Ранняя версия акторно-сетевой теории в работах Бруно Латура, Мишеля Каллона и Мадлен Акрич нередко становилась предметом критики. Казалось бы, теоретики хотели показать множество ранее невидимых акторов, участвующих в процессе производства научного факта или технологии, однако в итоге приходили к возвеличиванию талантов тех «больших» акторов, вроде Луи Пастера и других ученых или изобретателей, которым удалось всю эту сеть мобилизовать. Более того, сеть в таком понимании стремилась к монополии и игнорированию всего того, что находится снаружи. Если версия сибирской язвы Пастера «побеждала» версию Роберта Коха, то последняя должна была кануть в небытие — со-существовать вместе они уже не могли. Это то, что критики в дальнейшем назвали менеджериализмом или макиавеллизмом акторно-сетевой теории. 

В русскоязычной рецепции принято разделять теорию на две школы: Парижскую во главе с Латуром и Каллоном, и Ланкастерскую во главе с Джоном Ло и Аннмари Мол. Несмотря на сомнительность этого разделения, к началу XXI века школы все же имели явно отличающиеся концептуальные стили. Мол и Ло обратили внимание на то, что факт или технология не всегда перестает работать, если из сети пропали важные для нее элементы. Более того, иногда стабильность и наличие некоторого менеджера, наоборот, становятся губительными для сети, находящейся в изменчивой среде.

Арина Борзунова и Майя Шестакова перевели статью А. Мол и Дж. Ло «Регионы, сети и потоки: анемия и социальная топология», в которой авторы сравнивают методы диагностики анемии в Нидерландах и Африканских странах. Представители Ланкастерской школы приходят к выводу о том, что сеть — лишь одно из возможных топологических пространств, в которых может быть конституирован тот или иной объект. Они предлагают новую социальную топологию — топологию потоковых объектов. В дальнейшем материал этого исследования позволил Аннмари Мол сформулировать вопросы к построению «онтологической политики».

для Versia

Введение

«Кровь человека с анемией» — указано в брошюре о здравоохранении, созданной для рабочих и иных лиц, читающих ее в «местах, где нет докторов», «становится слишком жидкой, потому что организм не может быстро заменять отмершие или потерянные эритроциты». [1]

Человек с малокровием сидит на железном стуле перед врачом, её тошнит, она устала. Где же её анемия? В каком месте её искать? Странный вопрос! Анемия не принадлежит чему-то конкретному в теле.

Кровь циркулирует по телу и всем органам. Кровь позволяет клеткам органов обновляться и функционировать правильно. [2]

Когда патологоанатом делает вскрытие, она находит кровеносные сосуды по всему телу. Они формируют сеть, которая не знает внутренних границ тела. Сеть, позволяющая крови или как минимум кислороду и другим элементам достичь клеток, так мелко разветвлена, что ее невозможно отобразить целиком, на одной картинке. В анатомическом атласе нарисованы только самые большие сосуды: красные — артерии, синие — вены. Но проблемы масштаба — не единственное препятствие на пути к ответу на вопрос «где». Чем сложнее изображение системы кровеносных сосудов, тем тяжелее обнаружить саму кровь. Взгляните на человека-пациента-тело, сидящее на железном стуле. Где ее кровь? В лёгких, в ногах, в мозге? Она в сосудах или нет? Это полноценная проблема, поскольку, помимо прочего, лейкоциты могут перемещаться сквозь стенки сосудов, равно как и растворимые соединения в крови. 

В разрешении этой проблемы анатомия не поможет. Они не встраиваются в логику ее практики. Кровь нельзя локализовать на препарировочном столе. Кровь высасывается из свежего трупа — это нужно для того, чтобы лучше рассмотреть другие органы. А студенты изучают анатомию, вскрывая трупы, пропитываемые формалином на протяжении не менее шести месяцев. Так что если там и остаётся какая-то кровь, то не в виде жидкости, а плотных черных сгустков. 

Это статья о крови. И о пространстве. Сейчас становится ясно: «кровь» нарушает анатомические пространственные границы. Она в них не вписывается. Но «анемия», о чём мы скажем ниже, нарушает иные пространственные границы. Они пролегают в сфере социологии. 

Как именно «анемия» не вписывается в эти границы отчасти вопрос эмпирический. Поэтому наш тезис тоже во многом эмпирический. Мы рассмотрим медицинские работы об «анемии» и серию интервью с врачами из областей, где анемия встречается часто и проявляется тяжело. [3] Впрочем, стоит отметить, что ответ на вопрос, вписывается или не вписывается нечто в границы, зависит от метода. Нам известны случаи, опровергающие эквивалент социальной теории в анатомии. Мы также старались не организовывать наш материал по пространственным категориям, которые мы хотели поставить под вопрос. [4]

Несмотря на то, что эта статья основывается на эмпирическом материале, её объект — теоретический. Потому что, если «анемия» выходит за пространственные границы, нам необходимо разобраться в сути социальной теории. Точнее, нам нужно разобраться в топологических предпосылках, которые формируют социальное подобие и различие.

Будучи ответвлением математики, топология имеет дело с пространственными типами. В отличие от анатомии, топология не локализует объекты в терминах заданного набора координат. [5] Вместо этого, она обозначает разные правила локализации в рядах систем координат. Она не ограничивается тремя осями, X, Y и Z, а изобретает альтернативные осевые системы. Разные наборы математических операций, возникающие в этих системах, генерируют свои «точки» и «линии». Они могут различаться в зависимости от альтернативной системы. Само нанесение этих точек может различаться в зависимости от пространства. Короче говоря, топология расширяет математику далеко за пределы своих первоначальных евклидовых ограничений путем организации иных пространств. 

Перенося понятие «топологии» из математики [6] в социологию, мы с необходимостью изменили ее смысл. Вот наш тезис. «Социальное» не существует в одном типе пространства. Скорее, оно производит несколько типов пространств, в которых существуют различные «операции». В одних случаях это область из сгруппированных объектов, где каждая группа опоясана границами. В других случаях это сети, в которых дистанция — функция из отношений между элементами и их различием, формирующая разнообразия отношений. Социальной теории знакомы эти две топологии. Первая — старая и прочная, а вторая, более новая, все еще способна выходить за границы. Впрочем, существуют и другие пространства — одно из них мы и рассмотрим в этой статье. Как мы полагаем, порой различие между одним местом и другим не отражают ни границы, ни отношения. Случается, что границы меняются, допускают протечки или исчезают совсем, а отношения трансформируются. Иногда социальное пространство напоминает потоки.

У нашей истории тоже есть пространственность. Она написана линейно, потому что мы хотим быть понятными для коллег-академиков. У этой истории есть начало и конец. «Точка». Заключение. Так что мы не будем, как хотелось бы Ли Стар [7], читать стихи. Или петь песни. И уж точно мы не переместимся в Африку, где солнце опускается за горизонт и звезды шепчут изможденному доктору после двенадцатичасового дежурства в клинике. Мы постараемся быть симметричными [8], избегать топологических фигур. Действительно, мы питаем особую симпатию к текучим пространствам. Им не нужна крепкость областного разделения и формальность сетей. Нам нравится, как они кружатся и текут. Все же, мы постараемся не завораживаться этими движениями и не заявлять, что они произведут революцию в социальной теории. 

Мы не будем проливать кровь, избавляться от старого ради нового. Мы хотим предложить топологическую множественность, а не однообразие. 

Регионы анемии 

Что такое анемия? «Руководство по распространенным медицинским вопросам» отвечает на это так: 

Анемия возникает, когда в красных кровяных тельцах наблюдается недостаток гемоглобина. На 1 децилитр крови в среднем приходится более 10 грамм гемоглобина. [9]

Так вот что она такое. Но где она? Вместо тела, давайте постараемся найти ее на поверхности Земли. Попробуем себя в качестве географов, а не патологоанатомов. 

В Нидерландах мы опрашивали врачей, вернувшихся после обучения из тропических стран. В отличии от последних, в самих Нидерландах почти не диагностируется анемия. Методики подсчета бывают разные; по одной из них суммируются все пациенты, диагнозы которым поставили врачи общей практики. Результаты таких исследований различаются: по одной из версий анемией страдают 1,4% голландцев, 1,7% по второй, 2% по третьей [10]. Несмотря на тот факт, что разница есть, каждое из этих исследований говорит об одном — процент мал. Но в некоторых странах ситуация обстоит по-другому. 

Анемия — одно из самых распространенных заболеваний во многих тропических странах. [11]

Анемию в «тропических странах» вызывает множество факторов, ей страдают множество людей. Чтобы понять, сколько, нам нужно сузить диапазон. Во-первых, давайте рассмотрим «Африку». Это не такая очевидная область как «Нидерланды», но большая часть опрошенных нами информантов, работавших в африканских странах пользуются этим обобщающим названием, так что мы не будем с ними спорить. Во-вторых, сосредоточимся на случаях анемии, вызванных недоеданием. Так, мы говорим не о тропической болезни, а о болезни, связанной с рационом [12]. Насколько она распространена в Африке?

Распространенность различается в зависимости от страны к стране, а в рамках одной страны — от одного места к другому. Помимо этого, в зависимости от времени года…. К сожалению, доступные нам исследования анемии, связанной с питанием на африканском континенте, не так просто соотнести. С одной стороны, в них использовались разные методы подсчета, а с другой, разные диагностические критерии для анемии. [13]

Многие авторы медицинских статей способны перечислить сложности, возникающие при сравнении цифр. Они не менее внимательны к материальному производству фактов, чем любой конструктивист. Но жизнь продолжается.

