Это не хаос
Константин Дорошенко. Статья опубликована в журнале «Литературный Азербайджан», № 7, 2015, с. 3 — 6.
Венецианская биеннале — место, где глобализация встречается с национальным контекстом. В своих павильонах государства-участники, как правило, стремятся представить художественные высказывания также вовсе не о локальном. В редких случаях это удается совместить с манифестацией национальной традиции, как в проекте «Ornamentation» в азербайджанском павильоне в 2013 году. Среди других работ Рашад Алекперов представил там инсталляцию, на первый взгляд кажущуюся бессмысленным нагромождением металла. И лишь с определенной точки, благодаря математически продуманному освещению, фотографируя тень, отбрасываемую конструкцией на стену, можно увидеть фразу: «Это не хаос».
Спустя два года, когда главный проект Венецианской биеннале «Все будущие мира» вопиет об угрозах, конфликтах, кризисах и трагедиях, о тотальном отсутствии безопасности, образ, созданный Алекперовым воспринимается как суфийское снисхождение благодати. Как то, что стоит себе повторять и на что остается надеяться, глядя на происходящее на планете.
В изобразительном искусстве часто ищут в первую очередь эстетическое. Тогда как, строго говоря, оно всегда вело диалог с обществом и со временем, посягало на будущее, отражая те или иные идеи, принципы, страсти. И в хитросплетениях мусульманской орнаменталистики, и в росписях соборов, даже в портрете или натюрморте — фиксируя, программируя некие ценности.
Сегодня модно говорить, что искусство всегда политично. Для меня более корректным является понятие «социально». Визуальное искусство стало территорией исследования общества и мира.
Проект, представленный Украиной на Венецианской биеннале в 2015-м носит название «Надежда». Художники страны, часть территории которой подверглась аншлюсу, а другая — агрессии, страны, которой навязана война, демонстрируют не злость, не жажду реванша. Скорей беззащитность, в которой — своя сила. Сам павильон, возведенный PinchukArtCentre на пересечении главного пути биеннале, на набережной между Арсеналом и Джардини ди Кастелло, прозрачен. Работы в нем словно парят в воздухе, окружающий пейзаж изысканного города живет среди произведений украинских художников, смотрит на них, не отторгая, но и не присваивая. Надежда балансирует на грани безнадежности, экспозиция не врывается в пространство, а будто растворяется в нем, рискуя оказаться незамеченной.
Это принципиальное отсутствие визуальной агрессии вызывает недоумение. Но оно как раз и является свидетельством перемен, происходящих в украинском обществе. Движения в сторону осознания права каждого отдельного человека на свою роль, решение и судьбу. Права на достоинство, на слабость, поскольку любой человек слаб. И вожди, и герои слабы, поскольку в них есть человеческое. Признание этого зачастую и ведет к героическому поступку.
Ровно в день начала киевского Майдана в 2013-м в главном корпусе Киевского Национального университета им. Тараса Шевченко я открыл выставку «Прошивая опыт» Владимира Кузнецова. Разумеется, мы не могли просчитать специально такое совпадение. Кроме живописи, инсталляций и акционизма, Кузнецов работает с непривычным для современного искусства медиумом — вышивкой. Личная и коллективная память, их взаимопроникновение и аберрации — то, что стало объектом исследования проекта. Среди работ, обращающихся к произведениям музеефицированных классиков украинского искусства Виктора Пальмова и Олега Голосия, воспоминаниям детства и Чернобыльской катастрофе, являющейся одной из важных для художника тем, Кузнецов показал вышитые на больших полотнищах зарисовки и тексты из собственного еженедельника. Не стесняясь нюансов случайного настроения, которые мы не задумываясь доверяем дневникам, не побоялся открыть зрителю собственную наивность, нежность, печаль.
В дни Майдана, на котором Владимир Кузнецов переживал самые драматичные события вместе с тысячами других граждан Украины, этот проект зазвучал по-особенному. Утверждая смелость в том, чтобы быть собой, быть открытым, беззащитным, не прятать собственные слабости под маской успешности, неприступности или идейности. Если стоит вопрос о действительном обновлении общества и государства, то происходить оно должно именно в сторону человечности.
