Статья из Опустошителя #5. Нетерпимость.

В обществе, принятом сегодня называть цивилизованным, едва ли не главной этической темой является противопоставление толерантности и нетерпимости. Мейнстримную в этой системе координат точку зрения можно описать буквально в нескольких предложениях. Под толерантностью понимается лояльное отношение к религиозным, политическим, культурным взглядам, не совпадающее с доминирующими в данном социуме. Подразумевается, что люди, придерживающиеся различных мировоззрений, должны быть терпимы друг к другу. По крайней мере не переходить определённой черты, за которой начинается откровенная вражда и насилие. Нетерпимость рассматривается в качестве некой тёмной стихийной силы, всё ёщё оказывающей негативное влияние на в целом разумно устроенный современный мир. Состояние нетерпимости в данной оптике иррационально и начисто лишено позитива.

Несмотря на внешний гуманистический пафос, вполне очевидна манихейская суть такого подхода. Мир разделён на белое и чёрное. Получается, что философия толерантности непримирима к «нетерпимости». Давайте разберёмся, насколько вообще правомерно подобное этическое противопоставление. Обратите внимание на несоразмерность сталкиваемых явлений. Если толерантность трактуется как разветвлённая этическая система, то нетерпимость объясняется только как агрессивность, вызванная неспособностью жить нормами цивилизованного общества, досадный пережиток архаики.

Прежде всего, бросается в глаза отсутствие непредвзятого объяснения понятия «нетерпимость». Ему даётся только моральная оценка. Причинам возникновения нетерпимости уделяется очень мало внимания. Чаще всего их анализ либо явно идеологизирован, либо сводится к вульгарному неофрейдизму. Хуже всего, что за проявления нетерпимости нередко выдаются твёрдые убеждения, принципиальность, вера, готовность называть вещи своими именами. Это настоящая подмена смыслов. Коварная подмена с очень далеко идущими последствиями. «Досадный пережиток» архаики становится поводом для откровенно враждебного отношения как к отдельным личностям, так и к целым социальным группам и даже государствам. Происходит намеренное манипулирование сознанием. Чтобы не стать его жертвами, необходимо ясно понимать реальную подоплёку конфликта.

Разумеется, разные личности имеют далеко неодинаковый уровень терпимости по отношению к окружающим их людям и социальной действительности. Но это производное от их личного психологического состояния. Людей, склонных к нетерпимости, в любом обществе несоизмеримо больше, чем людей, открытых для восприятия иного, чем они сами. Вспомним, какую жестокость проявляют внешне благообразные и гуманные обитатели городка Догвиль в известном фильме фон Триера, когда чувствуют в своей гостье чужеродный элемент. И это не режиссёрская фантазия, а реальность взаимоотношений, хотя и утрированная с целью подчеркнуть проблему. На тему нетерпимости в мировой культуре создано бесчисленное множество произведений. И философских, и художественных. Тем не менее, никакие попытки сделать большинство человечества более терпимым не помогли. Посмотрите на разрекламированное цивилизованное общество. За фасадом либерализма скрывается ожесточённое неприятие других идеалов и жизненных целей.

Однако чисто психологическую нетерпимость к иному (непохожему) нельзя смешивать с экзистенциальной непримиримостью личности к враждебному для неё состоянию бытия. Отличительной особенностью человека является его способность отделять себя от внешнего мира. Человек имеет возможность чувствовать себя внутренне отстранённым не только по отношению к материальным объектам и природе, но и к социуму. Это ощущение отдельности приводит либо к желанию смешаться с массой, стать в поле колоском, либо к стремлению преобразовать мир, а иногда и уничтожить его. Раз уж я начал приводить примеры из области искусства, напомню о двух книгах: «Тошноте» Сартра и «Постороннем» Камю. Герой «Тошноты» испытывает отвращение к бытию до тех пор, пока не начинает ощущать потребность в творческом действии. Отчуждение героя «Постороннего» приводит к убийству без всякого видимого для «внешних» людей повода. Выбор зависит от уровня осознания своей экзистенции и способности её отстаивать. Личность, решившаяся действовать, идти своей дорогой, неизбежно приходит к социальному конфликту.

Этика толерантности есть не что иное, как попытка нивелировать влияние идей на общество. Она неотделима от постмодернистского восприятия жизни. Все идеи имеют право на существование, если они не мешают существовать другим идеям. На самом деле, толерантность служит средством защиты господства только одной идеи — несменяемости существующего порядка вещей, закона «господство-подчинение». Это идея разделения людей на элиту и слепую массу, ничего не знающую об экзистенциальном и метафизическом измерении человека. Поэтому, если вы всерьёз боретесь за воплощение идей, альтернативных элитарному миропорядку, то обвинение в нетерпимости вам гарантировано. Конечно, есть достаточно много искренних приверженцев толерантности, но они, как говорится, «не ведают, что творят».

Вернёмся теперь к вопросу о правомерности противопоставления толерантности и нетерпимости. Для меня очевидно, что противопоставление это искусственно, поскольку речь идёт о явлениях разного порядка. Толерантность — этическая теория, нетерпимость — качество человеческого характера, не зависящее от социума. К тому же я вижу в этом противопоставлении явный политический подтекст. Этика толерантности не спасает от нетерпимости, а лишь переводит её на более скрытый уровень. Общества, исповедующие толерантность, могут быть агрессивными и безжалостными по отношению к несогласным с их представлениями о добре и зле. Когда же дело не доходит до острой стадии конфликта, толерантность служит мягким способом удушения идей. Безразличие к идеям, распространяемое в обществе под видом толерантности — мощное орудие в борьбе элиты против альтернативных проектов.

Ещё одна проблема, на которой я хотел бы остановиться в этом тексте, касается степени свободы в различных социальных системах. Апологеты либерализма утверждают, что именно подчинённость общества строгому набору ценностей (религиозных или идеологических) способствует развитию диктатуры и нетерпимости, в то время как отсутствие господствующей идеи обеспечивает неограниченное мирное волеизъявление и относительную, но устойчивую лояльность людей друг к другу. Такая схема кажется убедительной только на первый взгляд. В действительности в основе либерализма также лежат непререкаемые ценностные ориентиры, защищаемые от посягательств давлением социальных условий, а если необходимо, то и прямым насилием. Да, свободы волеизъявления при либерализме больше, чем в «закрытых» обществах, однако значение этой свободы существенно снижено из–за невозможности добиться реального воплощения альтернативных идей в жизнь при установленном элитой порядке. В последнее время либеральная идеология вообще стала помехой для сильных мира сего. Уже очень скоро она будет отброшена как «досадный пережиток», и тогда перед нами предстанет настоящий, по истине дьявольский облик социальной пирамиды. В этом смысле так называемые «закрытые» общества при всех их явных минусах выглядят предпочтительнее, так как сохраняют стержень, необходимый для сопротивления куда более страшной тирании. Пример героической борьбы и гибели полковника Каддафи убедительно доказывает, что такой стержень в этих обществах есть. И связан он как раз с идеократическим сознанием, возвышающим человека над банальным эгоизмом — внутренним врагом свободы.

Безусловно, ценность «закрытых» идеократических обществ относительна и временна в силу их собственной зависимости от принципа «господство-подчинение». Они могут быть препятствием для глобальной метафизической тирании, лишающей человека всех измерений, кроме биологического, но никак не базой для революции. Подлинное восстание начнут люди, экзистенциально осознающие себя созданными по образу и подобию Бога, а не обладающие лишь абстрактным представлением об этом. Люди, не ставящие цель господства над другими и нетерпимые к господству над собой.