Как бы то ни было, проводя исследование анемии среди детей до 4 лет в Маврикие, Скотт (1960) обнаружил, что у порядка 50% детей наблюдался дефицит гемоглобина ниже 10,8% г/дл. В Кении, Фой и Конди (1957) выяснили, что уровень гемоглобина у 32,3% взрослых крестьян, проживавших в сельской местности на уровне от 90 до 180 метров над уровнем моря был ниже 8 г/дл. По данным Вогана (1973), среди сельского населения Танзании, проживавшего в количестве 1467 человек на прибрежной зоне, 37,3% имели уровень гемоглобина ниже 10 г/дл. [14]

Есть и другие исследования, где процент населения с анемией варьируется от 9,5% до 44,3%, хотя выше 50%, указанных выше, болезнь не регистрировалась [15]. Мы не наблюдаем наложения, единообразия, но, как и в предыдущем случае, все цифры указывают на одно: анемия распространена. 

Врачи, как заведенные, продолжают повторять выкладки из книжек и журналов. В Нидерландах, говорят они, анемии почти нет. Но в Африке она на каждом шагу. И когда в одном месте выписывать железо приходится редко, в другом это принимает ежедневный характер [16].

Взгляните, у нас здесь «продовольственная программа», мы не вправе страдать анемией. У африканцев … африканцы всегда слегка анемичны, слегка маляричны, слегка с глистами, слегка … со всем. Так что, по крайней мере для благополучия людей, применение железосодержащих добавок почти всегда оправдано. Я так думаю. Не уверен, что я прав. 

Итак, в Африке анемия более распространена, чем в Нидерландах. Она также принимает более тяжелые формы. Для того, чтобы у читателя диагностировали анемию в Голландии достаточно минимального отклонения от нормы. В тропических странах дела обстоят по-другому.

Даже если у малой части населения в Нидерландах есть анемия, она ей особенно не мешает. «Ну, ладно» — вот какая на нее реакция. А анемия в тропиках — это нечто совершенно иное. Это очень серьезная проблема.

Как и многие другие состояния и болезни, анемия проходится по людям в тропиках катком. «Здесь» госпитализация из-за анемии — дело неслыханные. Уровни гемоглобина могут критически понижаться вследствие большой потери крови, в любых иных случаях анемия может быть только легкой, и даже она редко встречается.

В Кении около 70% стационарных пациентов имеют анемию разной степени тяжести … 14% детей госпитализируются с диагнозом «анемия». Последнее исследование анемии среди детей показало, что у 6,4% гемоглобин находится на уровне от 3 г/дл и ниже. [17]

Эти данные подтверждают наши информанты. 

Пациенты приходят с четвертью, а иногда и восьмой частью нормы гемоглобина в крови. Иногда просто удивляешься, как люди вообще продолжают жить с таким малым количеством крови.

Уровни гемоглобина не везде одинаковы. В некоторых регионах анемия у большего количества людей. И эта анемия более серьезна. Это региональные факты. Они формируются внутри региональной топологии. Топологии, где регион с анемией в формате «ну, ладно» разграничен с другим, где это «очень серьезная проблема».

Как образовываются эти регионы? Как чертятся их границы? Когда очерчивается область, ее внутренние различия уходят на второй план. Они минимизируются или маргинализируются. Мы цитировали исследования об анемии в Нидерландах выше. Мы отметили, что анемия диагностируется у разного количества людей — 1,4%, 1,7% и 2%, но далее высказались о схожести этих цифр. Утверждая, что они «малы», мы сравнили их (или подчеркнули их незначительность) с «большим» количеством случаев в африканских исследованиях. А тот факт, что в последних проценты варьировались от 9,5% до 50% не остановил нас от объединения их в одну область. Это эффект усреднения. Возникают два региона, Нидерланды и Африка. В первом анемия — редкость, во втором — обыденность. 

Сложности возникают на практике. К примеру, открытым остается вопрос о том, как именно следует проводить границы между регионами. Легко провести грубое различие между «здесь» и «там», Нидерландами и Африкой. Но как быть с теми районами Африки, где почти нет малярии, есть разумные запасы продовольствия, значительный местный средний класс и лишь низкий уровень анемии? [18]. Куда встраиваются они? Напрашиваются новые разграничения: городов и деревень; равнин и горных местностей. Кажется, что точной карте регионов нужно ввести не два цвета, пять или шесть. 

Проблема среднего уровня еще сложнее. То, что уровни гемоглобина в Африке ниже, чем в Нидерландах, не означает непосредственно, что в первом регионе анемия более распространена, чем в другом. Такую связь можно провести только в случае, когда нижняя граница в обоих регионах одинакова. Такого мнения придерживается Всемирная организация здравоохранения. Впрочем, соглашаются с ним не все. И если мы допустим, что стандарт, с которым следует сверяться, может различаться, любое сравнение между регионами обрастает сложностями. Еще одной формой регионализма является установление подобных локальных норм. Она подразумевает, что каждому региону необходимо установить собственные «нормальные уровни гемоглобина» [19]. 

Тем не менее, подобные сложности не всегда ведут к полному провалу исследования. Их либо можно разрешить в процессе, либо просто отметить в качестве сложного вездесущего фона (что долгое время и происходило). Но сейчас важным открытием должно стать то, что возможность создать региональную карту анемии есть. Это карта, отображающая гомогенное поле, разделенное границами, которые разделяют регионы, где анемия распространена, и регионы, где она — редкость. Так получится построить эксклюзивную версию социального пространства. Четкие разделения, без наложений. Таким образом можно будет создать понятия «внутри» и «снаружи». То, что похоже — близко. То, что отличается — далеко. [20]

Сеть лабораторий

Создание карты регионов подразумевает выделение схожих показателей внутри регионов, и различных — по их границам. Но для того, чтобы это сделать, нужны цифры, которые рассказали бы об уровнях гемоглобина. Их необходимо замерять. Но измерить уровни гемоглобина не так просто, как кажется. Вам нужна техника и люди, которые умеют ей пользоваться. Все голландские лаборатории при больницах располагают дорогостоящими фотоэлектрическими измерителями; многие кабинеты общей практики также оснащены техникой попроще. Как дела обстоят в Африке?

В статье, обобщающей исследования уровней гемоглобина, а именно в главе «Материалы и методы», указаны примененные способы измерения. Порой такие работы создают впечатления, что все было сделано без проблем.

Концентрация гемоглобина и красных кровяных тел в организме была определена автоматическим измерителем Coulter S+IV. [21]

Тем не менее, другие статьи отмечают ряд сложностей в измерении гемоглобина и открывают дискуссию о способах их решений. Их авторы отмечают, что это может стать задачей нетривиальной.

Приблизительные уровни гемоглобина измерялись гемоглобинометром Delphi (или по методу Лавибонда, если прибор по какой-то причине не работал). [22]

Эта осознанная, сдержанная фраза предполагает, что «измерения» оказались невозможны, потому что гемоглобинометр Delphi мог дать только приблизительные оценки. Она также предупреждает, что это и так неподходящее устройство, периодически не работало, и приходилось выкручиваться методом Ловибонда. Понятно, что техника может быть как хорошей, так и плохой. Но устройства не сами замеряют гемоглобин, им должны содействовать люди. Даже в автоматический анализатор Coulter S+IV кто-то должен залить кровь, которую необходимо забрать из вены пациента. А гемоглобинометр Delphi зависит еще и от того, как авторы будут интерпретировать результаты таких измерений, и посчитают ли они нужным указать, что:

В течение двух периодов сотрудники лаборатории и персонал отделения не менялись [мы проводили это исследование]. [23]

Как возможно утверждать, что в Африке тяжелая анемия распространена, а в Нидерландах она — редкость? Как возможно создание региональных карт? Для их существования необходима сеть замеров гемоглобина. Нужна техника, которая определит эти уровни, и люди, у которых хватит сноровки для того, чтобы использовать эту технику. Границы станут возможны и сравнения станут осмысленными только посредством создания чисел и генерации гомогенных пространств.

Об этом говорит акторно-сетевая теория. Разлагаемое на регионы, дифференцируемое пространство существует. Но оно не существует само по себе. Скорее, оно является эффектом или продуктом, который зависит от другого типа пространства, пространства сетей. Оно создается внутри топологии сети и, в отличии от первого, региональным не является. [24]

Сеть — это серия элементов с четко определенными отношениями. Метафора, заимствованная из семиотики, изначально применялась к языку. Впрочем, элементы сети не обязательно должны быть словами, а их отношениям не обязательно выполнять функцию наделения друг друга смыслом. Элементами могут быть и техника, и жесты. Они могут составлять самые разнообразные соединения. 

Таким образом, в пространстве сети метрика не основывается на близости или отдаленности элементов. «Здесь» и «там» — это не указатели включенности или исключенности из региона. Приближенность будет означать схожесть семиотического паттерна, который состоит из элементов сети и способов, какими они соединяются друг с другом. Места с одинаковым набором элементам и схожими отношениями между ними будут считаться близкими, а с различающимися элементами и другими отношениями — далекими. 

