Русская версия статьи, опубликованной на сайте Jacobin 11 сентября 2022

Путин начал украинскую войну в тот момент, когда его рейтинг упал до исторического минимума (32%), и когда, наконец, начала приобретать очертания гражданская и политическая альтернатива его режиму. Ее основные лозунги — против коррупции, против репрессий, за сменяемость власти, за перераспределение богатств, за федерализм, за местное самоуправление.

Реальная федерализация это то, чего требует оппозиция в регионах, тотально недовольных Москвой, через которую сибирская нефть, дальневосточный лес и прочее национальное достояние перетекает в карманы элиты.

«Буча это проекция того, что провинция хотела бы сделать с Москвой. Причем «Москва» в данном случае скорее символическая — москвичи страдают от этого насилия не меньше других, нигде местное самоуправление не репрессируется так сильно, как в столице», — полагает социолог Григорий Юдин.

1993-2012

Сокращение прав местного самоуправления началось еще в 90-x. В 1993-м произошел конфликт либеральных реформаторов в лице президента Бориса Ельцина с системой советов, оставшейся еще с революционных времен и получивших новую жизнь в Перестройку. После расстрела и упразднения Парламента (Верховного совета) Ельцин также упразднил систему советов всех уровней — был распущен Московский совет и районные советы. Вместо Моссовета по дореволюционным лекалам была учреждена Городская дума, в 10 раз меньшая по численности и легко управляемая из мэрии.

Тогда же новый мэр Москвы, соратник Ельцина Юрий Лужков начал выстраивать в Москве новую систему управления. «Исполнительная вертикаль, управляемая партийная система и «договорная конкуренция», сращивание власти и руководства ключевых предприятий и бизнес-структур, установление фактического контроля над наиболее выгодными и важными сферами (от строительства до рекламного рынка, медиа и ритуальных услуг, система низкой явки на выборах»), — так описывает основные свойства этой модели политолог Александр Кынев. Именно она стала в 2000-е мейнстримом уже государственной политики федерального уровня. А в Москве вышла на новый уровень при мэре Собянине, назначенном в 2010 президентом Медведевым.

При новом мэре Москва стала витриной урбанистической модернизации. Лужков правил как местный царь, способный быть то вздорным, то суровым, то справедливым, Собянин же, скорее, стремится соответствовать более холодному имиджу либерального технократа. Власть пытается показать свой интерес к мнению москвичей, вводя различные цифровые платформы. Но только до тех пор, пока это мнение совпадает с намерениями городских боссов. Власть устраивает Гайд-парк для свободных митингов и собраний в парке Сокольники, но постепенно криминализует акции на центральных площадях города. Власть апробирует в Москве электронное голосование как ноу-хау современной демократии, но в итоге использует его для кражи голосов.

Джентрифицированные промышленные зоны, расширенные тротуары, оазисы «для хипстеров» в центре, наступающие на него небоскребы и разрастающиеся окраины. Стройбизнес — главный драйвер московской экономики и главный очаг коррупции. Власти Москвы накрепко связаны с несколькими кампаниями-застройщиками. На месте советских кварталов с невысокой этажностью и тщательно спланированными зелеными зонами возводятся гигантские новостройки зачастую без социальной инфраструктуры. Среди клиентов стройбизнеса — представители региональных элит, вкладывающие деньги в московскую недвижимость. Также огромные деньги — большие, чем в образование — вкачиваются в так называемое благоустройство, в том числе, в ежегодную смену тротуаров, выгодную бизнесу и возмущающую москвичей.

Немудрено, что вопросы ежедневной жизни и развития города стали основным камнем преткновения между властью и обществом в Москве. Манипуляции мэрии, репрессии против наиболее опасных для нее кандидатов и массовые митинги в их защиту: таковы реалии московской политики последних лет.

Местное самоуправление снова на повестке

Новый виток борьбы за местное самоуправление начался в России десять лет назад. После разгрома движения За честные выборы 11-12 годов часть оппозиционеров оказались вытеснены в локальную политику. Постепенно к ним присоединилось новое поколение активистов, для которых «малые дела» — защита скверов, старинной застройки, кампании против токсичных свалок и за раздельный сбор мусора были не вынужденным тактическим отступлением, а естественным элементом жизни общества, который постепенно наполнялся «большими» политическими смыслами.

