С недавнего времени Томск попал на карту современного искусства России и представлен на ней произведениями Наташи Юдиной. Художник привлекла к себе внимание проектом «Страшные Сибирские Сны», в рамках которого она более трех лет создает объекты, обыгрывая ситуацию жизни и быта современного художника в провинции, разрабатывая при этом собственную мифологию «места», основанную на популярных представлениях о Сибири — «сибирские Афины» (Томск), «место ссылки», «медвежий угол». Используя шкуры животных, Наташа создает нетривиальные произведения («Медвежья земля» (2017), «Ленин в зимнем уборе» (2017), «Вязаный суп» (2017)), в которых рассказывает локальную историю.

История Томска богата материалом для осмысления: бывший губернский город с аутентичной деревянной архитектурой и каменными доходными домами, построенными выпускниками Академии художеств, место ссылки политических заключенных, а также город первого Университета за Уралом и железнодорожный тупик. На территории области находится самое большое болото в мире и зона распространения древней Кулайской культуры. До недавнего времени локальная история редко становилась объектом осмысления местными художниками.

Однако сегодня мы можем проследить по крупным выставочным проектам, что наиболее успешны в России и за ее пределами художники, работающие с местным контекстом и локальной историей своего региона. Это доказывает открывшаяся в июне 2019 года в Брюссельском центре изящных искусств BOZAR выставка «Двенадцатый часовой пояс: путевые заметки из России». Выставка стала итогом международного передвижного симпозиума «NEMOSKVA», в ходе которого зарубежные и российские кураторы посетили города России с целью ознакомления с региональным искусством и поиска художников. На выставке в BOZAR Томск представляет Наташа Юдина с проектом «Страшные Сибирские Сны», посвященным местному «брутальному сознанию». Также Сибирь представлена на выставке проектом Елены Аносовой из Иркутска «Сагаан Саг» — о том, как байкальский остров Ольхон изменяется под воздействием туристического потока летом и возвращается в первозданное состояние зимой, а также работой красноярского художника Алексея Мартинса «Черное облако», посвященной проблеме взаимодействия цивилизации и окружающей среды, в частности, образованию смога над Красноярском.

Художники используют разные средства современного искусства: фото, видео, живопись и другие медиа. Произведения являются реакцией на процессы, происходящие на территории региона, и это главная составляющая их актуальности. В дополнение, большинство арт-резиденций по всему миру направлены на взаимодействие художников с местным контекстом и создание сайт-специфических (связанных с местом) произведений. Всё это подтверждает, что локальная история является одним из важнейших направлений в современном искусстве.

Для того чтобы понять, какими художественными методами осмысляется локальная история в томском современном искусстве, в каких формах и медиа она выражена и почему художники углубились в изучение истории региона, рассмотрим несколько проектов. Современное искусство — достаточно противоречивое понятие; в данной статье оно понимается как искусство, которое обращается к самым актуальным темам современности, как, например: «почему в Томске нет Академии художеств?», «как создавать искусство в медвежьем углу?», «в чем ценность объектов культурного наследия?». А какой медиум для этого выбирает художник — не имеет значения. Это может быть живопись, графика, скульптура или новейшие технологии. Актуальность в том, что художники работают с самыми живыми темами региона, его настоящим и недалёким прошлым.

Не теряющая актуальности для томских художников тема — это сохранение исторической архитектуры. К 2010-м годам ситуация более или менее стабилизировалась благодаря активистам и градозащитникам, но не попала в поле современного искусства. В 2011 году художники Николай Исаев и Лукия Мурина придумали выставку-акцию «Сжечь нельзя сохранить» и с группой художников (Мария и Владимир Маковенко, Галина Березкина, Юлия Рыжова, Анастасия Базарова и др.) захватили заброшенный памятник регионального значения в центре города, известный как «Гоголевский дом», построенный архитектором Петром Федоровским в 1905 году. Заброшенный объект на несколько часов превратился в выставочную площадку. Произведения демонстрировали, в основном, эстетику старого города, что не отменяло критического посыла акции. Ключевым фактором было само место проведения выставки — состоялся контакт не только между зрителем и произведением, но и между зрителем и местом, в котором он находился. Этой рискованной на тот мент акцией художники пытались привлечь внимание к ситуации, в которой власть безразлична к архитектурному наследию. Выставка имела широкий общественный резонанс. В данном случае сам локальный контекст стал фоном для обнажения проблемы. Восемь лет спустя «Гоголевский дом» открылся после капитального ремонта.

