Антон Паннекук. Социализация
Примечание переводчика
Перед прочтением статьи, для дальнейшего понимания смысла, который в неё вкладывал автор, необходимо ознакомить читателя с тонкостями русского перевода. Под социализацией подразумевается установление непосредственного контроля рабочих над средствами производства. Под «социализацией» же — программа австрийской социал-демократии тех годов, предложенная Бауэром (см. далее). Приятного и продуктивного чтения.
I
В первые месяцы после германской революции в ноябре 1918 года раздался крик о «социализации»! Это было выражением желания масс наполнить революцию социальным содержанием, а не ограничиться сменой лиц или простым преобразованием политической системы. Каутский предостерегал от слишком быстрой социализации, к которой общество ещё не готово. Шахтеры выдвинули социализацию как требование в своей забастовке — как это недавно сделали английские шахтеры. Была создана комиссия по вопросам социализации, но тайное влияние и правительство саботировали её решения. Для большинства социалистических правительств социализация — это только фраза, средство введения рабочих в заблуждение; все знают, что они уже отказались от прежних целей и принципов социализма. Но Независимые остались верными хранителями прежней социалистической доктрины; они искренне верят в нее в отношении программы социализации. Поэтому интересно изучить эту программу, чтобы охарактеризовать ту радикальную тенденцию, которая существует в социал-демократии всех стран, будь то вместе с правительственными социалистами или в оппозиции к ним.
Когда рабочие требуют социализации, они, несомненно, думают о социализме, о социалистическом обществе и о подавлении капиталистической эксплуатации. Посмотрим, имеет ли это понятие такое же значение для современных социалистических лидеров. Маркс никогда не говорил о социализации; он говорил об экспроприации экспроприаторов.
Из двух основных преобразований, осуществляемых социализмом в рамках производства: уничтожение эксплуатации и организация экономической системы, первое является главным и наиболее важным для пролетариата. Можно представить себе организацию производства на капиталистической основе, но тогда она приведет к государственному социализму, к более полному рабству и эксплуатации пролетариата централизованной силой государства. Подавление эксплуатации с помощью рассредоточенного производства было идеалом старых кооператоров и анархистов, но там, где подавление эксплуатации достигнуто, как в коммунистической России, необходимо сразу же решать вопрос об организации производства.
Именно там, где социал-демократы выдвигают общие лозунги, чтобы подготовить практическое законодательство, мы можем наиболее ясно увидеть, что означает для них социализация. Так было в Вене, где во главе стояли «марксисты» Реннер и Отто Бауэр. Из лекции, прочитанной Бауэром 24 апреля на собрании профсоюзных лидеров, мы можем извлечь аргументы, с помощью которых он пытался заставить делегатов рабочих восторженно ахать от его планов. Для того чтобы полностью социализировать крупную промышленность, заявил он, и убрать капиталистов, необходима, прежде всего, экспроприация. «Мы забираем у них их предприятия», а за этим должна последовать организация новой администрации. Экспроприация не должна проводиться без компенсации, так как в этом случае придется конфисковать весь капитал, включая военные облигации. Тогда разорятся сберегательные кассы, мелкие крестьяне и служащие потеряют свои сбережения, и из этого возникнут определенные международные трудности. Таким образом, «невозможно добиться прямой конфискации капиталистической собственности». Поэтому капиталистам будет выплачена компенсация; трибунал установит размер компенсации, который «должен быть установлен в соответствии с долговечной стоимостью, в которой не должны учитываться военные прибыли». Компенсация будет выплачиваться в виде государственных облигаций, на которые государство будет начислять 4% годовых.
Конечно, признает он в заключение, это еще не полная социализация, поскольку бывший капиталист всегда будет получать проценты от своего предприятия как рантье. «Постепенное подавление этого — проблема фискального законодательства и, возможно, преобразования права наследования»; через несколько поколений доходы, полученные не от труда, смогут полностью исчезнуть.
Чтобы прояснить принципы, лежащие в основе планов социализации социал-демократов, необходимо более внимательно рассмотреть сущность капиталистической собственности и экономической экспроприации.
II
Деньги, как и капитал, обладают способностью постоянно умножаться за счет прибавочной стоимости. Каждый, кто превращает свои деньги в капитал и вкладывает их в производство, получает свою долю от общей прибавочной стоимости, производимой мировым пролетариатом.
Источником прибавочной стоимости является эксплуатация пролетариата; рабочая сила оплачивается меньше, чем произведенная ею стоимость.
