Глава из книги «Дубль реальности. Портреты и замечания» (Опустошитель, 2015).

В лекции «Психология сверхсильной личности» Александр Дугин рассматривает феномен взросления в различных обществах. История разбивает человечество на три этапа: традицию, модерн и постмодерн.

В традиционном обществе детство обрывается резко и болезненно через индивидуальную инициацию, за которой показывается абсолютно новый человек. В обществе модерна инициация становится более мягкой, разрыв между детством и взрослостью — менее заметным. И, наконец, в обществе постмодерна, по мнению Дугина, взросления не происходит вообще. Нет больше инициации, индивид утрачивает способность выйти за пределы ребенка, всю жизнь страдая недоразвитостью.

В такой парадигме герой раннего незаконченного фильма Михаэля Ханеке «Лемминги, часть 3: Кручини» (Lemminge, Teil 3 Kruchini; 1980) предстает идеальным воплощением постмодерна. Выпускник художественного лицея, Кручини безуспешно пытается найти свое место в жизни, хотя бы устроиться на работу, но все его попытки обречены.

Это действительно в высшей степени инфантильное существо, пребывающее в предельной дезориентации. Подобное состояние хорошо лишь тем, что носитель освобожден от унизительности своего положения, которое просто не приходит ему в голову.

Отсутствие взросления в постмодерне все же представляется нам некоторым упрощением. Конечно, зазор между ребенком и взрослым постепенно сокращается, но не исчезает целиком. Достаточно сравнить офисного работника с Кручини.

Считать офисную активность разновидностью взрослого поведения — слишком оптимистично. Но по сравнению с Кручини работник демонстрирует хоть и минимальные, но все же признаки субъекта. Инфантильный герой Ханеке лишен возможности устройства своего существования, в любой ситуации выступая безвольной жертвой обстоятельств. Объектом вместо субъекта.

Тотальная недееспособность подкрепляется причудливой компиляцией психологических сведений. Современному человеку достаточно узнать, как называется его недуг в наукообразном дискурсе, чтобы считать его естественной частью своей индивидуальности, не нуждающейся в преодолении.

В первой половине дня Кручини пассивен из–за того, что он сова, а вечером он пассивен из–за того, что жаворонок. Ночью Кручини спит, уверенный в научной обоснованности своего киселеподобного существования. Прекрасная иллюстрация дебилизации современного человека: увеличение объема информации делает его все более глупым.

Подробнее остановимся на эпизоде в начале заключительной части «Леммингов». Герой оказывается в совершенно безвыходном положении. Кручини — учащийся средних классов обычной школы. Легкая степень слабоумия и общая пассивность приводит к отставанию. Он не понимает изучаемый материал и становится изгоем. Доходит до того, что Кручини подвергается насмешкам и насилию со стороны абсолютно всех, включая девочек и мальчиков младших классов.

В академической сфере все еще хуже. Не в силах разобраться в базовых математических абстракциях, Кручини не готов даже признаться в этом и попросить о дополнительных занятиях. Приближается важный экзамен, где бездарь будет неминуемо разоблачен. Однако все складывается иначе.

Накануне экзамена Кручини попадает под автомобиль и несколько месяцев проводит в больнице, пока у него срастаются кости. Вернувшись в школу, подросток с удивлением обнаруживает совершенно новое отношение. От былой неприязни не осталось и следа. Учителя относятся к нему снисходительно, прощая любое незнание. Вторя взрослым, ученики поступают так же.

Это и есть ключевой момент третьей части «Леммингов». Герой не проходит самых элементарных испытаний, с которыми сталкивается любой человек. Коварный счастливо-несчастный случай освобождает его от инициации, приближающей к взрослению, оставляя на всю жизнь в положении дебиловатого подростка, пользующегося снисходительностью окружающих.

Лишенному взросления, субъектности и понимания Кручини, не способному не только к действию, но хотя бы к осмыслению собственной роли в обществе, инфантилу среди полуинфантилов, уготовано всю жизнь проболтается бесформенным киселем и умереть, так и не догадавшись о своем убожестве.

Незаконченный шедевр австрийского режиссера демонстрирует уподобление младенцу, уснувшему в лесу среди хищных зверей. Младенец не видит опасности и не подозревает об ее наличии. Ему кажется, что он лежит рядом с мамой, которая всегда защитит его.

Проснувшись, Кручини ползет к ручью, чтобы утолить жажду, и видит в отражении немолодого, обрюзгшего, небритого толстяка с отсутствующей улыбкой имбецила. В котором, разумеется, не узнает себя, полагая что все еще спит где-то поблизости под мышкой у заботливой мамы.

Михаэль Ханеке демонстрирует, что совсем скоро мы, возможно, окажемся в полностью детском обществе, окруженные кретинами-переростками Кручини.