К 2013 году проект «Сжечь нельзя сохранить» трансформировался в длительную уличную акцию, в процессе которой, художники Лукия Мурина и Николай Исаев наносили с помощью трафаретов изображения несохранившихся, зачастую уничтоженных памятников и фоновой исторический застройки. Художники подошли к проблеме с характерной для уличного искусства стратегией насильственного вторжения в поле восприятия случайного зрителя: людей буквально заставляли вспомнить, что на этом месте некогда был памятник архитектуры, ныне уничтоженный. Эти две акции поднимали один из важнейших вопросов локальной (на самом деле глобальной) истории — сохранение памятников архитектуры и в целом исторической среды городов. Уличная акция «Сжечь нельзя сохранить», созданная непосредственно в городской среде, сайт-специфична и не работает вне среды, что доказали попытки показать проект в выставочном пространстве. Именно локальный контекст со своей проблематикой позволил художникам придумать и реализовать уникальную, но способную к адаптации под любой город акцию. Можно провести параллели с широко известным феноменом, нижегородским уличным искусством, история которого напрямую связана с историей места. «За редким исключением, проекты нижегородских уличных художников не были посвящены конкретным историческим событиям или семейным историям» — Алиса Савицкая об одной из главных особенностей нижегородского уличного искусства [1, с. 196].

Одним из наиболее показательных проектов об экзотичности локальной истории является выставка Наташи Юдиной «Нимфа у фонтана ушла», прошедшая в феврале 2019 года в ГЦСИ. Эта выставка — часть длительного проекта «Страшные Сибирские Сны», в котором Наташа использует сновидение как художественный мотив. «Сновидением замещается вся драма Сибири, связанная с брутальным климатом, Сибирской ссылкой и мертвой художественной средой» –– пишет художник. В своих произведениях Наташа обыгрывает ситуацию жизни и быта современного художника в Сибири, акцентируя внимание на том, что в Сибири люди живут простыми радостями и им не до искусства. В качестве основного материала художник использует шкуры животных. Оборачивая в мех всем известный торс Венеры или голову Ленина, она словно адаптирует их к жизни в суровом климате Сибири. Этим проектом Наташа Юдина отчаянно пытается доказать, что современное искусство в Сибири есть, несмотря на неблагоприятные погодные условия, и что не только с помощью откровенного вызова и провокации можно создать произведения искусства с сибирской «начинкой». На первый взгляд может показаться, что Наташа спекулирует на сибирской экзотике, чтобы получить выход на серьезную арт-сцену, так отчасти и есть. Но как качественно, стильно и концептуально она это делает! Что и доказывает участие в проекте «Двенадцатый часовой пояс: путевые заметки из России». Идеи, которые транслирует художник, свидетельствуют о двойственности мира, в котором она находится. С одной стороны, она заявляет о ненужности искусства в Сибири, о трудностях восприятия современного искусства, но с другой выглядит довольно самодостаточно, словно на пьедестале, как бы абстрагируясь от внешнего мира. Противоречие заключается в том, что художник заявляет: «искусство в Сибири не нужно и является экзотикой», но не использует в своей практике дешевые материалы, свойственные для «русского бедного», как и не транслирует идею отсутствия у художника денег на продакшн. Юдина идет скорее по пути Хёрста, делая качественное элитарное искусство из дорогих материалов (например, шкура норки). Словно в подтверждение этой идеи она всегда демонстрирует на выставках не более пяти объектов.

От выставки к выставке Юдина верна своей концепции — искусство в «медвежьем углу». И от бытовых предметов, которые утепляла художница изначально, она переходит к объектам высокого искусства. Несмотря на разнообразие техник, в которых работает художник — вязание, вышивка, масляная живопись — именно мех стал визитной карточкой Наташи Юдиной. Художественный язык Юдиной универсален, а образы персонажей таковы, что любой зритель отметит в них что-то типично сибирское. Наташа одновременно и укрепляет и рвет шаблоны восприятия Сибири. Работая с клише из разряда «холод, снег, белый цвет, медведи», она нашла точные и оригинальные образы Сибири.

Как при помощи современного искусства и имея только один артефакт эпохи рассказать историю? Показателен историко-художественный и одновременно экспериментальный проект «100 лет без Академии» (июнь, 2018 ГЦСИ, куратор Лукия Мурина) (ил. 5). Случай, когда реальный исторический факт, а именно история создания и закрытия Сибирской народной художественной Академии в Томске в 1918 году, стал основой для выставочного проекта. Метод был выбран экспериментальный: история Академии была рассказана через личность и творчество художника Казимира Зеленевского, одного из организаторов Сибирской народной художественной академии. Обладая европейским образованием (учился в Краковской и Венской Академиях художеств) и достаточным упорством, чтобы организовать первую в Сибири художественную Академию, Зеленевский стал ключевой фигурой для развития искусства в Томске. Сегодня специалисты причисляют его к «Парижской школе», а его произведения находятся во многих государственных и частных собраниях мира. К сожалению, история Академии оказалась очень коротка. Она была открыта при советской власти и закрыта после того, как 31 мая 1918 года советская власть пала. В следующий раз вопрос о художественном образовании в Томске возник только в 1995 году, тогда было открыто отделение «Живописи» в колледже культуры.

