Психоделика, пение на выдуманном языке, музыка под наркотиками, многоголосый саксофон и прогуливающийся между рядами партера Владимир Юровский с целлофановым пакетом в руках.

Нетрудно догадаться, что 3-й день на VI Международном фестивале актуальной музыки «Другое пространство»​ в Московской филармонии​ был посвящен мировой музыке «композиторов-аутсайдеров».

И день этот вышел абсолютно незабываемым.

[предконцерт] «L’HOMME MACHINE» ГЕОРГ КАТЦЕР

Уже в 17:00 в камерном зале Филармонии первых слушателей фестиваля встречал Андре Бартецки. Предполагалась, что знаменитый электронщик вместе с контрабасистом Маттиасом Бауэром представят сочинение Георга Катцера «Человек-машина».

Бауэр не смог быть по состоянию здоровья. Но состояться знакомству с произведением это не помешало. Сначала Андре рассказал как устроено произведение, потом показал отрывки концертного исполнения, а затем и вовсе — полный фрагмент сольного выступления Бауэра с русскими субтитрами.

«Человек-машина» показалось чуть ли не главным открытием фестиваля этого года. Поистине самодостаточная мультимедийная композиция, где речь, контрабас, видеопроекции и живая электроника оказываются на равных в центре внимания.

Текст — слегка адаптированные композитором высказывания философа де Ламеттри, которые тот изложил во дворце Сан-Суси в присутствии короля Пруссии аж в 1748-м году. И текст этот описывает механистического человека. Уже свыше четверти тысячелетия назад Ламеттри постановил, что человек — машина, а волокна и сосуды его тела имеют свои механические аналоги.

Именно фигуру обращающегося к королю с речью Ламеттри воплощает солирующий контрабасист. Катцера же заворожила не столько давность этого наблюдения, сколько поиск собственного звука для генетики, роботов и научно-фантастических концепций. В его произведении «человек-машина» находится уже среди нас. Роботы и механизмы обретают свой голос и исполняют свою песнь. Песнь о том, что машина может делать то, на что неспособно ни одно живое существо, а именно — умирать бесконечно.

Невольно проходит сравнение со вчерашней видеооперой Стива Райха. В обоих случаях живые исполнители сосуществуют с видеопроекцией. И там, и там близкая тема о механистичности и технологизации человека. Но если Райха вдруг охватили вопросы этики, из–за чего он скатился в какую-то идеологическую проповедь, то Катцер призывает задуматься о тенденциях и расхождениях в будущем человека и развития технологий строго эстетически. И в итоге достигает большего эффекта. Помимо смыслового содержания ему удается затронуть многогранную тему творческого использования цифровых технологий в композиции, исполнительском искусстве и художественных приемах. Исследовательская область соединения музыки и технологий даже сегодня относительно молода, и «Человек-машина» воспринимается в этом качестве почти мессией. Как заметил один знакомый на выходе из зала: «Так это ж Райх здорового человека!». Похоже, что так.

Медиатором и переводчиком встречи выступил композитор Антон Сафронов. Он же — автор перевода субтитров. Надо отметить, что субтитры к этому видео впервые на моей памяти не тупо отвлекают от содержания, а внедрены в его мультимедийный поток. Вроде ничего фантастического, все очень понятно сделано, но все гениальное просто.

Грустное известие тут заключается в том, что такие предконцертные активности не транслируются. И получается, что встреча с одним из самых сильных произведений фестиваля (полностью транслирующего всю свою программу в интернет) прошла за закрытыми дверьми на условную дюжину человек. Но после встречи Сафронов передал Бартецки коллективную просьбу от присутствующих выложить продемонстрированные фрагменты в youtube. И если Бауэр не будет против, вроде это даже возможно. Технологии, как никак.

[основной концерт] «БУХАРА» КЛОД ВИВЬЕ

Первым же событием основного концерта стало исполнение возможно самого сильного произведения трагически известного композитора Квебека 20-го века, Клода Вивье, убитого в 1983 году в возрасте 34 лет.

Композиционный стиль у Вивье совершенно уникальный. Он гармонично сочетает в себе ритуальную музыку Бали и Дальнего Востока с французской спектральной школой Гризе. Музыка от такого сочетания воспринимается медленной и торжественно ритуальной. В ней развиваются захватывающие мелизмы с омофоническим оркестровым аккомпанементом, тем самым как-бы завершая собой век поклонения западной культуры контрапункту.

Другой интересной особенностью становится очевидное увлечение Вивье голосом. В «Бухаре» сопрано поет на выдуманном композитором языке. Вивье явно больше интересует способность вокальных звуков, чем выражение словом смыслов.

Так в «Бухаре» мы можем слышать и извилистые, чувственные мелодии; и типично «индийские» вокальные техники с постукиванием ладонью по рту; и почти григорианские песнопения, окруженные балийскими перкуссиями.