Все это происходит вопреки деполитизации, поразившей российское общество в результате краха демократических надежд перестройки, после Первой Чеченской войны и расстрела Парламента, на фоне слияния криминала и политики в 90-е. Тогда возобладало представление о том, что политикой занимаются люди, либо инфицированные токсичными идеологиями, либо движимые собственной корыстью, но в любом случае откровенно плюющие на реальные интересы граждан. Чтобы решить какую-либо проблему, нужно опираться либо на собственные силы, либо на родственные/дружеские связи, — уверен постсоветский обыватель. Его убежденность в том, что никто не способен адекватно представлять и отстаивать его интересы, забавным образом совпала с интеллектуальной, в том числе, левой критикой представительства.

Местное самоуправление — лучший шанс на реполитизацию общества: к этой идее постепенно пришла часть оппозиционных активистов. Людям нелегко поверить в политику, но сообща заставить власть отказаться от вырубки сквера или закрытия роддома, а потом выдвинуть своего депутата в местный совет вполне реально. И это уже немало.

Полномочия местных депутатов минимальны, это в первую очередь приемка капитального ремонта и благоустройства района, принятие отчетов местных чиновников. Основную пользу муниципальный депутат может принести как активист, использующий официальный статус для общения с чиновниками, полицейскими, журналистами, да и с самими жителями, которые больше доверяют активисту с «бумажкой», чем совсем уж неизвестному человеку. Его «бумажка» — дополнительная защита для них самих.

В результате именно из–за зазора между реальными — мизерными — полномочиями депутата и тем, что он может сделать при желании, местное самоуправление стало зоной развития новой политики в России. Во-первых, депутат показывает, что проблему, пусть и сугубо локальную, можно решить: с его участием, но общими усилиями. Во-вторых, занимаясь вопросами больниц, школ, тротуаров и детских площадок, депутат одновременно показывает жителям взаимосвязь районной микрополитики с политикой большой, в том числе, классовой. С тем, как и почему распределяются городские и федеральные бюджеты. С тем, как локальные вопросы связаны с большими политическими нарративами. Наконец, депутат показывает, в какой степени он способен представлять жителей — в кабинетах высоких чиновников, на активистских дежурствах, а порой в драке с частными охранниками или под ковшом бульдозера, занесенным над клумбой или старинными воротами.

Кроме того, районная политика — пространство, где нейтрализуются идейные разногласия, традиционно раскалывающие оппозиционную среду в России. Тех, кого в России называют либералами, то есть сторонники капитализма западного образца, действуют на местах вместе с просоветски настроенными москвичами. Да и сторонники Путина, недовольные местными и городскими чиновниками, порой втягиваются в активность, которая укрепляет их политическую сознательность. Все это не отменяет программных разногласий — повестка либерального урбанизма с его теxнократическим подxодом, которую продвигала эти годы одна из сильных оппозиционных групп под руководством политика Максима Каца, встречает все более оформленную левую альтернативу.

Левые и районная политика

Левые выступают против технократического подхода с позиций демократии, за прямое участие граждан в решении местных вопросов. Если речь идет об обустройстве общего пространства, говорят они, то нет заранее правильного решения, которым владеет «эксперт», а есть лишь интересы разныx людей и групп. Демократическое решение рождается из коллективной дискуссии. Идеологом этой повестки стал муниципальный депутат и преподаватель Александр Замятин, автор книги «За демократию», которая уже стала учебником теории и практики для районныx кандидатов и активистов.

Для новых левых участие в районном активизме — важнейшая школа представительства, опыт которого у них явно в дефиците. Их голос необходим в районаx еще и потому что часть активности в ниx неизбежно проходит под лозунгом «Только не в моем дворе». Социалисты, не отравленные ксенофобией и вооруженные демократическими ценностями, способны предложить здесь более инклюзивную повестку с гораздо большим общественным горизонтом. В этой точке неизбежно программное столкновение с националистами. Русские националисты, даже если они заявляют о своей оппозиции Путину, не могут не использовать антимигрантскую и прочую ксенофобскую риторику хотя бы в форме намеков — просто потому что определяют себя исключительно через нее.