Для того, чтобы рассказать историю Академии, художники Аксинья Сарычева и Николай Исаев создали графические произведения на основе живописи и графики Казимира Зеленевского, а также фотографий и обложек каталогов того периода. Экспериментальность проекта состояла в методе, который выбрали художники: создание переосмысленных произведений, «парафраз». В экспозиции были представлены рисунки Аксиньи Сарычевой, сделанные на основе графики Зеленевского в свойственной ей манере легкого линейного рисунка и рисунки Николая Исаева с живописных произведений Зеленевского, сделанные цветным карандашом, создающие иллюзию живописи, остающиеся при этом великолепно организованными графическими листами. Экспозиция строилась вокруг единственного артефакта «Курс анатомии для художников» 1908 года, который находился в библиотеке Академии. Аудиовизуальная инсталляция, созданная на основе газетных вырезок того времени, дополняла и расширяла хронику жизни Академии.

С одной стороны, проект напрямую связан с историческим контекстом, с другой, он демонстрирует творчество современных художников. Это исследование пластического языка художника. Несмотря на общий метод работы, каждый из художников работает в свойственной ему манере и использует свой материал.

Следующий проект исследовательского характера — «Наше Красочное Прошлое» Николая Исаева, над которым художник работает более двух лет. Вся творческая деятельность Николая связана с художественным исследованием городского ландшафта Томска. Постоянная фиксация современного городского пространства в графических зарисовках и живописных полотнах тесно связана с исследовательской работой. «Наше Красочное Прошлое» — это серия ностальгических рисунков цветным карандашом и масляной пастелью: широкие свободные улицы, советские вывески, троллейбусы того времени, плакаты с советской символикой и первомайские демонстрации. В рисунках небольшого формата, эстетика которых близка графике советского художника Анатолия Кокорина, художник играет с деталями, чем подчеркивает документальность сюжета.

В основе графики сотни фотографий и документальных источников. Художник работает так, как будто был свидетелем той эпохи. На самом же деле он рассказывает свою историю, где главный герой — город. Такой подход подводит к более детальному восприятию и пониманию истории. Взять, к примеру, одну из последних серий, посвященную истории памятника архитектуры «Гороховские склады». В девяти графических листах, верных тому же документальному духу, Николай рассказывает о двух личностях, напрямую связанных со «складами» — купце и владельце Владимире Горохове и архитекторе Андрее Крячкове. В трех листах из серии мы наблюдаем, как протекает время, сменяются целые исторические эпохи на фоне архитектурного шедевра в стиле модерн, построенного в 1911 году. В первом листе проезжает повозка, запряженная лошадьми, во втором — мимо нас проходит женщина с «советским» треугольником молока в сетке, в последней части трилогии — молодой мужчина в кожаном плаще и девушки в модных лосинах 1990-х годов словно позируют для фото на фоне здания складов. Художник реконструирует историю, которой могло и не быть, но, прибегая к ясному языку графики, делает её столь предметно ощутимой, что мы верим. Это визуальное исследование Николая Исаева было показано в июне 2019 года на паблик-арт фестивале «мУкА. Склады искусства» (куратор Анастасия Куклина), который был направлен на привлечение внимания к разрушающемуся памятнику федерального значения. Такой краеведческо-социальный подход к локальной истории, совмещенный с практиками современного искусства, во многом характеризует не только творчество художника, но кураторские инициативы в Томске.

Мы рассмотрели несколько подходов к работе с локальным контекстом в проектах и произведениях современного томского искусства. Небольшой период длиною в восемь лет стал важным для самоидентификации художников молодого поколения, проживающих в Томске. Может показаться, что эти проекты излишне критичны и драматичны, но все же очевидно, что художники своими исследованиями вытягивают на поверхность актуальные, острые проблемы, которые из личных переживаний превращаются в поле для широкого обсуждения.

В данном случае исторический контекст с его оригинальностью является двигателем современного искусства. Именно он придает уникальность идеям, подталкивает к экспериментам, поиску новых художественных методов, помогает решать сложные экспозиционные задачи. Сейчас трудно сказать, к чему приведет глобальный интерес к локальному в современном искусстве, произойдут ли какие-то изменения в современном искусстве Томска. Возможно, благодаря ему некоторые местные художники займут своё место на мировой карте современного искусства.

1. Савицкая, А. Музей в пространстве города: как нижегородское уличное искусство работает с локальным контекстом // Политика аффекта: музей как пространство публичной истории: сб. ст. / — Москва, 2019. С. 195 — 215.