Если использовать такой подход, измеритель гемоглобина, который отправляется посылкой из немецкого или корейского завода в Нидерланды или Африку, превращает оба эти региона в одно место. Они сближаются, поскольку в них находятся лаборатории, являющиеся частью гемоглобино-измерительной сети. Англоязычные справочные материалы и специалисты, знающие по два, а то и по три языка, которым они предназначаются, также включаются в эту сеть. Равно как и медсестры, которые делают забор крови, и вещество, которые они добавляют в пробирку, чтобы не дать ей свернуться. И, конечно, сама кровь. Сети могут состоять из самых разных элементов: они гетерогенны. [25]

Акторно-сетевая теория уделяет большое внимание тому, как сети генерируют регионы, распространяясь посредством пересечением границ. [26] Под понятием неизменная мобильность Латур имеет в виду именно это. Текст или устройство остается неизменным когда неизменны его элементы и их отношения. Куда бы ни двигались эти сущности, они стабильны внутри себя. Мобильны они потому, что с точки зрения региональной топологии, они перемещаются из одного места в другое. [27]

Так что пространственно-временные путешествия этих подвижных сущностей таковыми являются только с точки зрения региональной топологии. Сколько бы километров не разделяло два измерителя гемоглобина, сетевая топология сводит их вместе. Они, в свою очередь, формируют в сети измерений определенный узел. В сети, которая простирается от «иглы» до «цифры» через «медсестру» и «нормальное распределение». Поэтому вместо «путешествия через пространство и время» точнее было бы сказать интер-топологический эффект, когда одна топология сталкивается с другой. Как отметил Боб Купер, из сетевых инвариантов «складываются» региональные поверхности. Сеть сводит вместе две и более пространственно разделенных локаций. [28]

Ограничения сети

Отслеживать уровень гемоглобина у всех пациентов врачей общей практики в Нидерландах можно без проблем. В конце-концов «здесь» диагноз «анемия» указывается в карте пациента только после замера уровня гемоглобина. [29] Таким образом, для того, чтоб собрать в Нидерландах материал, который позволил бы сравнить этот регион с другим, нужно составить бланки для тех, кто уже наблюдается у доктора; а затем проследить, чтобы их правильно заполнили. [30] В Нидерландах разница между обычной медицинской практикой и эпидемиологическими исследованиями сводится к тому, что все нужно записывать. [31]

Но в Африке все по-другому. «Там» возможно организовать процесс так, чтобы создать численное представление об анемии среди населения. В том или ином госпитале, клинике или диспансере можно внедрить все, что позволило бы собрать данные о местных. Их можно экстраполировать. Соответственно, создать гемоглобиновые регионы с различными уровнями анемии, сравнить «здесь» и «там» возможно. Но в Африке подсчет интегрируется в медицинскую практику не так легко, как в Нидерландах. Просто потому, что сеть измерений гемоглобина в Африке покрывает недостаточно территории, чтобы стать элементом ежедневного медицинского обслуживания. 

В тропических странах сама организация лаборатории — уже проблема. Лаборатория — это не абстракция, это люди, которые там работают, труд которых оплачивают, контролируют и проверяют на качество. Часто это привнесенная система. Можно попытаться работать как здесь, но не хватать будет всего: продолжительной супервизии, отзывов, проверок качества. А до этого придется столкнуться с физическими проблемами: техникой, которую нужно перевозить по разбитым дорогам, и капризным климатом. [32]

Может быть удастся перевезти технику. А может быть и не удастся, потому что дороги разбиты. Так что даже если она и доедет до столицы, нет гарантии, что она попадёт в остальную часть страны. 

Да, в Хараре было все: оборудование, работники лаборатории. Так что замеры гемоглобина там проводились гораздо чаще [чем в остальной части Зимбабве].

В больницах маленьких городов и деревень докторам часто приходилось полагаться на устаревшие устройства.

Мы какое-то время использовали метод Сали… Но он часто не работал. Еще была фотоколорическая проблема, но недолго. Потом что-то изменилось. И да, иногда мы использовали старый метод с каплей крови на промокательной бумаге. Нужно было сравнивать цвета, сверяясь с колориметрической шкалой: от розового до красного, от красного до бордового. Это все давало только приблизительное представление. 

К тому же техника, новая или «устаревшая», привезенная в глушь, не работала безукоризненно. Ей нужно было обслуживание и калибровка:

Проблема заключалась в том, что жидкости для калибровки были просроченными. Мы прочесали всю страну, заказали из-за границы, но так ничего и не получили. 

Как мы отметили выше, техника не работает сама по себе. Ей нужны люди, которые будут калибровать их, собирать кровь, исследовать результаты. Но людей тоже можно привезти и организовать все так, как нужно технике.

В Южной Африке я работала в больнице с монахинями, и лаборант тоже была монахиней, немецкой монахиней, так что это всегда было хорошо. Так что я… дискриминирую как черт, но с удовольствием! [Смеется]

Впрочем, большинство лаборантов в Африке местные. И по европейским стандартам многие из них небрежны. Может в раннем возрасте их не научили подчиняться машинам. Может они просто слишком заняты. 

Да, нужно постоянно быть бдительным. Случалось такое, что все были настолько загружены, что они без каких-либо тестов просто вписывали значения. 

Это распространенные проблемы, и в отличие от врачей в Нидерландах, доктора в тропических странах не полагаются на «измерения гемоглобина» в своей повседневной практике. Если такие измерения и проводятся, то только в диагностических целях. Врачи в тропических странах не полагаются на цифры. К результатам из лабораторий они относятся с заметным скептицизмом:

Бывает, видишь пациента и думаешь: «гемоглобин у него, наверное, в районе 5», отсылаешь им образцы и оказывается, что так и есть. А на следующий день посылаешь то же самое, и уже выходит 8. Или 2. Вот такие у нас лаборатории. Эти флуктуации — просто обыденность… Ладно, может я и преувеличиваю. Я сказал, что 5 может превратиться в 8 или 2, но скорее это будет 7 или 4.

Это история о распавшейся сети. Нужно помнить, что стоит на кону. Медицина в Африке подобна медицине в Нидерландах, когда измерения гемоглобина проводятся в установленном порядке. Когда все части гемоглобиновой сети находятся на своих местах. В этом смысл неизменной мобильности. Законы Ньютона действуют и в Габоне, и в Лондоне если структуру, которая позволяет им воплотиться, удается перевезти из Европы в Африку. [33] До тех пор, пока фермы становится исследовательскими лабораториями, прививки одинаковы в хозяйствах Пуйи ле Форт и в парижской Эколь Нормаль. В обоих случаях региональная поверхность может быть свернута, а игра между двумя топологиями развернута, но только если сеть будет способна это выдержать. На неустойчивых элементах и отношениях — неустойчивые истины. И уровни гемоглобина. Оказалось, что уровни гемоглобина не неизменны. Когда техники и устройства перемещаются из центра на периферию, их истины становятся все менее «надежными». Складка на поверхности региона начинает расправляться, и пространственно-временной туннель сети исчезает [34].

Возможно, есть два способа взглянуть на это. Один из них — не отвлекаться на сеть и изучать, как она борется за сохранение идентичности своих элементов и связей между ними, а затем отметить, что существуют и другие сети, по-своему складывающие плоскости региональных миров. Именно такого курса обычно придерживается акторно-сетевой анализ. И это плодотворный курс. Ведь принцип инвариантного преобразования может быть общим для всех сетей-пространств, но их формы различны, и они порождают разные типы регионов.

Другая альтернатива заключается в том, чтобы сделать тот же шаг, что и акторно-сетевая теория, когда она анализировала то, как сети порождают и вытесняют регионы. Это значит, что можно спросить, существуют ли вокруг другие пространства, которые обладают топологическими свойствами, не похожими на свойства регионов или сетей. И если мы это сделаем, то куда это нас приведет?

Клинический взгляд

Несмотря на то, что сеть замеров гемоглобина не охватывает весь мир, мы можем утверждать, что в Африке «больше анемии», чем в Нидерландах. Для этого достаточно измерить уровень гемоглобина в нескольких клиниках и обобщить полученные результаты, что будет означать экстраполяцию результатов анализов. [35] Однако, данные анализов отдельных пациентов экстраполированы быть не могут. Измерение должно выполняться в каждом отдельном случае вновь и вновь. Гемоглобинометры не везде настроены правильно, что является более серьёзной проблемой для врачей клиники, чем для эпидемиологов. Как же выявить больных анемией в условиях повседневной медицинской помощи? Автор статьи, описывающий различные относительно подвижные методы измерения уровня гемоглобина, отмечает следующее:

Многие случаи анемии упускаются или не излечиваются из-за отсутствия времени или средств на проведение анализа венозной крови. [36]

И далее:

В данной работе описаны некоторые доступные на сегодняшний день методы определения степени анемии по результатам капиллярного анализа, кровь при котором берётся из пальца. [37]

Цель заключается в том, чтобы расширить сеть за счёт создания таких неизменных мобильностей, договорённостей, которые будут оставаться стабильными при более широком спектре условий. Однако кроме измерений существует и другой способ выяснить, есть ли у пациента анемия. Он требует взаимодействие только тел, а не машин.

В отличие от лабораторных гемоглобиновых тестов, он называется клиническим методом. Этот метод старше лабораторного. Он предполагает постановку диагноза анемии на основании озвученных пациентом симптомов и результатов обследования. При этом клинический метод продолжает использоваться и с появлением лабораторий, даже в Нидерландах. К этому мы ещё вернёмся. Пока вопрос заключается в следующем: как это работает в Африке?

Врачи тропических стран говорят, что при поступлении пациента они осматривают его веки, дёсны и ногтевые пластины. Они должны быть розовыми. Если же они бледные, значит, у пациента анемия. Это грубая, но доступная методика. При достаточно низком уровне гемоглобина она будет работать. [38] 

Не знаю, смогу ли я отличить 10 от 15. Это всё люди, которые просто красиво розовеют, наверное. Но, если уровень гемоглобина ниже, уже будет возможно что-то выявить, используя клинический взгляд.

Таким образом, благодаря клиническому взгляду врач может выявить анемичных пациентов при отсутствии лабораторных исследований. [39] Действительно, в только что упомянутой статье говорится, что клинический осмотр, всё-таки, лучше, чем плохое лабораторное исследование, и является предпочтительным.

Возможность грубой оценки степени анемии по осмотру слизистых оболочек остаётся наиболее ценным методом скрининга. Следует избегать серьёзных неточностей определения степени анемии: для этого необходимо обучать персонал эффективному методу осмотра слизистых оболочек. [40]

Таким образом, помимо лабораторного, существует и клинический способ обследования пациентов для выявления анемии. Данный метод базируется не столько на точности, сколько на опыте. И хотя местных технических специалистов презирают за неточности, которые они допускают в лабораторных исследованиях, когда дело доходит до наблюдения степени бледности покровных тканей, им воздают должное за их опыт. Некоторые врачи тропических стран говорили нам, что их местный персонал разбирается в этом гораздо лучше, чем они сами.

