Сари Нусейбе — палестинский философ и политик. Бывший президент Университета Аль-Кудс в Иерусалиме. Член Палестинского национального совета, до 2002 года — комиссар Организации освобождения Палестины по делам Иерусалима. 

Я на год моложе Израиля, прожил в Иерусалиме большую часть своей жизни, и ужасные новости о страданиях израильского гражданского населения и уничтожении целых жилых кварталов в секторе Газа заставляют меня чувствовать отчуждение от себя самого.

Я вырос с убеждением, что мы, палестинцы, уступили большую часть нашей страны еврейским поселенцам в 1947-48 годах из-за внутренних заговоров и предательства, а не из-за чужой силы или хорошего планирования. Поэтому в 1967 году я был крайне подавлен, когда обнаружил, что Израиль, который я считал слабым, в основном зависящим от иностранных держав, оказался способен сокрушить силы трех крупнейших арабских стран за шесть дней.

Мой шок быстро сменился вопросом о тайной силе Израиля. Я взял на себя задачу заглянуть внутрь врага, вдруг мне удастся узнать, в чем заключается этот секрет. Одна вещь, которая меня сразу поразила, это то, как скромно жили даже их лидеры. Еще одним открытием стала забота правительства о своем народе, включая здравоохранение, жилье и национальное страхование с самого начала, а также гордая самоидентификация евреев, которые заботятся друг о друге.

Я проводил время в кибуце, слушая молодежь и стариков, ощущая их первозданную любовь к тому, что, по их мнению, было идеальным государством будущего. Я не мог не испытывать благоговения. Моим врагом был человеческий эксперимент, достойный восхищения. Я начал относиться к палестинской трагедии, в которой вырос, как к неискупимому прошлому в моей памяти, которое должно было теперь быть заменено тем, что палестинцы присоединятся к израильтянам для строительства общего будущего.

Со временем я занял преподавательскую должность в Бирзейтском университете на оккупированном Западном берегу. Я был полон надежд и решимости. Мои студенты в то время — все палестинцы — приехали со всей Газы, Западного берега и самого Израиля. Многие из них были едва моложе меня и уже отсидели в тюрьме за сопротивление израильской оккупации.

Любимой темой обсуждения был Мелосский диалог — трудный выбор, поставленный афинянами перед народом острова Мелос: подчиниться или умереть. История на стороне тех, кто обладает властью, или тех, чье дело справедливо? Большинству студентов не составило труда придумать свою формулу: бороться за справедливость изо всех сил.

Израиль тогда считал, что университеты на оккупированных территориях стали «очагами национализма», которые необходимо закрыть (интересно, что недавние израильские бомбардировки Газы также ударили по учебным заведениям). Но решимость только укрепилась. К концу 1980-х годов произошло народное восстание против оккупации, стратегически выношенное теми же самыми студентами и коллегами в их борьбе за свободу и независимость.

Израильские спецслужбы быстро поняли, что это политическая борьба, требующая политического решения, как и многие, кто верил в решение о создании двух государств. В конце концов израильские лидеры, в том числе Ицхак Рабин, пришли к выводу, что с палестинцами нужно вести переговоры, а не подавлять их. Это закончилось созданием Палестинской автономии в качестве потенциального правительства палестинского государства — около 30 лет назад.

С тех пор перспектива прекращения оккупации и создания палестинского государства в мире с Израилем стала быстро сходить на нет. Настоящей причиной было столкновение двух непримиримых доктрин — извращенная версия дилеммы лошади и телеги. Какую лошадь поставить впереди: израильскую «безопасность, затем свобода для палестинцев» или палестинскую «наша свобода, затем безопасность для всех»?

Скрывалось ли за этим столкновением более глубокое отрицание реальности того, что два народа должны жить на одной земле, — базовой формулы 1+1 = 2? Возможно. Можно ли сказать, что однозначный упор на безопасность уничтожил шансы на мир? Может быть. В любом случае, это парализовало переговорный процесс, усилив радикалов и скептиков с обеих сторон.

В Израиле это выразилось в тектоническом сдвиге в пользу экстремистов, стремящихся «взять всё». Они подняли голову в борьбе, касавшейся судебной реформы (и демократических ценностей). В Палестине это приняло форму провалившегося проекта Администрации, боровшейся с растущим разочарованием в мирном процессе, и проигрыша в конкуренции с давно забытым вариантом вооруженной борьбы, который теперь воплощен в управляемой Хамасом скороварке под названием Газа. Таким образом, 7 октября нас шокировало не тем, что оно произошло, а тем когда оно произошло и как. Все это не закончится, пока не будет осознана та базовая формула.

На этой неделе я пробежался по длинному списку бывших студентов и коллег, которые посвятили себя идее мира со справедливостью, а также по длинному списку друзей и знакомых в Израиле, которые разделяли ту же мечту и усердно работали для ее достижения. Я помню наших союзников вдоль границ Газы, которые держались за руки с нами в начале 1980-х годов. Я помню израильских ученых, которые присоединились к протестам против еще одного разделительного барьера в кампусе Университета Аль-Кудс. Я помню коллег, которые проводили свои шабаты, спускаясь к южным холмам Хеврона, чтобы поддержать пастушескую общину, подвергавшуюся преследованиям со стороны израильских поселенцев.

Я думаю о хороших людях из всех слоев общества по другую сторону пропасти, которые верили, что мы можем и должны работать вместе, чтобы построить идеальное будущее для обоих народов — и я не могу не чувствовать, что именно наша мечта — преданная жертва случившейся трагедии. И снова освещение событий сводит нас всех к преступникам и жертвам, бесконечный переход от одного к другому отражает слепоту к той неразрешившейся общей человеческой трагедии, которая родилась в 1948 году и которая, похоже, намерена преследовать нас дальше.

https://www.ft.com/content/b672a880-1e24-48e5-bf3f-7e66077ef520

Перевод К. Медведева