Снежные бусинки до сих пор выкатываются из домашних углов. Шарики из пенопласта, которые испанская театральная компания c русским названием Kamchàtka запустили из холодильника — и устроили бутафорскую комнату настоящей зимней сказки. Дети и взрослые — как дети — радостно посыпали друг друга белым горошком и зарывались в пенопластовом раю.

Кто-то так и сказал: это рай, потерянный рай испанцев-мигрантов, которым они с нами пытаются поделиться. И не пытаются, конечно, а делятся. Берут зрителей за руку, и без слов, только жестами и улыбающимися глазами приглашают в свой мир.

Мир этот рождается из неброских элементов-образов, разбросанных в нашем случае по трем этажам одного из бывших крыльев фабрики «Большевик». Грядки — земля с проклюнувшейся мятой — среди окрашенных кирпичных желобов; лимоны и деревья, подвешенные за бетонный потолок, но распустившиеся, живые; уложенное на голый пол еще зеленое сено, где тебя призывают снять обувь и колготки, чтобы можно было ощутить деревенское лето не только на запах, но буквально — кожей, рядом — ванна и оцинкованные тазики с теплой водой и травами для мытья ног, а напротив — много песка, мини-пляж, над которым свисают цепочки птичек оригами; старое кресло и кожаные потертые чемоданы вместо сидений; патефон; эмалированные аккуратные, почти все разные, чашки и блюдца, как на каком-нибудь европейском блошином рынке; сушащиеся на бельевых веревках простыни, образовывающие зигзаги, мимо которых можно пройти по прямой, но так хочется пробежаться полусогнувшись, затерявшись в белизне оторвавшись от других ребят… вот ты уже в Испании их детства — и одновременно, конечно, в своем.

Что это детство, другое время, подсказывает комната с выставленными фотографиями — черно-белыми, полуразмытыми, семейными и городскими середины века, и все оформление — из картона. в коридорах фотографий висят ключи на веревках, потянешь — и приоткроется еще отпечаток, и еще. Ключи, конечно, символические, но и вполне материально переносящие нас в другую эпоху: эти железные ключики, как из детских кинофильмов, давно вышли из обихода, и на пороге в Habitaculum ты перепрыгивал через ямку тоже с ключами — современными, а тут — те, которые мама могла повесить тебе на шею, когда ты уходил играть во двор. Не золотым ключиком, а условным стуком открывается потайная комната–шкаф, в котором зрителей усаживают на простыню и, когда приходят новые, трамбуют до последнего, чтобы все посмотрели кукольное представление: для театра оказывается достаточным детский интерес, тяжелая штора, убирающая дневной свет, одной лампочки и двух «наряженных» картофелин. И, конечно, актрисы.

Человеческое присутствие здесь, конечно, самое важное. Это все–таки не инсталляция. Только зациклеванные стены никто не скрывал от глаз, и когда людей там вдруг нет (актеры и зрители сгруппировались в других местах) — ты ощущаешь и холод, и пустоту, но как только там появляются актеры-проводники — пространство становится теплым, наполняется жизнью. Актеры подсказывают, что нужно делать (а не делать ничего здесь вне правил), дают начала новому действию/игре, подхватывают пришедших и провожают уходящих. При этом сами они молчат, и приказом их указания назвать сложно: тебя никто не заставляет, например, резать лимоны или мыть чашки, но отказаться отчего-то не хочется: такие они дружелюбные и сами во все включенные: ты им помогаешь и тем оказываешься в большом семейном, дружественном кругу. Помогая им — ты начинаешь выполнять какие-то совместные действия и с другими зрителями, знакомыми и незнакомыми: лови спускаемую сверху другими участниками (и потом ты сам будешь на их месте!) корзинку с чашками, передаешь по цепочке к месту мытья; берешь вымытую другим посуду — и вытираешь ее полотенцем; несешь кувшин с нагретой водой наверх — чтобы, оказывается, подлить теплой воды в ванну, где полощут ножки другие участники. Ноги, кстати, вы моете друг другу — данными вам щеточками, а приходящих новичков еще и ставят делать массаж шеи тем, кто уже сидит ногами в воде. Веревочки с оригами, которые над песком, тоже дают подергать кому-то из зрителей — пока остальные лежат внизу и наслаждаются их узорами. Но разделения работы и отдыха ты совсем не чувствуешь, это всё какое-то единое совместное деревенское гулянье, сейчас что-то делаешь ты, потом — тебе, и в этом взаимодействии — игра и радость.

На выходе на тебя накидывают старое уютное пальто и дают чемодан: пройдясь так всего с дюжину метров и вернув реквизит, ты все равно уносишь с собой эти улыбки и объятия, это настроение, которое в этом убежище разливают, видимо, вместе с лимонадом. Я, кстати, умудрилась на самом спектакле лимонад вылить на себя при попытке схватить кидаемую ложку, и актер, что вы думаете? не стал пить свой, пока не испачкал свои брюки и не проверил, что что-то в чашке у меня осталось, а настроение выправилось. В это внимание к другому — не знакомому, но уже другу, гостю на празднике, невозможно не влюбиться, и очень ждешь уже следующего их летнего приезда. Так что запоминайте и следите: http://kamchatka-moscow.ru/ !

http://screenstage.ru/?p=6968