Таким образом, деньги и собственность не только приобретают новое значение в рамках капиталистического режима, но и становятся новым стандартом. В мелкобуржуазном мире деньги — это мера стоимости рабочего времени, необходимого для создания продукта. Как и капитал, деньги — это мера прибавочной стоимости, прибыли, которая может быть получена от средств производства. За участок земли, хотя он и не требует затрат труда, человек заплатит цену, соответствующую капитализированной земельной ренте. То же самое происходит и с крупной компанией. Если его создание стоит, скажем, 100 000 франков (сто акций по тысяче франков каждая) и если оно приносит 10% прибыли, то одна акция будет продаваться не за 1000 франков, а примерно за 2000 франков, потому что 2000 франков при 5% приносят тот же доход, и капиталистическая стоимость всего предприятия составляет тогда 200 000 франков, хотя оно стоило только 100 000 франков.
Мы знаем, что при создании новых компаний крупные банки заранее кладут эту разницу в свои карманы в качестве «прибыли учредителей», выпуская ее на рынок (в приведенном примере) за акции стоимостью 200 000 франков.
С другой стороны, если прибыль этой компании падает — например, в результате победоносной конкуренции со стороны гораздо более крупных предприятий — все дальше и дальше, пока она не сможет приносить более 1% дивидендов, ее капиталистическая стоимость будет падать до 20 000 франков. Если прибыль — абстракция, созданная в надежде на будущее процветание, которая может быть вычтена заранее на определенную сумму, — полностью исчезает, капиталистическая стоимость предприятия падает до нуля, и только материальная стоимость запасов может быть реализована.
Капиталистическая собственность, таким образом, изначально означает не право распоряжаться предметами, а право на доход без труда, на прибавочную стоимость. Ее форма — акция, бумага, на которой записано это право. Компания и фабрика — это лишь инструмент, с помощью которого производится прибавочная стоимость; сама собственность — это право на прибавочную стоимость. Подавление эксплуатации, подавление этого права есть, следовательно, подавление капиталистической стоимости, конфискация капитала. Таким образом, мы можем понять метод Отто Бауэра: смешать в одном котле этот капитал и небольшие сбережения мелких сберегателей — которые в первую очередь думают о сохранении своей собственности, а не о получении дохода без труда — чтобы заставить профсоюзных функционеров, через идентификацию, трепетать перед лицом атаки против эксплуатации.
Таким образом, уничтожение капиталистической собственности и подавление эксплуатации — это не причина и следствие, не средство и цель, это одно и то же. Капиталистическая собственность существует только благодаря эксплуатации, ее стоимость определяется прибавочной стоимостью. Если прибавочная стоимость исчезнет каким-то неопределенным образом, если рабочий получит полный продукт своего труда, капиталистическая собственность исчезнет в тот же момент. Если пролетариат настолько улучшит условия труда, что предприятия перестанут приносить прибыль на капитал, их капиталистическая стоимость упадет до нуля; фабрики могут быть полезны обществу, но для капиталистов они потеряют свою ценность. Деньги теряют способность производить больше денег, больше прибавочной стоимости, потому что рабочие больше не позволяют себя эксплуатировать. Это и есть экспроприация, которую предвидел Маркс. Капиталистическая собственность будет подавлена, потому что капитал не будет иметь стоимости, не будет приносить прибыли. Эта экономическая экспроприация, в результате которой собственность теряет свою стоимость и, следовательно, уничтожается, хотя право свободного распоряжения ею сохраняется, противоположна юридической экспроприации, часто применяемой в капиталистическом мире, в результате которой право свободного распоряжения отменяется, а собственность сохраняется за счет компенсации. Само собой разумеется, что юридическая экспроприация будет иметь место и при переходе к социализму. Политическая власть пролетариата будет принимать все меры, полезные для подавления эксплуатации. Она не удовлетворится ограничением права бывших работодателей на свободную эксплуатацию путем упорядочения заработной платы, рабочего времени и цен, она подавит его полностью. Экономическая основа этих мер заложена в том, что им предшествует; это не конфискация всей собственности, как думает испуганный мещанин, а подавление всякого права на прибавочную стоимость, на доход, не произведенный трудом. Это юридическое выражение того политического факта, что пролетариат — хозяин и что он больше не позволит себя эксплуатировать.
III
Социализация по рецепту Бауэра — это юридическая экспроприация без экономической экспроприации, это то, что может предложить любое буржуазное правительство. Капиталистическая стоимость предприятий будет выплачена работодателям в качестве компенсации, и отныне они будут получать в виде процентов по облигациям то, что раньше получали в виде прибыли. Замечание о том, что военная прибыль не будет приниматься во внимание, доказывает, что нормальная прибыль будет принята за норму. В результате такой «социализации» частный капитализм заменяется государственным капитализмом; государство берет на себя задачу выколачивать прибыль из рабочих и отдавать ее капиталистам. Для рабочих мало что изменится: как и раньше, они должны будут создавать доход без труда для капиталистов. Эксплуатация останется прежней.