Наконец, местная повестка дает левым возможность отойти от бесплодных абстрактныx дискуссий. Борьба за город вносит в российскую левую повестку конкретику и технологичность. Это школа для новых публичных политиков.

«Выдвижение»

Главной такой школой слева стала муниципальная платформа «Выдвижение», запущенная 1 июня этого года Михаилом Лобановым и Александром Замятиным. Кампания Лобанова в Госдуму 2021 года стала самой удачной оппозиционной кампанией и историческим прорывом нового поколения левых в России. Университетскому преподавателю и профсоюзнику Лобанову удалось провести искреннюю и технологичную кампанию, соединив людей с менеджерским опытом, интеллектуалов, районныx и политическиx активистов разныx групп и традиций. Его штаб создал понятную большинству повестку, включающую темы городского самоуправления, экологии и социального неравенства. Лобанов быстро заслужил репутацию «русского Сандерса», он уверенно победил своего основного конкурента — телепропагандиста Евгения Попова на живыx участках, но лишился мандата из–за манипуляций мэрии с электронным голосованием. Его кампания лишний раз показала: выборы каждый раз являются такой головной болью для российской власти именно потому что открывают возможности для низового действия, потенциально выходящего далеко за пределы районных управ и избирательных участков.

Летом 2022 Лобанов выступил против войны, в результате чего был арестован на 15 суток. Поводом стал баннер с надписью «Мир», висевший у него на балконе. Но реальная причина репрессий в другом: успехи «Выдвижения», которая стала самой крупной непартийной платформой. Московская власть воспринимает муниципальные выборы как битву с антивоенной оппозицией. Битву, которую ни в коем случае нельзя проиграть. Именно поэтому этим выборам уделяется огромное внимание в мэрии, именно поэтому получают огромные сроки действующие местные депутаты, выступающие против войны. 7 лет получил Алексей Горинов, муниципальный депутат, раскритиковавший спецоперацию на совете депутатов. По обвинению в экстремизме снят с выборов и арестован муниципальный депутат Сергей Цукасов — еще одно лицо демсоциалистической оппозиции в Москве. Замятин был также снят с выборов за публикацию двухлетней давности. Кандидатов Выдвижения снимают с выборов под разными предлогами (сейчас таких около 20), некоторыx за участие в гонке увольняют с работы. На сегодняшний день платформе удалось зарегистрировать больше 100 кандидатов.

Платформа встраивают свою антитехнократическую, радикально демократическую повестку в стандартный набор требований городской оппозиции: сменяемость и подотчетность власти, подконтрольность чиновников и застройщиков, развитие местного самоуправления и самоорганизация сообществ. Платформа привлекательна в первую очередь для молодых кандидатов — в том числе тем, что делает упор не на идеологические сентименты, а на общие демократические интересы. Тем самым она эффективно преодолевает упомянутый раскол оппозиции на либеральную и просоветскую. Путин, выдвинутый когда-то во власть либерально-олигархическим лобби, взял на вооружение экономическую сторону либерализма. Он до сих пор доверяет так называемым «системным либералам» обеспечивать экономическую устойчивость его режима. В то же время, сторонникам советского социализма Путин предлагает заигрывание с образом сильного, патерналистского, перечащего Западу и «уважаемого в мире» государства. У демократических социалистов в каком-то смысле наоборот — с либералами их объединяет идея гражданских прав и свобод, со сторонниками советского социализма — идея низовой самоорганизации против государства, не желающего или неспособного перераспределять богатство.

Разумеется, среди российской оппозиции идет дискуссия о том, есть ли смысл вообще участвовать в муниципальных выборах на фоне войны в Украине. «В эпоху Бучи и Бородянки в высшей степени и политически бессмысленно и аморально думать о каких-то выборах в мундепы в каких-нибудь Хамовниках. Две категории людей сейчас необходимы в России: правозащитники и партизаны. На них сейчас ложится основная ноша», — считает оппозиционный журналист, бывший нацбол Роман Попков. «Наша задача — дать возможность самоорганизоваться критически настроенным людям, чтобы они почувствовали свою силу и поняли, что их позиция может быть услышана», — отвечает на это Замятин.