Безопасность личности, безопасность социума — то, за что борется сегодня Украина, то, что касается здесь каждого каждый день непосредственно. Линия фронта, оккупированные территории, угроза терактов, поляризация настроений. Художник Александр Ройтбурд в интервью «Радио Вести» говорил мне, что в
Такова работа Николая Ридного «Слепое пятно», созданная в сотрудничестве с поэтом Сергеем Жаданом. Слепое пятно — область, существующая в глазу каждого человека. Используя его можно не видеть часть окружающего мира, она оказывается словно в затмении. Ридный снял серию пейзажей, в которых слепое пятно закрывает фрагменты того, что видеть больно. Например, разрушенного артиллерийскими обстрелами дома. Вытесняя что-то, человеческое сознание борется за свою адекватность. Невозможно бесконечно питаться горестными известиями. Но, признавая за человеком стремление к эмоциональному спасению, Ридный дает понять, что слепота — небезопасна. Стихотворение Жадана, представленное рядом с фотографией в павильоне Украины на Венецианской биеннале, возвращает зрителя к реальности.
Несколько фотографий из цикла «Слепое пятно» экспонировал в основном проекте биеннале в Арсенале его куратор Окуи Энвезор. Там же он разместил видео Ридного «Обычные места», в котором на привычные, будничные пейзажи улиц и домов Харькова наложены звуки споров и страстей противостояния времени Майдана. В мирном городе, в обыденной жизни, в головах и умах людей, которых власть сочла населением, кипят энергии, готовые прорваться в мир, меняя его, разрушая и преображая. Это необходимо осознавать.
Желание войны ненормально, противоестественно человеческой природе. Война навязана, она происходит, но современный украинский художник видит в ней зло. Семьдесят лет, прошедшие после Второй мировой не были десятилетиями мира, в той или иной точке планеты вспыхивали и тлели конфликты. ХХ век стал веком разрушения старых империй. Но империя, как организм, умирает долго, жестоко раня тех, кого когда-то считала своими вассалами. Нагорный Карабах, Приднестровье, Чечня, Абхазия и Осетия, Донбасс — раны, которые наносит имперский монстр в своей агонии кровоточат в судьбах народов и людей. Лишь утверждая их в мысли, что война — отвратительна.
В жестком, полном боли, крови и злости, но также и уверенной силы, графическом цикле «Киевский дневник» Влады Ралко, который она начала еще в дни Майдана и продолжает до сих пор, всплывают образы зверя-агрессора, чаще всего под личиной медведя, с которым человек вынужден драться. В цикле много женских образов — могучих, отчаянных, чья хтоническая феминность относит зрителя к образам половецких баб или крестьянок Татьяны Яблонской, к женским образам времен Второй мировой. Небольшие по формату работы настолько сильны и откровенны эмоционально, что воздействуют на зрителя мощнее батальных полотен Василия Верещагина, одно из лучших собраний которых находится в Киевском Национальном музее русского искусства. Ралко безжалостна, ее графика — катарсис времени войны.
«Они умирают, а я остаюсь жить» — обезоруживающая в своей человеческой честности выставка-перфоманс, организованная Андреем Сигунцовым и Андреем Чепурко в киевском арт-центре G13. В темном зале, освещенном лишь проекцией работы футуриста начала ХХ века Наталии Гончаровой, изображающей поле боя, на полу лежат окровавленные молодые ребята в военной форме и балаклавах. Рядом — видео, в котором булава разбивает человеческий череп. Плакатный, резкий образ судьбы солдата. Того, кто вынужден стать героем. Того, чья жизнь выступает залогом и заложником возможности будущего во все времена. В проекте приняли участие бойцы батальона «Правый сектор», путь которых лежит теперь на Донбасс. Кому предстоит своими телами закрывать раны, наносимые зверем навязанной Украине войны.
Нет, украинцы не возвеличивают войну. Да, они не хотят погибать. Но нам не приходится выбирать, в какое время жить. Искусство Украины в разгар переживаемой народом трагедии обращается к человеку и человечному. Спасти в себе человека — вот вызов метаморфоз сегодняшнего мира. Тот, в котором мы, превозмогая боль, ежедневно проверяя свой ум и душу на адекватность, видим надежду.
Все звучит и видится теперь по-новому. Как поэтические строки киевлянина Алексея Зараховича, обращенные в 2011-м к
«Остановиться… Остаться… Жить
Остановиться, остаться, выжить
Берег един, как церковная известь
Не завоеван, не разделим»
Война поставила перед украинским обществом и искусством единую цель. Осмыслить, поверить и доказать: «Это не хаос».
