«Медиасреда» на рубеже 19/20 веков

Прежде чем рассмотреть сами приемы, давайте обратимся к ситуации, в которой находилась медиа-среда на рубеже 19/20 вв. Какие источники использовали люди того времени для получения информации? Существовали и были развиты письменные СМИ: газеты и журналы, в том числе иностранные, — однако получать оттуда сведения могли лишь люди, умеющие читать, большая часть которых проживала на северо-западе России (великое княжество Финляндское, Санкт-Петербург) и в Москве. Остальная же часть населения, живущая в сельских районах страны, не обладала возможностью не только свободно читать и понимать новости, но и своевременно получать последние новости. Получается, информация доходила до них в устном виде через речи священника в церкви, слухи, разговоры. Различия между жителями городов и деревень в количестве и степени осмысления полученной информации колоссальны. Итак, разные сословия имели свои «медиаканалы», владели разным объемом информации и осмысливали её по-разному. Следовательно, шанс прийти к взаимовыгодному решению бытовых и глобальных проблем кажется равным нулю. Вспоминая революции начала 20 в., невольно встает вопрос: было ли отсутствие единого источника сведений ошибкой, приведшей к углублению недопонимания между разными слоями общества, ставшей одной из предпосылок краха монархии?

Новая власть, новые люди, новый язык

Отгремели революции, угас огонь гражданской войны. Молодая советская власть стоит перед огромной разрозненной страной, находящей в глубоком кризисе, жители которой мало того, что утратили всякое понимание ситуации, так большинство ещё и является полуграмотными. Как же советскому государству не допустить той же ошибки, благодаря которой пал предыдущий режим? Во-первых, нужно прекрасно представлять своих граждан, знать, кто такой житель твоего государства, что он умеет, чего он хочет. Во-вторых, нужно усовершенствовать систему СМИ. Однако бывшему гражданину Российской империи не нужно становиться другим, его сделает таковым новая власть. Дана установка создать новых людей и новый язык. Дана всем.

Можно долго писать о мероприятиях по созданию homo soveticus: ЛИКБЕЗ, ГОЭЛРО, училища, институт красной профессуры, авангардное искусство. Однако это всё-таки тема отдельной работы. Обратимся же ко второму пункту. Что такое «новый язык»? Какой он? И зачем нужен? Понятие «новый язык» означает лингвистическую систему, функционировавшую в языке официальных СМИ советского время. Это те самые канцеляризмы, пафосные лозунги советской пропаганды, в которых каждое слово весом с кирпич и по сути им и является: можно взять его и убить, а можно построить дом. «Новый язык» впервую очередь — медиум парадокса (см. функции кирпича), он служит как средство объединения масс, средство легитимизации суждений советской власти. Искореняя старое, разрозненное информационное пространство и создавая новое, единое для всех, советская власть должна убедиться, что в нём клевета невозможна, ибо по Гегелю: «Любая революция начинается с клеветы».

Использование определённых языковых и логических приёмов позволяет создать язык, отвечающий всем перечисленным требованиям. Рассмотрим же несколько примеров из статей, вышедших в ноябре 1929 г., посвящённых двенадцатой годовщине революции. Выбор именно этого года был обусловлен тем, что он завершает бурные 1920-х гг., следовательно, в статьях ожидается увидеть выводы и осмысление прошедшего десятилетия. В своеобразный «политический новый год» — годовщину Октября подводят итоги, строят планы на будущее. Также этот год считается временем укрепления единоличной власти И.В. Сталина. Несколько слов о самих источниках. Хотя, на первый взгляд, издания, в которых вышли статьи кардинально разные: «Литературная газета» ориентирована на интеллигенцию, а «Правда» — главная правительственная газета, рупор партии, — однако средства, которые они используют для донесения информации одинаковы.

Мотив борьбы

Говоря о первом приеме, который мы встречаем, нужно сразу отметить цель его использования. Дело в том, что можно осознать свою сущность, себя самого только мысля в бинарной оппозиции: белое видно только на контрасте с черным, — свои успехи тоже видно лучше при сравнении с чужими не-успехами. А мотив борьбы добавляет противопоставлению «воинственного героизма», придавая понятию «достижение» смысл «победы». Эти приемы можно отследить в тексте по использованию милитаристской лексики: фронт, отступление. Каждая сфера жизни (а конкретно экономическая и духовная) становится полем брани. Беря в расчет историческую ситуацию того времени, мы видим, что эти приемы очень выгодно использовать в рамках идеи строительства социализма.

Обращение к авторитетным фигурам российского марксизма

И.В. Сталин в статье «Год великого перелома», говоря о верности партии заветам Ленина, вероятно, имеет под партией в первую очередь себя. Желая, таким образом, заверить читателей в том, что всё сделанное в рамках политики, проводимой партией и им самим, верно, ибо так было указано В.И. Лениным. Во втором примере из статьи в «Литературной газете» ссылка на Н.К. Крупскую дана в самом конце, её имя используется как последнее слово, ставящее точку, уверяющее читателя в верности и легитимности всего написанного выше.

Тотальная логика

Это открытая логика, которая признает и тезис, и антитезис, никого при этом не исключая. Происхождение этого приема естественно, ибо парадоксальность неотъемлемое свойство человеческой речи и присутствует в жизнях людей на протяжении всей человеческой истории, начиная с христианства, заканчивая тремя законами диалектики. Однако не будем догматизировать. Что такое парадокс простыми словами? Логическая ошибка, при которой два заведомо противоречащих суждений существуют одновременно. Невозможно говорить, писать не допуская логических ошибок, поэтому их удобно использовать в своих целях. И.В. Сталин в статье «Год великого перелома» призывает бороться с теми, кто обгоняет партию (почему бы не сказать «ведет вперед»?), а также с теми, кто тянет партию назад. Между строк читается повеление идти смирно, не назад и не вперёд, а просто. И это не компромисс, так как не сам И.В. Сталин не заявляет о третьем варианте. Он подсознательно нам его сообщает как некое правило-приказание и при этом не отменяет необходимость борьбы с теми, кто обгоняет, и теми, кто тащит назад. Во втором примере автор, отвечая на упреки в предвзятости и фальсификации результатов эксперимента, уходит от ответа на вопрос и даже поощряет обвинения. Журналист осознает, что неверно спорить с радикальной точкой зрения и поэтому парадоксально не обращает внимания на претензии.

В чём же страшная сила парадокса?

Парадоксом была пронизана политическая и социальная ситуации в СССР (особенно в застойную эпоху). Вспомним партийные уклоны, которые назывались «правый» и «левый», а также «генеральную линию», находящуюся в середине этой схемы. Она избегает радикальностей, но при этом принимает обе точки зрения одновременно и выдает получившееся за единственно верный вариант. В 1970-е гг. начинает зарождаться такой феномен как расщепление субъекта. Когда партийный чиновник задает вам вопрос, чтобы ответить правильно, нужно подумать как ответит антисоветчик и ответить наоборот.

Что общего у И.В. Сталина и «Чёрного квадрата»?

Черный квадрат по Малевичу есть «супремус», конечная точка, после которой искусство меняло ориентир, потому что весь мир может быть искусством, а всё искусство можно свести к чёрному квадрату. Я считаю, что фигура Сталина в мифологии постсоветского пространства является такой же точкой, определяющей нашу историчность и сейчас.