это имел в виду Джадд, когда сказал: «…ежели кто-нибудь назвал что-нибудь искусством, то это и будет искусство».

После синтетических образов, продуктов инфографической машины, после их цифровой обработки при помощи компьютера наступило время синтетического зрения, время автоматизации восприятия.

Сегодня, на пороге распространения искусственного зрения — возложения задачи анализа объективной реальности на плечи компьютера — необходимо вернуться к вопросу о природе виртуального образа, изображения без основы, не сохраняющегося нигде, за исключением ментальной или инструментальной зрительной памяти. В самом деле, говоря об эволюции аудиовизуальных средств, мы не можем не затронуть одновременно тему эволюции виртуальной образности и её влияния на поведение, не можем не констатировать индустриализацию видения, возникновение целого рынка синтетического восприятия, которое поднимает комплекс вопросов этического свойства — не только вопросы о контроле и наблюдении вкупе с предполагаемой ими манией преследования, но прежде всего философский вопрос о раздвоении точки зрения, о разделении задач по восприятию окружающего мира между живым, одушевлённым субъектом, и неодушевлённым объектом, машиной зрения. А с этим вопросом, в свою очередь, неразрывно связана проблема «искусственного разума», ибо столь мощная экспертная система, как компьютер пятого поколения, немыслима без способности восприятия или апперцепции, окружающей среды.

Таким образом, copy paste произведения искусства суть аналитические высказывания. То есть если рассматривать их в пределах собственного контекста — как искусство,— то они не несут никакой информации ни о чем. Произведение искусства есть тавтология потому, что оно есть презентация намерения художника, т.е. он говорит, что конкретное произведение искусства есть искусство, и это значит: оно есть определение [понятия] искусства. Итак, то, что это — искусство, по сути, является чистым внеопытным данным (a priori). Именно это имел в виду Джадд, когда сказал: «…ежели кто-нибудь назвал что-нибудь искусством, то это и будет искусство». Во всех искусствах есть физическая часть, которую уже нельзя больше рассматривать и которой нельзя больше пользоваться так, как раньше; она больше не может находиться вне влияния современной теоретической и практической деятельности. Ни вещество, ни пространство, ни время в последние двадцать лет не остались тем, чем они были всегда. Нужно быть готовым к тому, что столь значительные новшества преобразят всю технику искусств, оказывая тем самым влияние на сам процесс творчества и, возможно, даже изменят чудесным образом само понятие искусства. Чем сильнее утрата социального значения какого-либо искусства, тем больше — расходятся в публике критическая и гедонистическая установка. Привычное потребляется без всякой критики, действительно новое критикуется с отвращением.

Массы — это матрица, из которой в настоящий момент всякое привычное отношение к произведениям искусства выходит перерождённым. Количество перешло в качество: очень значительное приращение. Массы участников, а это и инженеры, создающие машины и программисты, работающие с софтом и многие другие работники индустрии меняют сам способ участия в создании произведения. Не следует смущаться тем, что первоначально это участие предстаёт в несколько дискредитированном образе.

Copy paste art укладывается в традиционное понимание термина «медиа», однако ему свойственна импровизация, оно требует от участника отдаться в волю новым технологическим средствам и избавиться от давления традиционных художественных практик. Импровизатору требуется открыть свой так называемый «внутренний автоматизм», автоматическое в данном случае не означает полностью бессознательное, скорее эта некая экспрессивная свобода, которая требуется для любой импровизации. Таким образом техническая база, жанр раскрывают возможности для самореализации. Как например, во время исполнения фуги (музыкальная форма, являющаяся наивысшим достижением полифонической музыки), когда несколько голосов одновременно повторяют одну и ту же мелодию в изменённом виде.