Можно сказать, что если вы наблюдали тысячи таких людей своим способом, а специалисты, работающие в этих лабораториях, наблюдали собственным методом, ну, они могут более или менее точно подтвердить что-то. Сказать: «Оказалось, что это [уровень гемоглобина]». Но и медсёстры тоже подмечали: «смотрите, совершенно бледный». Другие — на что я не способен — другие смотрели на язык. «Высуньте язык: он бледный?»

Так, клинический взгляд не производит чётких значений. [41] Но он, безусловно, способствует постановке диагноза. Эффективного диагноза, который будет настолько хорош, что отсутствие анализа на гемоглобин может даже остаться незамеченным.

Я год работал в Мозамбике, практически без лабораторных исследований…. Я даже не помню, могли ли мы делать анализ на гемоглобин. Кажется, не могли. Но это не имело значения.

Сети имеют свои пределы и то, что сеть измерения гемоглобина не может охватить все уголки Зимбабве, не говоря уж о Мозамбике, — это история, хорошо знакомая сетевому анализу. И в этом нет ничего удивительного. Но, возможно, с точки зрения повседневной медицинской помощи, отсутствие лаборатории вряд ли что-то меняет. Это просто не имеет значения, потому что вы можете опустить веко и посмотреть на его цвет.

Пока вы говорили, вы измерили их пульс, тут же, и вы сделали это [опускает веко] во время разговора. В течение 30 секунд, на каком-то рефлексе.

Так что ничего не было упущено. Врачи в тропиках не нуждаются в лабораториях. Они и так регулярно диагностируют анемию — на глаз.

Вопрос. Получается, что анемия диагностируется везде, потому что другая сеть достигает тех мест, до которых сеть измерения гемоглобина не может дотянуться? Это сеть жестов и навыков, в которой воплощена клиническая оценка анемии? В конце концов, в Голландии тоже используются клинические методы. Не так ли? Следовательно, существует ещё один вид неизменной мобильности, позволяющий полностью переносить диагностику анемии из Нидерландов в тропики, связанный не с использованием специальных приборов, а с клиническим взглядом?

Это привлекательная возможность. Такие вещи действительно случаются. Сети сосуществуют и могут переплетаться друг с другом. Но мы не думаем, что в данном случае дело обстоит именно так. Ведь клинический диагноз не является неизменным. Его элементы не фиксированы. И способ их соединения меняется от одного места к другому. В таком случае мобильность не просто перемещается, она также будет изменчива. 

Течение анемии*

В Нидерландах люди, посещающие кабинет врача общей практики, не проходят всевозможные лабораторные исследования, прежде чем попасть на приём. Уровень гемоглобина голландцы измеряют только после того, как человек расскажет о своих жалобах. Клиника предшествует лаборатории. Выслушивание жалоб — историй пациентов о головокружении, усталости и одышке — вот ключевой элемент клинического метода в Нидерландах. [42]

В Африке дело обстоит иначе. Врачи тропических стран говорят, что в их африканской практике расспрашивать пациентов об их жалобах часто не получается. Ведь головокружение, усталость, одышка могут быть настолько обыденными, являться частью повседневной жизни, что люди просто принимают их и не жалуются на них врачу.

И у этих людей не было типичных для анемии жалоб. Они не приходили с ними. Они [жалобы] были настолько нормальными.

С другой стороны, иногда люди действительно жалуются, но конкретику не получается чётко изложить. Может быть, это проблема языка. Или условия для полноценной беседы могут быть неправильными. Как сказал один голландский врач:

Но я сам тогда работал на английском языке. Это переводили медсёстры, и дошли ли все эти переводы? Как «эй, вы видите маленькие звёздочки, мерцающие перед вашими глазами?» или «вы устали?». Да, они устали. Они все устали. Но что означает усталость? Это бессонница, это «я всегда засыпаю», или: «я не могу больше двигаться вперёд»? Мы никогда по-настоящему не углублялись во всё это.

То есть, врач не говорит на местных языках. И пациенты не говорят по-голландски. К счастью, и врач, и медсестра говорят на английском языке. Перевод продолжается. Вновь и вновь. Это приводит к медленному прогрессу. Что только усугубляет проблему времени.

У вас тоже не было на это времени. По одной минуте на каждого пациента! Боже правый. Да, попробуйте представить. Я имею в виду амбулаторную консультацию, как она проходила? Я сижу здесь, входит пациент, вон там сидит медсестра, и пациент начинает рассказывать. Медсестра слушает, пытается перечислить жалобы. Вон там сидит второй пациент, напротив меня, а рядом со мной сидит другая медсестра. Она переводит то, что говорит пациент, а пока я осматриваю его, она переводит обратно [то, что говорю я] о лечении и о том, что необходимо сделать. Всё происходит одновременно. А за ширмой в углу лежит третий пациент, которого быстро осматривают. Вот так и проходили наши консультации. Нет времени задавать вопросы, тщательно осматривать, нет, вообще нет времени ни на что. Всё рутинно.

Среди рутины, срочности и накала амбулаторной консультации жалобы, которые может озвучить пациент относительно своей анемии, вряд ли являются частью его реальности. А белые веки — являются.

Таким образом, «клинический метод» не является неизменным. [43] Здесь нужно слушать, а там — смотреть. И если в Нидерландах клинический метод используется лишь для отбора пациентов, кровь которых будет проверена в лаборатории, то в Африке он вполне может привести непосредственно к лечению. [44]

У нас не было ничего другого: у нас был наш клинический взгляд. И это взгляд на конъюктиву, на веки. В Нидерландах подобное было бы невозможно. Почему? … Говорят, что таким методом не выйдет направить себя в нужную сторону. А в Кении тебе удастся это сделать, потому что анемия может иметь очень тяжёлую форму. Я уже говорил про 3 г/дл, в Нидерландах вы никогда не встретите ребёнка с таким показателем. А там они приходят ежедневно.

В Нидерландах врач не полагается на свой взгляд, поскольку, лишь за редким исключением, у пациентов бывает только незначительная степень анемии, и веки, ногти и кожа не становятся заметно бледнее. В Африке всё иначе: бледность может быть настолько выразительной, что сразу указывает, так сказать, «правильное направление».

Так что анемия в Африке есть. Это вопрос наблюдения, клинического взгляда. И хотя там и может существовать лаборатория, способная подтвердить этот взгляд, если её всё-таки нет, то это не имеет значения. Хотя бы потому, что анемия часто протекает так тяжело, что отсутствие лаборатории не ощущается. В Нидерландах тоже есть анемия. Здесь это вопрос, в первую очередь, жалоб. Если они расцениваются как жалобы на анемию, то перед тем, как будет принято решение о лечении, у пациента измерят уровень гемоглобина. Таким образом, существует анемия «здесь» и анемия «там». Но они не являются частью единой сети. Их элементы не устойчивы, а связи между ними различны.

Но это звучит так, как если бы существовало два региона, на этот раз не самой анемии, а медицины как диагностической и лечебной практики. Один регион, в котором жалобы, выявленные клиническими средствами, приводят к лабораторным измерениям, а диагноз анемии является результатом их совместных усилий. И другой регион, в котором клиническое наблюдение делает всю работу само по себе. Но нет, это неправильно. Ведь нет чёткой границы, нет линии перелома, где заканчивается один вариант и начинается другой. Лаборатории иногда можно встретить и в Африке. А в отделении неотложной помощи одной из голландских больниц пакет с кровью может быть прикреплён ещё до получения результатов лабораторных исследований. Одышка, о которой говорит голландский пациент, становится явной, когда африканский пациент поспешно садится, учащённо дыша. А тропический врач, вернувшись в Нидерланды, может привезти с собой привычный жест опускания века. И порой врач будет продолжать пользоваться им ещё какое-то время. [45]

Таким образом, мы имеем дело не с единой клинической сетью, элементы которой связаны между собой стабильными отношениями, перенося повсюду одну и туже «анемию». Это и не две переплетающиеся сети — лаборатория и клиника, каждая из которых путешествует по миру со своей собственной «анемией». Это также не два региона, каждый из которых определяется специфической формой медицинской помощи, использующей собственные методы для определения своей собственной «анемии». То, свидетелями чего мы являемся, — нечто иное. Мы наблюдаем вариации без границ и трансформации без разрывов. Мы наблюдаем потоки. Пространство, с которым мы имеем дело, текучее.

Разве это не правдоподобный способ рассказать о том, что происходит с анемией, когда голландский врач переезжает из Нидерландов в новые условия своей клиники в Зимбабве? Ведь «анемия», о которой он узнал в медицинской школе, не исчезает в тот момент, когда он зайдёт в самолёт. Вовсе нет. И она не сдвигается с места, как это было бы при онтологическом разрыве. Но и анемия, которую он обнаруживает в Африке, ему тоже не знакома. Поэтому в течение нескольких недель после приезда врач начинает впитывать то новое, что в ней есть. Он узнаёт, что здесь нет приборов, или что результаты, которые они выдают, не точны. Зато врач обнаруживает, что здесь есть множество белых век, о которых он раньше только читал в книгах. И он узнаёт, что есть бледная кожа — хотя он ещё не способен «увидеть», что она бледная. Местные медсёстры разбираются в этом гораздо лучше, чем он.

Таким образом, возможно, врач переезжает из Нидерландов в Зимбабве. А затем, по окончании контракта, он вновь возвращается в голландскую общую практику, где так мало белых век и смуглой кожи, но много жалоб и лабораторных бланков, которые необходимо заполнить. И по мере того, как он перемещается, перетекает и «его анемия». Следовательно, аргумент состоит в том, что «анемия», как и сама кровь, может быть мыслима, как жидкость или поток. В этом и заключается смысл текучей топологии, — пока она течёт, существует вероятность того, что преобразования, которые она претерпевает, не приведут к резким изменениям. Ведь текучесть порождает возможность инвариантного преобразования.