Внимание композитора в первую очередь сосредоточено на мелодии и цвете. И это приводит к тому, что слушатели испытывают сильные эмоции, даже не имея какого-то особого представления о стиле письма Вивье.

[основной концерт] «ТРЕТИЙ РАУНД» БРЮНО МАНТОВАНИ

Вторым номером концерта стало явление одного из самых популярных композиторов рубежа тысячелетий — Брюно Монтавани. Секрет его успеха становится очевиден уже с первых тактов — музыка очень лирична и, самое главное, глубоко искренняя и честная.

Прозвучавший «Третий раунд» для саксофона и ансамбля обладает чуть ли не всеми характерными композитору чертами. Но при этом в нем гораздо больше свободы.

В центре фигура саксофониста. Его взыскательная сольная часть закрепляет за ним центральное положение от самого начала до самого финала сочинения. Солист проходит через пять взаимосвязанных разделов. Однако в его исполнении меняются голоса. Он выступает и на тенор-, и на сопрано-, и на альт-, и на баритон-саксофоне, удивляя многих в зале просто самим фактом существования таких инструментов.

Общее же впечатление от этой блестящей, часто виртуозной пьесы — четкая линия с четко определенной конечной целью. Человек попадает в прописанные фигуры и отправляется в последний, пусть и беззаботный мир.

[основной концерт] «LOST». ФАУСТО РОМИТЕЛЛИ

После антракта второе отделение открылось сюрреалистической музыкальной постановкой стихов Джима Мориссона. Произведение «Lost» Фаусто Ромителли стало погружением в психоделию и спектр.

Композитор напоминает, что сегодня человек с самого рождения погружен в цифровые изображения, синтетические звуки и артефакты. Отсюда и характер человека — искусственный, искаженный и отфильтрованный.

Как кто-то подметил, сочинение Ромителли звучит почти как «классическая музыка на наркотиках». Во многом это был совершенно новый звук. Ты буквально зацикливаешься на «обсессивных» качествах музыки, следя за тем, как композитор формулирует простую музыкальную идею, а затем постоянно пересматривает ее, пока она окончательно не потеряется.

Сегодня многим людям кажется, что неавтоматизированный вокал звучит чуждо и неправильно. Весь мир приучен слушать записанные звуки. И Ромителли, судьба которого также весьма трагична (он столкнулся и с испытаниями наркотической зависимостью, и сборьбой с раком) в конечном итоге заставляет привычные большинству записанные звуки обгонять все остальные, провозглашая эпоху искусственности.

[основной концерт] «СЦЕНА ДЛЯ КАМЕРНОГО АНСАМБЛЯ» ГЕОРГ КАТЦЕР

В финале концерта зал вновь ждала встреча с Катцером, который после исполнения «сцены для камерного ансамбля» у нас видимо теперь всегда будет соседствовать с эпитетом «великий».

Здесь совсем иное, диаметрально противоположное «Человеку-машине» по настроение произведение. Катцер берет критические цитаты Гете о современной великому поэту музыке. И заставляет зал хохотать над ними на протяжении всего сочинения, показывая как все новое всегда воспринимается одинаково. Что сейчас, что тогда.

Особенно интересно, что произведение Катцера выходит с территории академической музыки в область театра. По сути его сочинение — самодостаточная и возможно самая ранняя форма редкого для России жанра «инструментального театра».

Сочинение начинается задолго до звучания первых нот. Выход оркестрантов на сцену — уже прописан в партитуре. Они настраиваются, абсурдистски путаются, выясняют отношения и пытаются что-то сыграть. Так продолжается, пока дирижер Владимир Юровский не возникает в проходе партера с целлофановым пакетом в руках. Он поднимается к пульту, достает из пакета партитуру, и «сцена» разыгрывается в полном масштабе. Позднее Юровский остановит оркестр и словами Гете обратится к зрительному залу, а в финале из пакета возникнет волчок, который станет своего рода лиричной и остроумной кодой произведения, напоминающей, что все в этом мире вращается по кругу на одном и том же месте.

Несмотря на такую казалось бы миролюбивую концовку, театр у Катцера острый, дерзкий, граничащий с акционизмом.

Поставив расхожие высказывания Гете в необычный, художественный монтаж, Катцер не только разоблачил нарушенные отношения поэта-принца к «современной» музыке, но и таким образом в 1975-м году вывел в центр художественного высказывания знаменитую культурную бюрократию ГДР, которая старательно пыталась очернить формы искусства, продвигающиеся под знаменем «социалистического реализма» как «западно-декадентские». Несложно догадаться, что нам, с богатой на худсоветы и бездарных цензоров историей, такая риторика понятна была бы даже без перевода.