КПРФ и война

Важную роль в повестке войны и выборов играет КПРФ. Конкуренция с навальнистами, а иногда и тактическое взаимодействие с ними, в последние годы оживили партию. Стали проявлять себя активисты и некоторые местные депутаты, настроенные на низовую работу, на борьбу за голоса избирателей через реальную помощь им, а не через воспроизводство «левопатриотического» ресентимента.

Антивоенные настроения достаточно распространены среди такого актива. По данным Лобанова, их разделяет больше половины кандидатов от КПРФ. Активисты, связанные с КПРФ, инициировали антивоенное письмо членов и сторонников партии. Верхушка всячески старается подавить антивоенные настроения, действуя разными методами — от предупреждений и угроз до исключения из партии. Так, депутат от КПРФ в Воронежской области Нина Беляева была исключена из совета депутатов и после открытия уголовного дела была вынуждена покинуть страну.

Лидер партии Зюганов, в свою очередь, требует продолжения войны и похода на Киев. Депутаты КПРФ лоббируют одиозные консервативные законы, вроде «запрета ЛГБТ-пропаганды» (сейчас «пропаганда» запрещена только среди несовершеннолетних). Тем самым КПРФ во многом оказывается идеологически правее «Единой России», что неудивительно: партия рассчитывает на поддержку со стороны агрессивно реваншистской публики, считающей, будто спецоперация проходит недостаточно жестко и слаженно. Понятна и задача Администрации президента — не выпускать КПРФ из просоветско-консервативной ниши. Сохранять рейтинг партии в пределах существующего (10-13%), не позволяя ей превратиться в рупор большинства недовольных внутренней политикой Кремля.

На стороне КПРФных боссов и их кремлевских кураторов административный ресурс и репрессивный аппарат. Но против них работает время. Среди молодежи и бедных — групп, чья поддержка по логике должна быть наиболее важна для компартии, наибольшее количество противников спецоперации. Любые активисты, в том числе, сочувствующие Донбассу и изначально поддержавшие признание ДНР, видят, что под прикрытием спецоперации власть последовательно перекрывает все возможности для низового протеста по какому бы то ни было поводу. Видеть в этих репрессиях происки «коллективного Запада» могут только совсем уж невменяемые жертвы кремлевской пропаганды, которых мало среди граждански активных россиян, каких бы взглядов они ни были.

Местная и «большая» политика: что дальше?

Массовое антивоенное и антисистемное движение может вырасти только из понимания того, что война бьет во-первых, по насущным интересам жителей РФ, во-вторых, полностью блокирует возможность отстаивать эти интересы. Ту возможность, которую самые сознательные и по-настоящему любящие свою страну россияне отбивали у режима долгие годы.

Социологи из «Лаборатории публичной социологии» обратили внимание на парадокс: муниципальная, «маленькая» политика в России зачастую оказывается более «классовой», чем «большая» политика площадей, потому что на местном уровне активисты неизбежно осознают связь экономического угнетения и политического господства — они видят, как чиновники покрывают застройщиков, а местные депутаты из партии власти выдают незаконные разрешения на вырубку зеленых зон для строительства коммерческих объектов. Демократические социалисты лучше, чем кто бы то ни было осознают взаимосвязь между демократическими правами и экономическими, классовыми интересами. В последние годы они начали с успехом формировать свою альтернативу как путинскому режиму, так и его либеральной и национал-коммунистической оппозиции. Теперь они вынуждены реализовывать (а возможно, радикализировать) эту повестку в экстремальной ситуации, в которой власть старается блокировать любые мало-мальски громкие голоса среди оппозиции. Но «арест публичных лидеров ничего не ломает. Нет никакой речи о деморализации. Наоборот, люди только укрепились в мнении, что мы все делаем правильно. У нас блокчейн, а не лидерская элитарная организация», — говорят представители платформы.