Текучее пространство

Места обитания социального представлены в многочисленных топологиях. Одна из них — региональная или гомогенная, объекты которой разграничиваются при обозначении их территорий и установлении границ между областями. Ещё одна топология представляет собой сети, в которых сходства связаны с синтаксической стабильностью, а различия отражают грамматическое разнообразие. Но есть и другие, одна из которых — текучая топология. Ведь социальные объекты существуют в текучих пространствах, опираются на них и рекурсивно формируют их за счёт текучей непрерывности*****. Иногда текучие пространства имеют чёткие границы. А иной раз их нет, и один объект может уступать место другому. Так возникают смеси и градиенты. И внутри этих смесей все составляющие сообщают о чём-то ещё — мир не разрушится, если что-то внезапно не появляется.

Для начала нас интересует вопрос о границах. В текучих пространствах часто, возможно даже, обычно, нет чётких границ. Как правило, объекты, генерируемые внутри них, и объекты, которые их генерируют, не вполне определены. Поэтому даже граница между нормой и патологией, которая крайне важна для медицины, не установлена раз и навсегда. Любые попытки определить её склонны закончиться неудачей. Кто в тропической практике считается нормальным пациентом, не страдающим анемией? 

Ну, в определённый момент я думаю, что это вымысел. Можно сказать, что существуют конкретные показатели, к которым вы можете стремиться. Но дело ещё и в том, как именно вы продвигаетесь: опускаетесь вниз или поднимаетесь вверх… Дело скорее в попытке исправить отклонение, чем в стремлении к чему-то абсолютному.

В текучем пространстве нормальность — это градиент, а не точка пересечения. Когда речь идёт об анемии, врачи из тропиков не пытаются достичь конкретного порога, а лишь подталкивают уровень Hb в нужном направлении, а именно немного его приподнимают. То же самое можно сказать и о пациенте. Врач может основывать свои медицинские решения на данных, полученных далеко за пределами наблюдений кожи пациента. Иначе говоря, человек выходит за рамки окружающего пространства, причём делает это совершенно непредсказуемым образом. [46]

Поэтому вы назначаете железо и, возможно, витамины. Это зависит от того, что вы обнаружите при обследовании конкретного человека, и от ситуации во всей стране. Например, это может быть связано с тем, что в данный момент выращивается только кукуруза, и нет никаких зелёных овощей.

Соответственно, тщательное обследование может охватывать все аспекты: от цвета кожи до цвета век, от век до походки, от походки до пищи, которую употребляет пациент, или что угодно ещё, что покажется уместным.

Значит, вы ищете и другие виды аргументов. Да. И это не неправильные аргументы… Вы спрашиваете, откуда человек родом, ну вы понимаете. И тогда я «географизирую» их в своей голове, и да, иногда к тому времени информации уже достаточно. Например, если это была зона боевых действий. Что пациент планировал делать, если он говорил: «Я возвращаюсь в Мозамбик». Это была больница в Зимбабве, на границе с Мозамбиком. Или вы видели, что двое его старших детей тоже были не очень здоровы. Люди часто говорили о своих обязательствах. Они хотели вернуться домой по разным причинам. Вы позволяете всему играть свою роль.

В текучем пространстве невозможно определить идентичность чётко и аккуратно, раз и навсегда. Или отличить внутреннее от внешнего, одно место от какого-нибудь другого. Сходство и различие — это не то же самое, что идентичность и не-идентичность. Они бывают, так скажем, разных оттенков и цветов. Они сочетаются.

Таким образом, логика текучих объектов не так уж сильно отличается от понятия семейного сходства Витгенштейна. Но это и не совсем то же самое. [47] Ведь изменения в текучих пространствах** — не просто перестановка элементов, таких как носы или уши, которые могут быть собраны случайным образом, как при броске игральной кости. Их лучше рассматривать в качестве состоящих из различных более или менее связанных комбинаций. [48] Это означает, что пространство потоков*** можно разделить на составные части, а можно и не разделять. Её компоненты можно смешивать с компонентами другого текучего пространства, но можно и не смешивать.

Итак, это второй пункт. Текучий мир — это мир смесей, которые иногда можно разделить, но не всегда и не обязательно. Ведь хотя раствор сахара может кристаллизоваться, а почки разделяют урину и кровь, яйцо и масло в майонезе необратимо изменяются при их смешивании. Так и в медицине, ведь даже эпидемиолог способен отличить диагноз от лечения, а для клинициста они не разделимы. При экстренных ситуациях смерть может вмешаться в то время, пока вы ждёте диагноз.

Кто-то поступает с кровотечением. Поэтому вы вливаете ему кровь. Вы заполняете кровеносную систему, не зная, в чём проблема. Не зная этого точно. Вы просто должны вливать кровь и следить за тем, справляется ли сердце. И быстро оперировать, чтобы не потерять пациента.

Но даже когда неминуемая смерть кажется маловероятной, диагноз смешивают с лечением. Медицинские работники не гонятся за знаниями ради них самих. Они хотят вмешаться в ситуацию. Их диагноз предваряет терапию, которая будет «вытекать» из него. [49]

Я могу сделать около пяти вещей для людей в Африке. Для врачей в Нидерландах всё обстоит примерно так же, есть ограничения. Итак, что у вас есть: обезболивающие, противомалярийные препараты, железо, антибиотики. Около 20-30 лекарств, которые вы используете в Африке, доступны. Поэтому вам придётся выбирать между ними: какое из них лучше использовать, учитывая ситуацию пациента? Кроме того, есть и хирургические операции. Так что вы всегда думаете несколько наоборот [то есть, от терапии к диагностике], поскольку диагностика иногда не нужна, а иногда очень проста.

При таком подходе «анемия» — отличный диагноз. Железо — хорошее лечение. Хорошее средство для начала. Оно дешевое и широко доступное.

Можно сказать, железо выпускалось банками. Оно было доступно везде.

Наличие железа и обнаружение анемии взаимосвязаны. [50] Если нет железа, нет возможности проинструктировать людей о диете, нет способа вылечить их от глистов или малярии; если нет еды, то выявление анемии не является очень срочным, а вопрос определения точного уровня гемоглобина — ещё менее актуален. Таким образом, метафора потоков или текучести предполагает, что мы имеем дело с чем-то вязким: с вещами, которые имеют тенденцию сливаться. Но она также указывает на возможное различие между текучими и сетевыми пространствами. Ведь в сети все взаимосвязанные вещи зависят друг от друга. Если убрать одну из них, последствия могут быть катастрофическими. Но в текучем пространстве всё не так, потому что здесь нет «обязательной точки перехода»; нет места, мимо которого должно пройти всё остальное; нет паноптикона; нет центра перевода; а значит, каждый отдельный элемент может быть лишним. В Хараре может быть полезным узнать уровень гемоглобина у людей. Но в зоне боевых действий в Мозамбике, где не хватает железа и еды, отсутствие лаборатории вообще малозаметно. Потому что, даже если бы лаборатория делала то, для чего она была создана, это бы не имело смысла.

Когда всё сказано и сделано, может быть, не так уж и важно, чтобы лаборатория занималась всеми этими вещами. Потому что ваше, так скажем, желание точности или изысканности в одном вопросе не имеет смысла при отсутствии их в остальных. Это несколько не пропорционально.

Результаты, получаемые лабораториями, несопоставимы с реалиями Мозамбика, где точное лечение невозможно. Но есть множество других мест, где без лаборатории обходятся так же хорошо. Всё зависит от обстоятельств.

Как вы понимаете, эта проблема есть и здесь. Всегда существует противоречие между тем, что хотят знать врачи, и тем, что предоставляет лаборатория. Тогда у сотрудников лаборатории часто возникает мысль: эй, смотрите, я сижу здесь посреди ночи, провожу срочные измерения, а потом результаты так и не будут использованы. И это, отчасти, правда. Так и есть. Такова природа медицины, результаты лабораторных исследований, в том числе уровня гемоглобина, — это лишь одна информация из многих. Если вы вынуждены обходиться без них, ну что ж, если вы клиницист, мир не рухнет.

Так что без лаборатории не произойдёт крушение мира. Сеть лабораторий может разорваться, но не мир, если вы клиницист, и если вы готовы и способны плавать. [51]

И это третий момент: момент, связанный с устойчивостью. Для клинициста мир не рушится в отсутствие лаборатории. Врачи из тропиков знают всё об этом отсутствии, как и о многих других. И всё же они продолжают работать. Так, врачи говорят, что даже там, где жалобы могут едва быть выражены словами, а посещение врача пациентом длится всего несколько минут, анемию всё равно диагностируют и лечат.

В текучем пространстве объекты не так легко разрушаются. Но почему? Может быть, это связано с тем, что здесь нет единой точки опоры, которую нужно защищать, чтобы сохранить непрерывность. Подобно партизанским армиям, потоки растворяются в ночи. Они обтекают. Они проникают внутрь. Поскольку непрерывность не имеет ничего общего с целостностью территории в текучем пространстве, не существует фиксированных границ, которые нужно патрулировать. Нет необходимости и в полицейских мерах для обеспечения стабильности элементов и их связей, ведь сетевая структура не нуждается в защите. Мир не нужно, так сказать, конфигурировать и приводить в порядок. Именно это, как мы считаем, придаёт текучим пространствам и составляющим их объектам способность перемещаться, путешествовать везде или почти везде. [52]

Возможно, именно благодаря тому, что они не цепляются за что-то конкретное, а работают адаптивно, врачи из тропиков способны приспособиться к любым условиям. И при этом кровь продолжает течь. [52]

Текучее пространство, таким образом, не совсем похоже на региональное. Различия внутри текучего пространства не обязательно обозначены границами. Границы не всегда четкие. Они движутся. Текучее пространство также не совсем похоже на сеть. Ведь в нём элементы сообщаются друг с другом, но способ, которым они это делают, может постоянно меняться. Связи внутри текучих пространств не стабильны. Любой отдельный компонент, если его можно выделить, может быть упущен. Но если так рассуждать, то наша история звучит довольно регионально. Это выглядит так, будто бы мы говорим, что между тремя типами пространств существуют резкие разграничения, и как будто они независимы друг от друга. Но это неправильно. На самом деле всё совсем наоборот, поскольку между тремя топологиями существуют запутанные отношения. Они сосуществуют. И это наш четвёртый пункт.

