все эти дни я жду, когда отойдут воды, и родится тоска

волочу за собой большой покрытый растяжками живот

учусь спать на спине, ощущаю, как опухают ноги

от этой огромной тоски

меня постоянно тошнит

я смотрю на себя в зеркало

и вижу там только зрачки тоски

ее черные точки посреди моего живота

никто не говорит, когда она появится на свет,

все только обещают, что это вот-вот случится

когда я просыпаюсь, первым делом смотрю вниз

вдруг она растворилась, как тепло в конце сентября,

но она все еще здесь

она пинает меня изнутри прямо в ребро

она знает, что я никогда не хотела ее 

внутри 

она забирает мою красоту

пьет мою кровь

я не могу изъять ее сама

я прошу случайных людей разрезать

поверхность тела серебряным кончиком ножа

выпотрошить органы нуазеткой 

разложить каждому любимому и ненавистному по холодному шарику

на горячий пирог,

чтобы они могли попробовать на вкус 

слегка горчащий шарик с привкусом подгоревшего кофе.

***

смотришь платья одно за другим 

выбираешь только те, где цветут цветы, 

похожие на жизнь и смерть одновременно 

жизнь, где живое растет, 

смерть, где мертвое станет 

травой цветком и деревом спустя время 

вокруг тебя влюбленные и возлюбленные 

гладят друг друга по спинам и плечам

пьяные иностранцы танцуют под музыку чужих 

пахнет виски, мужским одеколоном и морской водой

пока я не с тобой.

тоска, как материнский узерлик,

попадает в нос и медленно ползет ко рту

что случится, если весь мир станет тоской, 

плотной, как ковер для намаза, густой

позволь мне стать твоей жертвой 

говорят самым любимым в семье 

пусть плоть станет пастью для твоего ножа

в книгу деяний не попадет грех любви 

даже нашей с тобой

купить кольца и надеть на все пальцы правой руки 

железо помнит хозяев, как ребенок мать,

я привезу их домой и отдам тебе

вместе с запахами, вкусами здешних мест

забери все воспоминания без тебя, 

пусть они перестанут существовать

***

и расскажи живому

дереву и листку

маленькому цветку

кто ты и почему

родин (к)а скорбь 

и снова

туловище языка, лишенное органов, ждет опознания 

aç голодный и acı горький

təcrübəli tərcüməçi

опытный переводчик 

qadin женщина и qapı дверь 

из четырех предложенных суффиксов один верный 

чтение

как ночная прогулка без цели

говорение как сухая ветвь дерева 

из которой варится настойка от кашля 

с примесью акцента и пропущенных выражений

я бы сказала ______  ___ ____,

но не могу 

отсутствие коммуникации как продолжение простуды 

у меня почти пропал голос, 

осталась только щель между звуком и его воплощением

нащупать черты слов и вывалить изо рта половину, 

как из переполненного автобуса,

слова прижимаются друг к другу, 

словно игрушки над колыбелью,

стучат мягкими боками и пищат от любви к человеку, 

не знающему ни одного слова.

***

движение улиц оканчивается тупиком 

родильный канал, где на выходе кто-то орет,

мокрая слизь навигатора 

тянет тебя к пустырю,

там ходунки бабушки острым углом 

врезаются в жадные зрачки свидетельствуют, что мы живем 

на одной и той же улице в эту секунду.

другие глазные яблоки катятся по экрану вниз 

выполняют мыслительную работу 

таскают слова 

из одного отдела к другому по маленькому мосту

голова мягкая 

желейная как мармеладные мишки 

длинные хлебные палочки слоги ненужного языка 

скребутся в голове осыпаются солью 

сколько не мой пространство 

соленое как вода 

морская и не пригодная для питья 

останутся белые камни 

камушки мушки саваны 

гости костлявые 

мертвые рты старика.

и распался горячий дом, размешанный чайной ложечкой, 

растворились от горечи книги, ковры, шкафы,

и теперь чужие люди ходят внутри

твоей бывшей обители

 что тут расскажешь?

это пахнет как смесь керосина и чеснока 

как трехдневный пот от нестираной рубашки 

как чужая еда из приоткрытого окна 

ноет дом 

словно отсутствующая рука 

кормилицы

темные брови чужих земель нависают над каждым сном 

это мне несут сладковатый пучок травы: 

мне в нем чудится то же самое, что всегда 

прихожая, книжный шкаф и зеркала

закрой дверь, 

может так не повернется ключ исторических событий?

не хочу открывать глаза, 

здесь всегда песок 

забивается в обувь 

и застревает в легких

каждый день мне приходят письма 

и вновь и вновь 

я не знаю, что там написано,

кровоточат

мне так хочется спать неделями и часами 

чтобы всё, что болело, наутро само прошло 

чтобы всё, что исчезло, вернулось на многоточие, 

чтобы памяти не было или смяло ее.

***

необратимая полость утраченных троп 

ступни тоскуют по знаковой или знакомой земле 

хочется в тот самый год 

прошлый и мирный 

почти невозможный уже 

там, где прозрачное  нёбо безоблачно спит

но не хоронит слова, а просто хранит

и у хранителя ногти не пахнут землей 

он засыпает и верит, что сон неплохой 

смотрим с тобой сквозь витрину 

на этакий сад, 

в нем, ничего никому уже не говорят

там у плохих засыхают за день языки 

их-то мужчины и топчут как будто бычки 

там возвращаются в дом все, кто дом покидал, 

духи спускаются с неба к своим корешам

режется праздничный торт 

его хватит на всех 

здравствуй здорово хэллоу привет

Егана Джаббарова — писательница, кандидат филологических наук. Автор поэтических книг «Босфор» (2015), «Поза Ромберга» (2017), «Красная кнопка тревоги» (2020). Автор романа «Руки женщин моей семьи были не для письма» (2023). Лонг-лист премии Аркадия Драгомощенко (2017), шорт-лист премии Аркадия Драгомощенко (2019). 

Выпускающая редакторка: Аня Кузнецова.

Иллюстраторикс: liquid fertilizer.