Алё, гараж: история человека, который доверился театру и купил лифт
Этот текст был опубликован в осеннем буклете Центра имени Мейерхольда сезона 2020/2021 в серии текстов-аудитов: разные люди со стороны и изнутри смотрели на ЦИМ и описывали, что он такое. Автор этого аудита Родион Костин — программист, счастливый отец троих детей — три года провел в ЦИМе зрителем, кружковцем, участником резиденции BlackBox. Родион отдал нам кучу денег. А что приобрел взамен?
Часть 1. Зритель всего нестандартного
— Огурцы или помидоры?!
— Помидоры!
Шаг навстречу.
— Ты много тупишь в фейсбуке?!
— О, дыааа!
Несколько шагов навстречу.
Десятью минутами ранее мы стояли в ожидании выхода на сцену в каморке у большого зала ЦИМа и говорили о том, что выход на сцену пограничен со смертью — мы уходим в другой мир, откуда не возвращаются. Нас было пятнадцать горожан, которые встретились в ЦИМе на кружке «Протокол» Саши Денисовой. Саша придумала сделать спектакль из рассказов обычных людей о себе. Полтора месяца мы — психологи, маркетологи, студенты, бухгалтеры и я, программист — встречались два раза в неделю в 306 аудитории, где Саша и хореограф Костя Челкаев проводили над нами эксперименты. Иногда это было похоже на детский утренник с чтением стихов стоя на табуретке, иногда на школьную дискотеку, иногда на встречу анонимных алкоголиков, иногда на коллективную психотерапию, иногда на разудалую вечеринку. Не могу судить о справедливости жюри «Золотой Маски», отметившего наш спектакль в
Целый год до того я был активным зрителем «всего нестандартного в театре». Я лежал в кровати рядом с незнакомыми женщинами. Был многократно обнимаем инфернальными красотками. Один раз даже был укушен в шею (не спрашивайте).
Все это мне, давно и счастливо женатому человеку, отцу многодетного семейства, было весело и интересно, но не того я искал. Я искал того рода иммерсивности, которая не распалась бы с окончанием спектакля. Неожиданно самым иммерсивным в моей жизни оказался опыт «Протокола», его непубличная часть. Мы стали настоящей бандой, дружим уже несколько лет, ходим вместе в театр, участвуем в проектах друг друга. Это во-вторых. Но первым делом я ходил воровать идеи для своего проекта.
Часть 2. В поисках среды
Как-то я сидел с друзьями в кафе. Я говорил о своем проекте, о том, что нужно сделать такой театр, чтобы он приходил через телефон — как убер вызывает такси, только вместо такси театр (сейчас бы я сказал «как каршеринг», но каршеринга тогда еще не было). Милые друзья мои кивали и задавали вопросы в духе: «Не, ну ты объясни, ну вот конкретно, взял я телефон, что со мной дальше происходит?…» Я хмурился, отпивал из стакана и отвечал, что пока не знаю, но главное, чтобы это захватывало, тут нужна «типа пьеса». На что мне отвечали: «Ну вот пойди и научись пьесу писать — вот, например, в ЦИМе есть кружки, ЦИМ это вообще ок». Ближайший по времени кружок был «Кружок пьесы» Саши Денисовой. Я посмотрел на ютубе, кто это, и на фразе «…ну как я работаю с актерами: уговоры, шантаж, манипуляции, вот это все…» понял, что с этим человеком можно иметь дело. На первом же занятии стало ясно, что уроков драматургии в духе «завязка — кульминация — развязка» не предвидится. Занимались мы совсем другими вещами.
После «Кружка пьесы» я пошел в «Кружок критики». Из «Кружка критики» в кружок «Протокол». Мой список друзей в фейсбуке обогатился новым кластером «околоцимовская тусовка». Из них несколько человек действительно близких друзей, это много.
Но мне нужны были единомышленники, соответственно, нужна была среда, откуда этих единомышленников наловить. Околоцимовская тусовка оказалась насыщенной кандидатами: после первого разговора о моем проекте интересно становилось всем. Но чаще всего наши разговоры оставались разговорами. Чтобы вокруг тебя образовалась команда, нужно иметь какую-то важную ДНК, я не мог ее синтезировать. Рецепт этой ДНК я пытался найти в ЦИМовских кружках, и не очень успешно. «Банда единомышленников», возникшая в «Протоколе», была исключением, насколько мне известно. И та появлением своим обязана была одной из участниц — Оле Казаковой, которая невероятно вложилась в наше общее дело и фактически создала мифологию Протокола.