Ранее мы предположили, что, когда создаётся регион, вариации между элементами внутри него подавляются и забываются. Переменные внутри регионов усреднены и фиксированы. Но в текучем пространстве все переменные действительно меняются. Поэтому, возможно, это звучит так, будто бы текучие пространства — это «другие» регионы: их элементы — это шум, бессознательное, отклонение, подавляемое региональным порядком. [54] И снова, мы предположили, что сеть состоит из неизменных мобильностей с неизменными связями между ними. Если связи внутри неё начинают меняться, сеть может начать растворяться. Растворяться: эта метафора вполне уместна, ибо изменчивые мобильности могут стать частью текучего пространства. Подобно измерению гемоглобина в африканской клинике: его используют, но ему не доверяют. Используют его как элемент, который имеет значение только по отношению ко многим другим.

Таким образом, текучие пространства не «лучше», чем регионы или сети. Они не более привлекательны или благотворны. И они не «по-настоящему» проникают в хаос. Ведь социальное не просто переходит в жидкую, текучую**** форму — даже в текучем пространстве. Текучие объекты вбирают в себя всевозможные элементы, которые могли бы появиться только в логике других топологий. Врачи, диагностирующие анемию, используют цифры и наблюдения. Они с удовольствием смешивают их между собой. Они могут увидеть уровень гемоглобина, когда смотрят на веко. Они могут сказать: «Боже, у неё низкий уровень гемоглобина», если пациент сидит, тяжело дыша, или если его конъюнктива белая.

Текучие пространственности не бывают твёрдыми или стабильными, или единственным пространственным типом. Всё это условно. Но это не значит, что больше нечего сказать. Мы узнали многое об анемии от врачей из тропиков, которых мы опрашивали, хотя мы также уяснили, что ничто из того, что мы узнали, не является неизменным. Всё может быть иначе, если мы поедем и спросим об этом в другом месте. Или через год или два.

Изучение текучих пространств, таким образом, представляет собой исследование связей, отталкиваний и притяжений, которые формируют поток. Отталкивания иногда, конечно, означают, что пространство потоков сталкивается со своими границами. Там, где прекращают действовать врачи, техники, медсёстры и таблетки железа, нет и анемии. Там может наступить смерть, но анемии не будет. Так же и текучие пространства, потоки достигают своего предела в тот момент, когда они перестают поглощать окружающую среду. Возможно, это происходит там, где они начинают испаряться, или там, где они сталкиваются с другим несмешивающимся потоком. Однако потоки, как следует из нашей истории, также отличаются удивительной прочностью.

Так как протекает анемия? Как она перемещается между Нидерландами и Африкой и обратно? Ответ может быть лишь эмпирическим. Она может протекать в навыках людей, в атрибутах устройств или в форме написанных слов — всё это может нести в себе анемию. Она может на некоторое время поглотить региональную форму или вобрать в себя часть сети. По мере движения она меняет форму и характер. При большей или меньшей вязкости она набирает силу и вбирает в себя, впитывает или отпускает. И поэтому, действительно, она меняется, даже оставаясь прежней. Её может быть много или совсем мало, она может быть серьёзной или незначительной, может привести к одним или другим последствиям. Но самое главное — это то, как все её проявления объединяются. Ведь если мы вновь и вновь имеет дело с «анемией», которая продолжает меняться, но в то же время остаётся всё той же, то это потому, что она беспрерывно трансформируется из одной композиции в другую. 

ПРИМЕЧАНИЯ

Мы глубоко признательны врачам тропических стран, которые любезно поделились с нами своими историями и озарениями. Кроме того, мы хотели бы поблагодарить Рууда Хендрикса (Ruud Hendriks), который провёл интервью и помог нам разгадать их значение. За комментарии к предыдущим проектам мы благодарим: Николя Додье, Стефана Хиршауэра, Майка Линча, Дика Виллемса (Nicolas Dodier, Stefan Hirschauer, Mike Lynch, Dick Willems) участников конференции Conference of the Department of Science and Technology Dynamics 1993 года в Амстердаме, а также трёх анонимных рецензентов этого журнала. Наконец, мы хотели бы поблагодарить Netherlands Organization for Scientific Research (NWO) за стипендиальную поддержку Аннмари Мол (Annemarie Mol), без которой выполнение данной работы было бы невозможным.

1. D. Werner, Where There Is No Doctor: A Village Health Care Handbook (London: Macmillan, 1978), 125.

2. C.R. Schull, Common Medical Problems in the Tropics: A Clear Comprehensive Guide (London: Macmillan, 1987), 182. 

3. Материал об «анемии», используемый в данной работе, основан на анализе учебников, используемых в голландских медицинских школах; широко распространённых руководств по тропической медицине, некоторые из которых написаны для «медицинских работников»; и обширных интервью с бывшими голландскими врачами тропической медицины, некоторые из которых сейчас работают врачами общей практики в Нидерландах. Поскольку интервью проводились на голландском языке, использование цитат проблематичность. При разговоре люди не формулируют «правильные» предложения, и найти английский эквивалент для несколько странного голландского выражения зачастую бывает очень сложно. Однако, поскольку мы не пытаемся провести детальный анализ выражений, формулировок или убеждений врачей, о которых идёт речь, мы решили сделать переводы легко читаемыми переводы с меньшими грамматическими оплошностями, чем в оригинальных цитатах. Также обращаем внимание, что мы рассматриваем интервью, как если бы они были единым источником, одной общей историей. Конечно, между разными интервьюируемыми есть различия, хотя они не намного больше, чем вариации внутри каждого интервью. Но, что более важно, эти различия не имеют отношения к аргументации, которую мы хотим привести.

4. Примером крайней версии региональной социальной мысли может служить работа Юргена Хабермаса (Jürgen Habermas), в которой он стремится отделить «жизненный мир» от «системы» и разобраться со всеми сопутствующими подразделами (например, власть против денег или мораль против этики). О последнем существенном шаге в этом проекте написано в источнике: Jürgen Habermas, Facultät und Geltung, Beiträge zur Diskurstheorie des Rechts und des demokratischen Rechtsstaat (Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1992). Но есть и множество других примеров: см. Erving Goffman, The Presentation of Self in Everyday Life (Harmondsworth, Middx: Penguin, 1971). Пример сетевого теоретизирования представлен в книге: Bruno Latour, Science in Action: How to Follow Scientists and Engineers Through Society (Milton Keynes, Bucks.: Open University Press, 1987).

5. Можно сказать, что анатомия — это топография, практика составления карт. Подобно географическим топографиям, она локализует свои объекты в рамках набора координат, воспринимая эти координаты как инструменты, а не как объект рефлексии. Анализ географических пространств описан в работе: François Dagognet, Une Epistémologie de l’Espace Concret: Neo-Géographie (Paris: Vrin, 1977); а соотношение между пространственных традиций анатомии и географии — в работе Dagognet, Faces, Surfaces, Interfaces (Paris: Vrin, 1982).

6. Это движение вдохновлено работами Мишеля Серра (Michel Serres), который выдвигает на первый план неявные пространственные понятия в ряде теорий и других текстов. См. в частности: Michel Serres, Le Passage du Nord-Ouest (Paris: Les Editions du Minuit, 1980), и Serres, Statues (Paris: Editions François Bourin, 1987). О переносе этой стратегии на исследования науки рассказано в работе Annemarie Mol, 'Topografie als methode van kennisonderzoek: Over het naast elkaar bestaan van enkele bloedarmoedes’, Kennis en Methode, Vol. 15 (1991), 314-30.

7. Susan Leigh Star, 'Leaks of Experience' (личное общение).

8. Этот термин появился в работе David Bloor, Knowledge and Social Imagery (London: Routledge & Kegan Paul, 1976). Своё продолжение он получил в работе Michel Callon, 'Some Elements of a Sociology of Translation: Domestication of the Scallops and the Fishermen of St. Brieuc Bay', в работе John Law (ed.), Power, Action and Belief: A New Sociology of Knowledge? , Sociological Review Monograph No. 32 (London: Routledge & Kegan Paul, 1986), 196–233; и в совсем недавней работе John Law, Organizing Modernity (Oxford: Blackwell, 1994).

9. Schull, op. cit. note 2, 182. Иногда в качестве нижней границы уровня гемоглобина для всего населения указывается одно значение, например, 10 г/дл. Однако референсные значения «нормального уровня гемоглобина» различны у детей разных возрастных групп, мужчин, беременных и небеременных женщин. В сноске к предложенному показателю «10 г/дл» Schull добавляет: «В странах с хорошим здравоохранением анемию диагностируют, если уровень Hb меньше следующих значений: у мужчин — 13 г/дл; у небеременных женщин — 12 г/дл; у беременных женщин — 11 г/дл».

10. Joost Zaat, De macht der gewoonte: Over de huisarts en zijn laboratoriumonderzoek (Amsterdam: Thesis Publishers, 1991). Каждое из этих значений получено путём объединения эпидемиологических данных из опыта работы врачей общей практики. В голландской системе посещение врача общей практики доступно для большинства людей, в том числе для людей с низким доходом неограниченное количество посещений включено в медицинскую страховку. К врачу-специалисту, за исключением экстренных случаев, пациенты могут попасть только по направлению врача общей практики.

11. David Weatherall and Prawase Wasi, ‘Anemia', in Kenneth Warren and Adel Mahmoud (eds), Tropical and Geographical Medicine (New York: McGraw-Hill, 1990), 55-65.

12. Называя болезнь «тропической», мы связываем её распространённость с климатом или географическим положением, в то же время, называя её «алиментарной», мы подчёркиваем недостаток пищи и других ресурсов.

