Оксана Силантьева — мультимедийный продюсер, создательница и руководительница лаборатории мультимедийных коммуникаций Silamedia, первый в России магистр мультимедиа журналистики (диплом Борнмутского университета). По одному количеству слова «мультимедиа» в её характеристики понятно — Силантьева знает, что это такое. По просьбе гонзо-этнографического сообщества «Чернозём», эксперт рассказывает, зачем современным медиа и компаниям нужны digital-проекты.

— Чем мультмедийный лонгрид отличается от обычной публикации в СМИ?

— Чаще вместо «мультимедийного лонгрида» я говорю «спецпроекты». Я очень хочу уйти от этой текстоцентричности, потому что она портит мышление и портит продукт, который люди создают. Мультимедийный проект задумывается как мультимедийный, это не просто длинный текст с картинками. То есть нельзя просто написать большой репортаж, а потом пойти с ним к дизайнерам и сказать: «Сделайте, чтоб было красиво!». На этапе сбора информации, планирования и создания скетча, раскадровки, какой-то базовой структуры — такие проекты изначально продумываются как мультимедийные. Ещё до того, как люди уезжают на съёмки, ещё до того, как они начинают структурировать документы и данные, они понимают, что в проекте будет такая-то data, такой-то визуальный ряд, учитывают сразу, есть ли документальные материалы или надо будет нанимать иллюстратора, который доработает материал и создаст иллюстрации. Кстати, один из таких ярких примеров, который приходит в голову: ТАСС делал про тунгусский метеорит. Когда было очень мало визуала, и его весь уже видели, для того чтобы сделать совершенно новую атмосферу, они нарисовали иллюстрации.

— Что не так с мультимедийными проектами сегодня?

— Мультимедийный лонгрид, по идее, должен изначально задумываться как комбинация форматов и комбинация различных фрагментов истории. Люди, которые занимаются сейчас производством и созданием таких проектов, имеют свой собственный бэкграунд и свои собственные любимые форматы — их они и тащат. Кто писал тексты, тот тащит за собой тексты; если телевизионщики приходят в мультимедийку, то они снимают ТВ-сюжеты для YouTube. Сейчас это переходный период для мультимедиа, набор практик, эксперименты.

Я очень давно в этой теме и уже устала ждать, когда мы перестанем делать разукрашенные тексты и начнём побольше создавать реально мультимедийных проектов.

— Мультимедийный проект можно сделать только на определённую тему? Или всё что угодно можно рассказать в таком формате?

— Вообще, если в том, о чём мы пишем, есть ясные причинно-следственные связи, есть проблематика, есть конфликт, интересные герои, тогда любая тема может стать основой для мультимедийного лонгрида. Критерии такие: история должна быть долгоиграющая. Или тема, или ракурс, или сюжет, или герой, который становится центром лонгрида, — это должно быть что-то, что проживёт хотя бы месяц. Российскую практику «развратили»‎ РИА Новости — их старый золотой состав, который до увольнения был флагманом мультимедийной журналистики в России. Так как это достаточно богатое информагентство, они могли себе позволить быструю мультимедийку: отправляли спецов, чтобы те за три часа рисовали инфографику по теме, которая выгорала послезавтра. Они были флагманом, на них все смотрели, и сложилось такое впечатление, что мультимедийка — такой и должна быть. И когда, условно, региональная газета смотрит на работу федеральных монстров и говорит: «Вот это мультимедийная журналистика, мы должны делать так», они начинают со своими маленькими ресурсами стараться обмультимедиить каждую новость, каждый пресс-релиз. Но шансов нет. Хомячка в этот момент разрывает на куски. Поэтому это всегда баланс между глубиной темы, её долгоиграбельностью, количеством ресурсов, которые можем ввалить, и ответом на вопрос «нафига?».

— Зачем же нужны мультимедийные проекты?