В целом Катцер сделал нечто более важное. Он выступил против нераспознанного признания власти. Это ровно то, о чем сейчас только начинают говорить в искусстве. Нераспознанное признание власти, даже если та кажется таким великим умом, как Гете. В «Сцене для камерного ансамбля» Гете олицетворяет бесспорный авторитет, который вдруг идеально соответствует плакатам культуры ГДР и СССР, годами культивирующих и поддерживающих наследие классики.

В кульминационной точке исполнители к несдерживаемому хохоту в зале провозгласят: «Вкус к музыке и пению нигде не распространен так, как в Германии». И добьют эту сатирическую строчку мощным панчлайном: «А это ведь уже кое-что значит!».

Получился истинный шедевр, взорвавший зал Филармонии долгими и бурными аплодисментами. Это не просто инструментальный театр. Это инструментальный театр об уважении и пренебрежении, понимании и недоразумениях искусства. Как в эпоху Гёте, так и сейчас и здесь.

***

Особой остроты и значимости столь мощной программе произведений признанных мировых композиторов современности добавил и тот факт, что исполнены они сегодня были ensemble unitedberlin. ГАСО в предыдущие дни очень старался, осваивал для себя новые методы, техники, искал новые выразительности своего звучании. Но сегодня мы наконец услышали один из лидирующих в мире ансамблей современной музыки, который все уже давно нашел и освоил. Грандиозное исполнение, напоминающее, что слушать и исполнять новую музыку важно не только, чтобы составить портрет современности, но и чтобы с бóльшим пониманием и глубиной слушать и исполнять классические сочинения.

Вокальные партии в произведениях Вивье и Ромителли исполнила сопрано Александра Любчанская, впечатлившая исполнением сочинения Сафронова в день открытия Фестиваля. Сегодня ей сложные партии также поддались, но не покидало ощущение, что певица слишком сильно тратилась на внешнее и показное, на «театрализацию» исполняемого, и именно технически была способна на большее.

На саксофоне солировал Кристоф Энцель. Виртуоз и гений. Не выношу саксофона. Кажется, нет музыкального инструмента пошлее. Но не могу не признать, что Энцель делает на нем такое, что порой сложно поверить, что звучит саксофон.

[постконцерт]

Как это часто бывает, за все хорошее приходится платить. Слишком сильной были события предкоцертной и концертной программы. В итоге в постконцерте публику ждало знакомство с ансамблем Percarus Duo, которые «скромно» озаглавили свое выступление «мультимедийным перкуссионным шоу “The Pulse of Ancient Times” (“Пульс древности”)».

Это даже не было плохо. Это было вполне мило. Шоу местами наблюдалось, мультимедийности правда не было совсем. За нее отвечали какие-то пошлейшие и безвкусные видеозаставки. Примерно такие, какие используют подложкой «для настроения» в караоке барах.

Солисты весьма техничны. Что особенно обидно, поскольку всегда жалко видеть талантливых людей в неталантливых проектах.

В целом претензий и вопросов к ребятам нет. Они заявляют, что хотят пропагандировать ударные инструменты. И искренне желаю им добиться успеха в качестве ударников пропаганды перкуссионного труда.

Вопрос тут скорее всего один. И он не к исполнителям.

Что это «прости-господи-шоу» делает в Филармонии? Не в смысле «до коле?» и «давайте поднимем вопрос о художественной ценности!». А в смысле почему бы им не пойти в Крокус? Там этому самое место. К тому же там у организаторов напрочь отсутствует вкус. Они вообще не про искусство, а про торговлю на рынке. Там такое «шоу» будет воспринято шедевром высокого искусства. И это явно поможет активнее пропагандировать «ударное искусство», как емко описал происходящее дорогой моему сердцу конферансье «Другого пространства». На крайний случай всегда есть Дом музыки. Там с завидным постоянством случаются и более непристойные вещи. Он подобному всегда открыт.

***

Из зала вынес коротенькие видео. Для передачи атмосферы изнутри.

Но, если вдруг вас что-то заинтересовало, вы хотите услышать или переслушать и пересмотреть (а там один Катцер чего стоит) основной концерт, то его запись доступна тут: https://www.meloman.ru/concert/drugoeprostranstvo_30-11-19/

Запись перкуссионого шоу постконцерта (ну вдруг!) доступна тут: https://www.meloman.ru/concert/drugoeprostranstvo_30-11-22/

Все события фестиваля (к сожалению, кроме предконцертов) в прямом эфире транслируются тут: https://www.meloman.ru/videos/online/

___________

Видео, фото, обсуждение и комментарии: https://www.facebook.com/inner.emigrant/posts/555761234872784

Самые свежие обзоры и обсуждения театральных и музыкальных событий всегда первыми в Facebook: https://www.facebook.com/inner.emigrant

Telegram: https://t.me/inner_emigrant