13. Aaron Eben John Masawe, ‘Nutritional Anaemias', Clinics in Haematology, Vol. 10 (1981), 815-42.

14. Там же. Мы опустили обсуждение Масаве (Masawe), как о среднем уровне гемоглобина, так и о причинах анемии, обнаруженных в этих исследованиях (которые в некоторых случаях включали анемии, не связанные с качеством питания), поскольку такие усложнения не влияют на наши основные аргументы.

15. Такие значения относятся к разным группам населения, их получают с помощью разных методов исследования разные организации и для разных целей. И хотя все они являются производными эпидемиологии, дисциплины, составляющей карты распространения болезней в географических и социальных пространствах, их огромное разнообразие не так уж удивительно. Мы приводим здесь цитаты из литературы по эпидемиологии в аналитическом ключе, но не углубляемся в тонкости эпидемиологических исследований, поскольку они служат лишь фоном для интервью.

16. Железо — важнейший компонент молекулы гемоглобина: у больных анемией запасы железа в организме обычно истощены. 

17. Edward Kasili, ‘Malnutrition and Infections as Causes of Childhood Anemia in Tropical Africa', The American Journal of Pediatric Hematology/Oncology, Vol. 12 (1990), 375-77.

18. Это относится к старой дискуссии о том, следует ли обсуждать международные отношения в терминах различия между Севером и Югом или в терминах социального класса. Имеет ли смысл различать западный мир и «местный высший класс», с одной стороны, и «местную бедноту» — с другой?

19. Определение нормы для любой популяции путём построения гауссовой кривой по ряду сильно различающихся уровней гемоглобина само по себе является действием, порождающим регионы. Все индивидуальные различия сглаживаются, чтобы в итоге получить среднее значение, медиану и самый низкий допустимый уровень гемоглобина «в популяции». Популяция может быть привязана к географическому региону (например, нация) или к социальной категории (например, люди с низкими доходами). О множестве случайностей, связанных со статистической обработкой написано в работах: Aaron V. Cicourel, Method and Measurement in Sociology (New York: Free Press, 1964); Harold Garfinkel, Studies in Ethnomethodology (Englewood Cliffs, NJ: Prentice Hall, 1967); J. Maxwell Atkinson, Discovering Suicide: Studies in the Social Organization of Sudden Death (London: Macmillan, 1978); Ian Hacking, The Taming of Chance (Cambridge: Cambridge University Press, 1990). Тема перехода от географического к социальному рационализму в социальной медицине раскрыта в работе Eddy Houwaart, De hygiënisten: Artsen, staat en volksgezondheid in Nederland 1840–1890 (Groningen: Historische Uitgeverij, 1991).

20. Мы оставляем открытым вопрос о том, что следует из образования таких регионов. Но отметим, что существует целый ряд перспектив: от безразличия до медицинской озабоченности, от напряжённой работы врачей из тропиков до лёгкой ассоциации между «Африкой» и «болезнью», которая может быть представлена изображением неуправляемых, приходящих в упадок, хаотичных и безнадёжных чёрных тел и континентов. Исторический анализ последней ассоциации описан в работе Jean Comaroff, 'The Diseased Heart of Africa', in Shirley Lindenbaum and Margaret Lock (eds), Knowledge, Power and Practice: The Anthropology of Medicine and Everyday Life (Berkeley, CA: University of California Press, 1993), 305–29.

21. Saadiya Aziz-Karim et al., 'Anaemia in Pregnancy — A Study of 709 Women in Karachi', Tropical Doctor, Vol. 20 (1990), 184-85.
22. J.A. Dorward, J.K. Knowles and I.M. Dorward, 'Treatment of Severe Anaemia in Children in a Rural Hospital', Tropical Doctor, Vol. 19 (1989), 155–58. 

23. Там же.

24. Данный аргумент развивается в ряде работ, в частности у Bruno Latour, 'Drawing Things Together', in Michael Lynch and Steve Woolgar (eds), Representation in Scientific Practice (Cambridge, MA: MIT Press, 1990), 19-68; и в остроумном и интересном недавнем исследовании трёх случаев — Joseph O’Connell, 'Metrology: The Creation of Universality by the Circulation of Particulars', Social Studies of Science, Vol. 23 (1993), 129-73

25. Пример такого аргумента приведён в работе John Law, ‘On the Methods of Long Distance Control: Vessels, Navigation, and the Portuguese Route to India', in Law (ed.), op. cit. note 8, 234-63.

26. См. в частности, Bruno Latour, The Pasteurization of France (Cambridge, MA: Harvard University Press, 1988); Latour, op. cit. note 24; and Law, op. cit. note 25.

27. Сетевой характер машин рассматривается в работе Madeleine Akrich, 'The De-scription of Technical Objects', in Wiebe E. Bijker and John Law (eds), Shaping Technology — Building Society (Cambridge, MA: MIT Press, 1992), 205-24.

28. Интер-топологический эффект возникает, когда действующие правила одного пространства вступают в противоречие с правилами другого: см. в Robert Cooper, 'Formal Organization as Representation: Remote Control, Displacement and Abbreviation', in Mike Reed and M. Hughes (eds), Rethinking Organization (London: Sage, 1992), 254-72. 

29. Что считать низким уровнем гемоглобина, не однозначно даже в Нидерландах. Анализ, в котором статистический подход к этому вопросу (тема настоящей статьи) противопоставляется патофизиологической и клинической альтернативе, проведён в готовящейся к изданию работе Annemarie Mol and Marc Berg, 'Principles and Practices of Medicine: On the Co-existence of Various Anemias', Culture, Medicine and Psychiatry.

30. Использование компьютеров для ведения базы данных в общей практике позволяет обойтись даже без бумажной документации. Важным в настоящий момент становится использование программного обеспечения, позволяющего извлекать интересные эпидемиологические данные. Поскольку фармацевтическая промышленность теперь бесплатно обеспечивает компьютерами врачей общей практики, готовых принять участие в клинических испытаниях, то и разработка программного обеспечения, удобного для исследований, несомненно, последует в скором времени.

31. И всё же, голландские эпидемиологи жалуются. В настоящее время существуют почти 200 (!) различных методов сбора эпидемиологических фактов о смертности и заболеваниях среди населения Нидерландов, насчитывающего менее 15 миллионов человек. Поскольку у людей нет «идентификационного номера медицинского обслуживания» («health care identification number»), практически невозможно связать различные результаты работы этих систем. Более того, при ближайшем рассмотрении «простое добавление формы к обычной работе» — это грубое упрощение того, что происходит, когда врачей-клиницистов просят собрать эпидемиологические данные. Категории, используемые для одного вида деятельности, не пересекаются с категориями, используемыми для другого. Глубокий анализ этого вопроса, сконцентрированный на примере социальной медицины, проведён в работе Nicolas Dodier, L’expertise médicale: Essai de sociologie sur l’exercise du jugement (Paris: Métailié, 1993).

32. В данном контексте слово «лаборатория» — это не место, где создаются новые знания, не место, где действует наука. В обычном медицинском представлении «лаборатория» — это совокупность оборудования (от анализаторов крови до компьютерных томографов), которое используется для ежедневной оценки состояния пациентов. Таким образом, небольшой прибор, такой как простой Hb-метр, не извлекается из «лаборатории», чтобы создать мир: он и есть лаборатория. На протяжении всей статьи мы будем использовать термин «лаборатория» именно в этом значении.

33. Это красноречиво разъясняется в работе Latour, op. cit. note 26.

34. В сетях, потерпевших неудачу при попытке их переноса с Запада в другой регион, недостающим обычно является то звено, о первоочерёдности которого никому не было известно, несколько таких примеров представлены в работе Madeleine Akrich, Inscription et coordination socio-technique: Anthropology de quelques dispositifs énergétiques (Paris: Thèse Ecole de Mines, 1993).

35. Об истории этого искусства написано в заметке Hacking, op. cit. note 19. А о проблематичном характере индуктивных авантюр — в Aaron V. Cicourel, Theory and Method in a Study of Argentine Fertility (New York: Wiley, 1974). 

36. Elizabeth Topley, 'Testing Degree of Anaemia', Tropical Doctor, Vol. 16 (1986), 3-8.

37. Там же. Многие приборы для измерения гемоглобина требуют относительного большой объём образца крови, который берётся из вены (обычно на руке) с помощью полой иглы. Метод, при котором используется малый объём крови и требуется лишь небольшой прокол пальца, — проще, хотя и при его применении всё равно возникают проблемы с обеспечением стерильности и предотвращением распространения малярии, ВИЧ и других инфекций.

38. Жорж Кангилем (Georges Canguilhem) в своей классической работе «Le Normal et le Pathologique» (Paris: Presses Universitaires de France, 1966), рассуждая о соотношении лаборатории и клиники в медицине, подчёркивает тот факт, что клинические знания старше лабораторных. Он делает это для того, чтобы отстоять систематическое превосходство клиники. Он говорит нам, что только благодаря опыту страданию многих людей лаборатории вообще появились на свет. Только благодаря страданиям мы узнали, что такое болезнь. Кроме того, важно отметить, что измерение уровня гемоглобина в периферической крови — не первый и не единственный лабораторный тест на анемию. Он в некоторой степени заменил подсчёт эритроцитов в плёнках крови под микроскопом и стал доминировать над измерениями гематокрита, объёма эритроцитов, которые используется до сих пор. Для ознакомления с историей болезни см. M. Wintrobe, Hematology, The Blossoming of a Science: A Story of Inspiration and Effort (Philadelphia, PA: Lea & Febiger, 1985).