Если бы такое предложение было сделано во времена капиталистического процветания, оно было бы приемлемо для пролетариата; доля сиюминутной прибавочной стоимости, возвращаемой на капитал, была бы фиксированной, любое новое повышение производительности за счет организации и технического прогресса пошло бы на пользу пролетариату. Но буржуазия тогда не рассматривала этот вариант, потому что требовала этих преимуществ для себя.
Теперь условия изменились, прибавочная стоимость находится под угрозой. Экономический хаос, потеря рынков и сырья, тяжелая дань, взимаемая в пользу держав Антанты, позволяют нам предвидеть снижение капиталистической прибыли. Восстание трудящихся масс и начало пролетарской революции, которая поставит под вопрос всю эксплуатацию, только усугубляют эту ситуацию. «Социализация» наступает в нужное время, чтобы обеспечить капиталу его прибыль в виде государственного процента. Коммунистическое правительство, такое как в России, немедленно обеспечивает результаты новой пролетарской власти и свободы, отказывая капиталу в праве на эксплуатацию. Социал-демократическое правительство обеспечивает старое пролетарское рабство, сохраняя старую дань, которую оно платит капиталу в тот самый момент, когда он должен исчезнуть. «Социализация» — это не более чем юридическое выражение того политического факта, что пролетариат является хозяином только по имени и готов спокойно позволить эксплуатировать себя и дальше. Точно так же, как «социалистическое» правительство является лишь продолжением старого буржуазного господства под социалистическим знаменем, «социализация» является лишь продолжением старой буржуазной эксплуатации под социалистическим знаменем.
Если люди спросят, как политики-интеллигенты и бывшие марксисты могли прийти к такому мышлению, то хорошо известный политический характер этой тенденции, сформировавшейся в Независимой социалистической партии, даст нам ответ. Она была радикальной только по названию, она на словах поддерживала классовую борьбу, но боялась любой сильной борьбы. Так было еще до войны, когда Каутский, Хаазе и их друзья в качестве «марксистского центра» противостояли радикальным ультралевым. То же самое происходит и сегодня. Они хотят принести социализм рабочим, но боятся борьбы с буржуазией. Они прекрасно понимают, что подлинное подавление всех капиталистических прибылей, конфискация капитала, как это было сделано в России, вовлечет буржуазию в жестокую борьбу, ибо это будет вопросом ее существования, ее жизни или смерти как класса. Они считают пролетариат слишком слабым и поэтому стремятся достичь цели обходными путями, делая ее приемлемой для буржуазии. Политически планы социализации — это попытка привести пролетариат к социалистической цели, не задевая буржуазию за живое, не вызывая ее яростного гнева, и таким образом избежать жестокой классовой борьбы.
Это намерение было бы похвальным, если бы оно было осуществимо. Но если учесть все, что потребуется для капиталистической дани: проценты, причитающиеся бывшим капиталистическим собственникам средств производства, проценты по военным займам, дань, причитающаяся капиталу держав Антанты, то мы увидим, что все это не может быть осуществлено, даже при условии более интенсивного труда и более бедной жизни пролетариата. В условиях нынешнего разрушения экономической жизни и телесных сил масс немедленное подавление всякого паразитизма является насущной необходимостью для восстановления общества. Но даже если не принимать во внимание это особое состояние несчастья и не рассматривать социализацию как меру начала пролетарской революции или как первый шаг к социализму, ее невозможность очевидна лишь до тех пор, пока пролетариат еще не овладел всеми своими силами. Когда рабочие проснутся и поднимутся к свободе и независимости, они выдвинут требования об улучшении своей жизни и условий труда.
Эти улучшения немедленно приведут к снижению прибыли. Социалистическое государство может применять интенсивные меры, чтобы они работали с большей интенсивностью, однако произойдет обратное.
Когда капиталистические обязательства больше не будут править железной рукой, нечеловеческое напряжение ужасающей эксплуатации ослабнет, работа замедлится и станет более человечной. Отношения и прибыль предприятий упадут. Без национализации частные капиталисты несли бы убытки, но теперь, когда государство должно выплачивать им прежние проценты, именно социалистическое государство, несмотря на начавшуюся революцию рабочих, гарантирует им их прибыль и будет нести убытки. Тогда у него останется выбор: либо противостоять требованиям, подавлять забастовки и стать правительством, жестоко действующим в интересах капитала и против пролетариата, либо впасть в неизбежное государственное банкротство. Тогда буржуазия вновь громко заявит о своем триумфе, поскольку невозможность «социализации» будет продемонстрирована на практике.
Это будет результатом хитроумной попытки привести к своего рода социализму, избежав при этом классовой борьбы. «Социализация», которая хочет сохранить прибыли буржуазии, не может быть путем к социализму. Нет другого пути, как уничтожение эксплуатации и ведение непримиримой классовой борьбы.