— Я вижу четыре причины, зачем делать мультимедийку. Во-первых, это трафик, причём с длинным хвостом. Если у меня есть лонгрид по какой-то долгоиграющей теме, который дополняется и накапливает информацию по важному сюжету, то все люди, которые интересуются этой темой, через поиск, через соцсети, через ссылки в мессенджерах будут приходить ко мне, а я буду трафик аккумулировать, пока сюжет не исчерпает себя. Тогда он переходит в архив, и через какое-то время внезапно что-то в этом сюжете происходит, и я опять его вытаскиваю, всю эту коллекцию контента, начинаю форматировать и опять получаю трафик. Во-вторых, ради денег — потому что, например, собирать в «Таких делах» благотворительную помощь под лонгридами, которые бьют по эмоциям, гораздо лучше, чем собирать деньги под какой-нибудь обычной новостью. Новости не продаются, а мультимедийные проекты — да. В-третьих, ради авторитета и выигрыша премий. В-четвертых, мультимедийность увеличивает время, которое пользователь проводит на странице, а это значимый показатель для сайтов.

Трафик, деньги, авторитет, время на сайте — вот что мы можем получить от наших инвестиций в мультимедийный проект.

При этом все четыре пункта вместе не получаются никогда. То, что генерирует трафик, чаще всего не приносит авторитета. То, что приносит денег, вообще не факт, что приносит трафик. То, что приносит авторитет, вообще не факт, что приносит денег. И как обычно приходится выбрать что-то одно. Если удаётся соединить сразу два — это уже прекрасно.

— Не так много российских СМИ создают мультимедийные лонгриды, может, они им не нужны?

— У нас в редакциях на постах редакторов чаще всего работают не медиаменеджеры, а просто более хорошие журналисты: они более грамотные, лучше пишут, но при этом работают как журналисты, а не как редакторы, менеджеры, организаторы процесса, блюстители продукта. А надо принимать решения как издатель, как менеджер, как продюсер: сколько лонгридов вы потянете за отчетный период? Есть редакции на четыре человека, для них один лонгрид в месяц — это уже супермолодцы. Так и можно оставить, не надо гнать. Часто я показываю на тренингах сердцебиение — электрокардиограмму. Сердце же не бьётся постоянно? Это тахикардия. И нет бесконечных мелких новостей, которые плавно превращаются в ровную линию на кардиограмме. Как бьётся сердце, так должна работать редакция. Интервью, новости, развернутый материал, СПЕЦПРОЕКТ. И снова: интервью, новости, СПЕЦПРОЕКТ и так далее.

— За сколько обычно создаётся один мультимедийный проект?

— Это сильно зависит от проекта. Последний лонгрид «Новой газеты» создавался девять месяцев. Мы смотрим на производственный процесс и там: поиск темы, поиск информации, структурирование информации, написание, упаковка в форматы, публикация, продвижение, сборка аналитики. То есть как бы обычный продуктовый процесс. Каждый из этих процессов может вырасти очень сильно по времени. Хотим мы сделать видео-360 или интерактивный фильм? И у нас упаковка продакшена, сама съёмка, само программирование, запихивание этого всего в шлем виртуальной реальности занимает шесть месяцев. Или наоборот, есть тема, для которой на сбор информации тратится очень много, потому что сложно — из маленьких ручейков приходится собирать. А потом берёшь, загоняешь всё в таблицу в Datawrapper, и он тебе сразу сделал то, что тебе надо. Невозможно это предсказать.

— Как относятся к мультимедийным лонгридам рекламодатели, заказывая партнёрский или нативный материал?

В принципе, рекламодатели нормально относятся к лонгридам, если там есть ясная мысль и чёткая аудитория, то есть всем понятно, для кого это рассказывается. Очень много примеров, когда мы делали проекты для ТВ-2. Просто делается лонгрид про клещей, а в Сибири клещи — это очень актуальная тема, там каждый раз как в первый. Потом ты показываешь макет проекта рекламодателям, вот смотрите, от А до Я: как одеваться, как защищаться, как прививаться, куда звонить, если что-то. То есть ты сделал полную энциклопедию антиклещей в Томске. Рекламодатель, если он торгует средствами против клещей, совершенно спокойно встраивается в такой проект — и это понятно, и совершенно логично, почему он туда положит деньги. А когда рекламодателям говорят: вот у нас есть в шапке место под баннер, очевидно, что сейчас все научились считать деньги и никому такое не надо.

