоинженера, звукооператора и прочая. Причём то, что театр выступает без единой репетиции на сцене, поражает театроведческое воображение: «Жаль, что неработающий радиоканал был обнаружен за пять минут до входа зрителей, и исправить его за это время не представлялось возможным. Как результат, вместо программы света на переднем плане была только красная заливка, написанная партитура работала только внутри цилиндра. Конструкция собиралась впервые в день спектакля. Я не знал, будет ли она работать, если соберется. Жаль что за двадцать восемь лет существования bSw у нас ни разу не было ни одной репетиции на сцене — это все равно как художник пишет картину вслепую, не видя к чему приводят его действия, а потом зажигается свет и он вместе с публикой впервые видит результат. В любом случае я рад, что это случилось».

Дома, в творческой лаборатории прямо в лесу за Зеленоградом, невозможно построить сцену, но Дмитрий Арюпин построил. Тем паче удивительно, что в таких условиях семейный театр продолжает удивлять подготовленного зрителя. В странных, блаженных 90-х годах было проще, то было грандиозное время перемен. Тогда андеграунд вышел на поверхность, миллионы зрителей знаменитых программ Дмитрия Диброва в конце 90-х увидели группу «Аукцыон» и театр чёрноеНЕБОбелое. В одной из передач Дмитрий Арюпин и Андрис Лиепа представляли телезрителям спектакль «Музей Оскара Шлеммера», который теперь существует только как серия «Антропологии» на Ютубе. И то ладно. Теперь вживую театр чНб видят сотни зрителей, но больше и не надо, ради спокойной творческой жизни.