Несколько раз я и примкнувшие ко мне ребята отправляли заявки на резиденцию Blackbox. Заявки не были успешными — возможно, и слава богу: я и сам понимал, что не смогу посвятить проектам время и ресурсы в случае успеха.
Впрочем, мне не интересна была победа в конкурсе, мне не нужны материальные ресурсы ЦИМа. Я готов вкладывать в свое творчество свои деньги. Что мне действительно было необходимо и ради чего эти заявки подавались — менторство, направляющие и доброжелательные указания на конкретные шаги. В реальности мы получали скромное «… это был сложный выбор, удачи в будущем году…»
Один из таких проектов мы сами довели до ума — «Убер театр». Это было событие в саду «Эрмитаж» на День города, очень важный для меня опыт. Впервые мы смогли выдать законченную вещь — променад по парку для одного зрителя, которого в разных закоулках парка ждали маленькие приключения: под дубом звонил допотопный телефон, в безлюдном переулке невидимый голос озвучивал ваши мысли, жизнерадостная толпа могла внезапно окружить вас и так же внезапно исчезнуть, а случайные прохожие ненавязчиво втирались в доверие и рассказывали странное. Этот спектакль пережили в тот день пятьдесят человек.
Словом, много чего было со мной в ЦИМе. Но не случилось главного, зачем я сюда пришел: мне никто не помог с моим проектом.
Пора рассказать, что за проект.
Часть 3. Лифт упирается в стену
Сперва я думал о механике театрального действия, которое бы происходило в открытом городском пространстве при помощи смартфона. Так был устроен наш проект в саду «Эрмитаж». Но со временем идея эволюционировала до более частного и сложного случая — спектакля в лифте. И он увлекал меня всё сильнее.
Как всё устроено. Зритель заходит в лифт, очень похожий на настоящий (конструкция из элементов настоящих лифтов). Лифт со зрителем внутри перемещается на колесах в горизонтальной плоскости, перенося зрителя между локациями. Зритель пространственно дезориентирован, он чувствует себя в движении, но не понимает направления. Он может покидать лифт и выходить в локацию, перформеры, наоборот, могут заходить к нему в лифт. Световые, звуковые инсталляции, вот это всё.
Идея не в том, чтобы сделать один конкретный спектакль, а в способе организации спектакля для одного зрителя. Можно было бы приглашать разных художников — артистов, режиссеров, драматургов — чтобы наполнить эту структуру сюжетами, действием, смыслами.
В общем, я построил лифт.
Но вернемся к ЦИМу. Самые острые впечатления в его стенах — не спектакли (а видел я немало), а внутренние лабораторные показы. На них можно попасть, если ты знаком с
Я думаю о том, в чем тут дело. Автор предыдущего аудита Андрей Плотницкий упрекал руководство ЦИМа в кумовстве — мол, везде, и в репертуаре, и в резиденции отдают предпочтение «своим». Даже если это так, в этом нет ничего дурного. При одном важном условии: необходимы прозрачные критерии того, кого тут считают своими, и понятные правила, по которым своими могут стать чужие.
Эти правила могли бы стать сформулированными ценностями ЦИМа, по которым всякий мог бы понять, по пути им с ЦИМом или нет. Одновременно эти правила могли бы стать алгоритмом, ответом на вопрос о ближайшем необходимом действии для таких как я — кто занимается чем-то своим, но пока недостаточно интересен площадке.
Самое важное уже есть — озвученное ЦИМом желание меняться и экспериментировать. Подтверждение тому, например, появление этого текста — не всякий театр закажет аудит обычному зрителю без театрального бэкграунда.
К счастью, моя работа позволяет мне тратить часть времени на такие вещи, как текст для ЦИМа или собственное творчество (прежде всего потому, что у меня есть возможность работать удаленно). А также тратить на творчество часть дохода, не рискуя оставить большое семейство голодным (у меня трое детей). Так вот, к концу прошлого лета я понял: нам с моим лифтом нужно помещение. Тогда же я дал себе обещание: не брить бороду, пока не покажу лифт зрителям по билетам за деньги. Вдохновившись примером Стива Джобса, начинавшим свой бизнес в гараже, я поступил так же: арендовал гараж. Это оказалось ужасно (не спрашивайте).