Поэтому лонгриды, которые хорошо продуманы и с ясной целевой аудиторией, рекламодатели любят.

— Какие проекты, не вашего производства, вам особенно запомнились?

— Из того, что приходит в голову — мне очень понравился Spaceman ТАССа про историю космонавтики. Визуально совершенно прекрасная энциклопедия. Просто, интерактивно. Мне очень нравится Firestorm от The Guardian. Из–за того, что российские проекты в большинстве текстовые, мне очень сложно вспомнить что-то, что бы глаз зацепило.

— А ещё в России крайне мало геймифицированных лонгридов, с элементами игры.

— Потому что та аудитория, которая у нас корневая для журналистики, не играет. Для того, чтобы играть в журналистике, тебе нужно просто в жизни во что-то играть. Ладно, не в Minecraft, но хотя бы в Civilization IV. Ну, хоть во что-то поиграть, чтобы понимать механику. А у нас же что говорит это текстовое чудовище: «Я в игры принципиально не играю!». А что такого принципиального в этом? Вот они шарики складывают, пасьянс «Косынку»…

— У геймифицированных проектов есть перспектива в России?

— Надо подождать, пока поколение подвинется немножко. Те, кто сейчас захватили производство контента, считают, что компьютерные игры — это прям как в казино сходить или порно посмотреть. Мы втихаря это все делаем, но никогда не признаемся, что в «танчики» до трёх часов ночи играем. А мне очень хочется вариативных сценариев. Не простенького интерактива, когда занёс мужик кулак над девочкой и тебе говорят: «Выбери, девушка будет звонить 02 или она закричит?». Но всё же можно делать тоньше! Технологии для этого всего есть. Технологии есть, не хватает сценаристов и смысловиков. Ну и денег, потому что это дорогой продакшн. И дело даже не в технологиях, а в редкости специалистов.

— Как в России удаётся находить специалистов?

— Чтобы сегодня сделать большой и сложный digital-проект, приходится всю Россию ниточками связать, потому что уже даже в Питере невозможно собрать такую команду. Это всё настолько далеко от сегодняшней жизни журналистов, что мне кажется быстрее пойдёт в просветительских, культурных и образовательных проектах, потому что там есть спонсорские деньги.

— Часто даже для СМИ такие проекты делают не штатные журналисты, а специально собранные команды.

— Потому что поколения журналистов и редакторов меняются, а беды всё те же. Вот эта зацикленность на информационном стиле, хотя читателям на самом деле «‎пулемётная лента информашек» не нужна. Все эти новости — это полуфабрикаты для других журналистов, а не для конечного читателя. Такой их объём обычному читателю не нужен. Пять новостей в региональной ленте и 200 в федеральной ленте — это просто заваливание спамом человека. А человеку нужна история, человеку надо погрузиться, понять, разобраться, посмотреть. Обычному читателю нужна не бомбежка информацией, а сторителлинг. И это совсем другие навыки. Мы говорим, что вот весь этот копирайт, переписывание пресс-релизов — всё это через пару лет смогут делать роботы. Никто не нужен будет в новостной редакции, кроме одного человека, который будет поставлять фактуру в формате Exel. Но нам сразу начинают: «Роботы никогда не смогут заменить человека!», — вот эти иллюзии. Но когда они в последний раз выходили из редакции, чтобы поговорить с людьми и там добыть тему? Они сидят на телефонной журналистике, на пресс-релизной журналистике, и когда им говорят, что то, что они делают, легко автоматизировать, начинается заламывание рук. Так займитесь историями, героями! Но они ведь этого уже не умеют.

Скриншоты взяты из проектов:

1. "Falter inferno"

2. “Revealed: air pollution may be damaging ‘every organ in the body’”

3. “Inside the Istana”

4. «Петергоф»

5. “Experience the Night Watch”

***


Гонзо-этнографическое сообщество «Чернозём» — это экспедиционное медиа и агентство по созданию digital-проектов. Обычно мы создаём мультимедийные проекты о путешествиях, туризме, этнографических экспедициях, исторических событиях и искусстве, но список наших тем пополняется ежедневно

Vkontakte, Instagram, Telegram, Facebook