39. Эта цитата — типичный компромисс между старым клиническим методом, который рассматривал анемию, как степень бледности, и новым лабораторным методом, измеряющим уровень гемоглобина. Ведь в этом случае врач говорит о том, что он «видит» тот или иной уровень гемоглобина: 15, 10 или меньше. Это хороший пример того, как новые методики не просто дополняют старые, но также и приводят к их изменениям. После начала измерения гемоглобина наблюдение за веками не осталось прежним, ведь помимо «признака анемии» белое веко также стало возможным показателем «низкого уровня гемоглобина». Хороший пример того, как клиническая диагностика изменялась под воздействием новых устройств, приведён в работе Bernike Pasveer, 'Depiction in Medicine as a Two-way Affair: X-ray Pictures and Pulmonary Tuberculosis in the Early Twentieth Century', in Ilana Löwy (ed.), Medicine and Change: Historical and Sociological Studies in Medical Innovation (Paris: Les Editions Inserm, 1993), 85-106. 

40. Topley, op. cit. note 36.

41. Хотя не стоит забывать, что числа также обладают различной степенью точности и текучести (fluidity). Аргумент о том, что фраза «около десяти часов» во многих контекстах может быть более подходящей, чем «10.03h.», приведён в работе Michael Lynch, 'Method: Measurement-Ordinary and Scientific Measurement as Ethnomethodo logical Phenomena', in Graham Button (ed.), Ethnomethodology and the Human Sciences (Cambridge: Cambridge University Press, 1992), 77–108.

42. Всё осложняется тем, что многие голландские пациенты не просто говорят о жалобах, связанных с анемией, но и приходят к врачу с медицинской историей: «Доктор, я так устал, мне кажется, у меня анемия, не могли бы вы проверить уровень гемоглобина?». Согласно современным клинико-эпидемиологическим представлениям, уровень гемоглобина у таких пациентов не ниже, чем в контрольных группах, и, следовательно, вероятность того, что они нуждаются в измерении гемоглобина, небольшая. Однако, согласно современным социально-психологической знаниям, «отрицательный результат лабораторных исследований» облегчает врачу общей практики обсуждение событий, которые привели к усталости пациента. Анализ этой двойной связи, основанный на интервью с голландскими врачами общей практики, представлен в работе Annemarie Mol, 'Van wie is de theorie? Bloedarmoede en de metapositie', Gezondheid, Vol. 1 (1993), 5-16.

43. «Клинический взгляд» — распространённое среди врачей выражение, обозначающее клинический диагноз, поставленный с помощью увиденного или услышанного. Клинический взгляд принимает различные формы, многие из которых не совпадают с тем клиническим взглядом, о котором пишет Мишель Фуко (Michel Foucault) в книге «La Naissance de la Clinique» (Paris: Presses Universitaires de France, 1963). Фуко обратил внимание на то, как «современная медицина» связывает признаки и симптомы, внешние проявления на поверхности тела, с поражениями, которые патологоанатомы находят в органах при вскрытии трупа. Однако у современной медицины есть множество вариантов. И иногда патологии входят в их число, а иногда — нет. В медицине, когда речь идёт об анемии, патология занимает второстепенное место. Патологоанатом сможет различить изменения эритроцитов при различных вариантах анемии. На практике такая дифференциация проводится редко, а если и проводится, то гематологом. Изменённые эритроциты, конечно, не являются основополагающей или даже необходимой частью определения анемии. Как и изменения, которые патологоанатомы могут обнаружить в трупе человека, умершего от анемии. Они могут иметь отношение к освидетельствованию смерти, но они никак не связаны с диагностикой и лечением живых пациентов.

44. Низкий уровень гемоглобина может наблюдаться при отсутствии жалоб у пациентов. Так, ждать, пока пациенты придут и пожалуются, значит отдавать приоритет клиническому методу в выявлении анемии, даже если за лабораторией остаётся последнее слово при постановке диагноза. Во многих голландских больницах все пациенты, поступающие в стационар, сдают ряд анализов крови, в том числе анализ на гемоглобин. В этих условиях только лаборатория определяет, кто страдает анемией: см. Mol & Berg, op. cit. note 29.

45. Интервью с голландскими врачами общей практики показывают впечатляющий разброс в определении степени, в которой они верят и/или считают себя способными наблюдать бледность. Одни полагаются на осмотр век, а другие даже не пытаются присмотреться к ним. И хотя некоторые (белые) врачи из тропиков говорили нам, что анемию легче «увидеть» у пациентов с белой кожей, чем у темнокожих пациентов, врачи общей практики, не практиковавшиеся за пределами Нидерландов, никогда не упоминают о лёгкости таких наблюдений.
     
46. Стандартное утверждение современной социальной теории заключается в том, что «личность» не соизмерима с телом. Но отличительной особенностью текучего пространства является непредсказуемость связи между человеком и телом.
47. Мэрилин Стразерн (Marilyn Strathern) отметила, что метафора семейного сходства может быть объединена с генетическим понятием родства, которое имеет первостепенное значение в западных обществах. Это подразумевает, что существуют признаки, которые можно изолировать друг от друга, подобно генам, и комбинировать любым способом. Стразерн (Strathern) упрекает Клиффорда (Clifford) в том, что он включил это генетическое понятие в свой идеал смешения культур, черта за чертой. См. Marilyn Strathern, Reproducing the Future: Anthropology, Kinship and the New Reproductive Technologies (Manchester: Manchester University Press, 1992).

48. Ослабление региональных границ и нестабильность элементов сети — это одно и то же, если понимать стабильные элементы как сущности с чёткими границами. Стив Вулгар (Steve Woolgar) исследует этот вопрос, противопоставляя округлые вещи метафоре жидкости, текучести, потоку переменной вязкости, в работе Steve Woolgar, 'Configuring the User: The Case of Usability Trials', in John Law (ed.), A Sociology of Monsters: Essays on Power, Technology and Domination (London: Routledge, 1991), 58-99. 

49. Об этом написано также у Marc Berg, 'The Construction of Medical Disposals: Medical Sociology and Medical Problem Solving in Clinical Practice', Sociology of Health and Illness, Vol. 14 (1992), 151-80.

50. Некоторые из опрошенных врачей говорили, что для них употребление железа — это ещё и способ привлечь пациентов к западной медицине. Обсуждение места западной медицины среди других ресурсов, которыми пользуются африканские пациенты, выходит за рамки данной статьи. Но см., например, Didier Fassin, Pouvoir et maladie en Afrique (Paris: Presses Universitaires de France, 1992).

51. Это указывает на связь между текучей топологией и традицией в социологии, которая, следуя работам Витгенштейна (Wittgenstein), предполагает гибкость при соблюдении правил. Многократно указывать на различия между случаями — одно из возможных проявлений текучей топологии, хотя существует и множество других примеров. См. Ludwig Wittgenstein, Philosophical Investigations (Oxford: Blackwell, 1953).

52. Сети могут достигать устойчивости за счёт синтаксической взаимозаменяемости, когда один эквивалентный набор связей выполняет работу другого, и синтаксис сохраняется. Если мы можем называть это «центрированной избыточностью», то текучие пространства выполняют функцию «децентрированной избыточности», за исключением того, что понятие «избыточность» тесно связано с понятием «сеть».

53. Несколько похожую аргументацию, оперируя понятием амбивалентности, развивает Вики Синглтон (Vicky Singleton) в своём исследовании британской программы скрининга шейки матки: см. Vicky Singleton, Science, Women and Ambivalence: An Actor Network Analysis of the Cervical Screening Programme (unpublished PhD thesis, University of Lancaster, 1992); and Singleton and Mike Michael, ‘Actor-Networks and Ambivalence: General Practitioners in the UK Cervical Screening Programme', Social Studies of Science, Vol. 23 (1993), 227-64. 

54. Кровеносные сосуды сами по себе (или лучше сказать: истории, которые о них рассказывают гистологи?) предлагают ещё один интересный способ быть одновременно и регионом, и текучим пространством. В некотором смысле сосуды — это чётко ограниченные регионы, которые удерживают своё содержание внутри себя. Крупные артерии имеют твёрдые стенки. Но маленькие капилляры в большинстве органов (кроме мозга) проницаемы для бесконечного количества химических веществ и множества клеток. Это образная форма, которая позволяет предположить, что метафора сети заимствована из технологии, о которой она рассказывает, в то время, как для метафоры потоков, текучести мы касаемся биологического тела.
     

Аннмари Мол (Annemarie Mol) изучала медицину и философию, в настоящее время работает над проектом «различия в медицине», получив пятилетний грант NWO на постдокторантуру. В соавторстве с Питером ван Лисхаутом (Peter van Lieshout) она написала книгу «Ziek is het woord niet» («Болезнь — не то слово») (Nijmegen: Sun, 1989), а также писала о феминизме, философии и медицины. Она является редактором журнала «Kennis en Methode» («Знание и метод»). 

Джон Ло (John Law) — профессор социологии в Keele University, пишет о технологиях и науке, власти, организациях и социальной теории. Его последними публикациями являются: (ed.), A Sociology of Monsters (Routledge, 1991); (ed. with Wiebe Bijker) Shaping Technology, Building Society (MIT, 1992); and Organizing Modernity (Blackwell, 1994).

Адреса авторов: (AM) Department of Philosophy, University of Limburg, Postbus 616, 6200 MD Maastricht, The Netherlands; (JL) Department of Sociology and Social Anthropology, Keele University, Keele, Staffordshire ST5 5BG, UK.

Прим. Переводчика:

* В оригинале «Anaemia Flowing». «Flow» — термин, который мы могли бы перевести, как «поток». В данном контексте термин используется для передачи изменчивости, перемещения, «текучести» анемии. 

** Для описания формы пространственности, отличной как от пространства сетей, так и от евклидова пространства, автор использует понятие «fluid» — термин, которым в физике обозначаются жидкие и газообразные вещества. Дословно: «текучий», в переносном значении — «подвижный», «изменчивый», «нестабильный». Помимо этого, авторы используют понятие «fluid space», когда пишут о «текучем пространстве».

*** Выражения «текучая пространственность/пространство» и «пространство потоков» используются автором как синонимичные.

**** Liquid — жидкость, текучесть; liquid form — текучая, жидкая, изменчивая форма.

***** Liquid continuity (или Fluid continuity) — изменчивая непрерывность, текучая непрерывность.