Лучше давайте снова про ЦИМ. Он задуман как инкубатор экспериментальных постановок. Хотелось бы, чтобы поле для экспериментов расширилось от того, что происходит на сцене, в сторону того, что могло бы происходить в ЦИМе и за стенами его здания сутки напролет.
Содержание театрального эксперимента может быть разным — это и работа с публикой, и использования пространства театра, выход из него в город, в цифровое пространство. Но первичным, на мой взгляд, должно быть не содержание конкретных экспериментов, а построение самой фабрики экспериментов.
Резиденция BlackBox из всех заявок отсекает только небольшую часть золотых самородков — самых интересных и способных породить спектакль. И никак не работает с остальными, хотя из этой руды можно было бы намыть немало золотого песка.
В мире венчурного инвестирования считается нормальным показателем, когда из 100 проинвестированных проектов один оказывается супер-успешным и окупает инвестиции в остальные 99. Эти остальные не обязательно будут провальными, но цель именно «звезда», а не просто работоспособная модель бизнеса.
Хотелось бы пожелать ЦИМу найти такие звездные проекты, которые, родившись в его стенах, распространятся на весь мир. Но для этого нужно очень много экспериментов — несколько сотен за сезон. То есть, почти каждый день нужно пробовать что-то новое.
Ради поиска этих «звезд»стоит не зацикливаться на просто неплохих идеях, как делает ЦИМ. Это балласт. Надо избавляться от него и идти дальше.
Лично у меня есть некоторое количество идей того, что могло бы происходить в ЦИМе, чтобы там было интересно находиться, причем не только на спектаклях. Уверен, такие идеи есть не только у меня. Нужно некое «окно», в которое можно было бы эти идеи предложить. Нужна заинтересованность ЦИМа и ресурсы на то, чтобы как можно больше идей попробовали реализовать.
Важная задача при этом — сбор обратной связи от всех участников процесса. Что получилось хорошо, что не получилось, что можно было сделать лучше. Процесс обратной связи должен быть простым: любой человек должен знать конкретное место, куда он может в любой момент излить свою боль или счастье. Все, что было написано, должно регулярно (раз в неделю или в две) рассматриваться. По результатам должен формироваться список задач со сроком исполнения и ответственным.
Еще один важный вопрос — с кем конкурировать? Netflix говорит, что им не интересно конкурировать с другими производителями контента, они конкурируют с барами, с туризмом, в конце концов со сном. С кем хотелось бы конкурировать ЦИМу за время людей? С другими театрами? Или, может быть, с квестами? С барами — не в плане алкоголя, а в плане экзистенциального опыта? В конце концов, с сериалами? А может быть, с работой, которая не приносит радости? Или с тупым отдыхом, от которого устаешь, как от работы?
Часть 4. Окно возможностей
Как-то раз, оказавшись по случаю в бывшем издательстве «Правда» на Савеловской, я сразу проникся этим местом — пристанищем нищих творческих бизнесов. По чудесному стечению обстоятельств, у единственного свободного там помещения оказались приемлемые для меня условия. Я подписал договор аренды.
С этого момента ход мысли приобрел новое направление: раз есть помещение, его нужно использовать по полной программе. Первым делом, конечно, ремонт. Но дальше — сколько всего интересного можно делать, помимо репетиций с лифтом. Можно устраивать встречи, мероприятия, фотосессии, можно смотреть кино (у нас уже есть проектор!). Мы уже устроили несколько мероприятий со шляпным входом (донейшн на аренду). Например, шмоткопати для девочек: приносили одежду, которая больше не радует, а уносили всё, что приглянулось, и все это с общением и чаепитием.
Если читающего этот текст заинтересует сотрудничество (с нами, с лифтом, с пространством) — мои контакты в конце текста.
В заключение скажу, что этот текст я пишу за деньги — 10 000 рублей за 15 000 знаков. Это окупит почти месяц аренды в «Правде». По определению Елены Ковальской профессиональной является та деятельность, за которую платят деньги. Одно на текущий момент можно сказать точно — профессиональным автором я стал благодаря ЦИМу.
