Интервью для журнала ЛиФФт

Маргарита Аль

— Расскажите о Вашем понимании Книги художника. Что в ней самое главное? Что в ней задаёт основной тон, текст или визуальный образ?

Михаил Погарский

— Книга художника — это искусства синтеза. И это её основная особенность и характерная черта. Последнее время я предлагаю выделять Книгу художника в особый синтетический вид культурной, интеллектуальной и духовной практики. Она должна стоять в одном ряду с литературой, музыкой, визуальным искусством, театром. Театр, пожалуй, наиболее близкое понятие к Книге художника. И в том и в другом случае главную роль играет синтез искусств. Режиссёр, как и букартист работает с текстом и образом одновременно, выстраивает между ними диалог и синергия этого диалога, как раз и есть квинтэссенция как театра, так и Книги художника. Я думаю, что сегодня именно Книга художника начинает играть одну из ключевых ролей в современной культуре. И это связано с целым рядом причин. Во-первых, синтетическое восприятие мира изначально заложено в человеческую природу. Мы воспринимаем мир целостно! Когда мы стоим, например, на берегу бушующего моря, то на нас обрушивается комплексный поток ощущений это и визуальная картина, и рёв волн, и запах водорослей, и порывы ветра на лице и вкус солёных брызг на губах. Или, допустим, одно из высших проявлений человеческого бытия — любовь, это тоже всегда многоголосый хор наших чувств. И тут важно всё: внутренний мир, внешность, звук голоса любимого человека, вкус его губ, аромат тела и конечно тактильные прикосновения. И здесь можно заметить одну любопытную деталь: считается, что основным органом постижения мира является глаз (по разным оценкам, порядка 90% информации мы получаем именно через зрение), а тактильное восприятие стоит на самом последнем месте, после слуха, обоняния и вкуса. Но вот в любовном слиянии именно тактильные чувства начинают играть самую главную роль! Если вернуться к Книге художника, то в ней также важно всё! И визуальный образ, и вербальное послание, и тактильные ощущения. Книга художника никогда не иллюстрирует текст, но всегда сталкивает между собой вербальные и визуальные образы, которые дополняют и раскрывают друг друга.

— То есть в этом и состоит отличие иллюстратора от букартиста?

— Да-да, именно в этом. Иллюстратор и букартист, как ни странно наиболее далеко отстоят друг от друга. У них принципиально разный подход к книге. Иллюстратор, если это хороший иллюстратор, должен максимально сосредоточиться на раскрытии авторского или издательского замысла, он просто обязан попадать под диктат книги, он работает на книгу! Наиболее выдающихся иллюстраторов, которые заботились не только о самой иллюстрации, но и комплексном образе книги, её архитектуре, дизайне, типографике принято называть Художниками книги, к их числу можно отнести Уильяма Морриса, Бенуа, Фаворского и многих других. Но они также, как и иллюстраторы стоят на службе у её величества Книги. В начале ХХ века во Франции зародилось такое явление как Livre d’Artiste, которое освободило художника от власти книги. Великие издатели и маршаны в первую очередь Амбруаз Воллар и Анри Канвейллер предоставили художникам полную свободу самовыражения, а потом печатали работы своих художников методами печатной графики и соединяли эту графику с литературными, как правило, поэтическими текстами. И не случайно один из выдающих художников того времени Анри Матисс говорил, что не видит принципиальной разницы между работой для книги или созданием картины. То есть, книга в данном случае для художников была не так-то уж и важна, их графика имела вполне самостоятельное значение. И, наконец, третий вариант взаимодействия художника и книги — это букартисты. Для букартиста книга снова становится краеугольным камнем его творчества, но в отличие от иллюстратора уже не он работает на книгу, но, наоборот, книга работает на него! Букартист мыслит и чувствует книгами. Не цвет, не линия, не слово, а именно книга во всей своей целокупности становится инструментом для художественного высказывания. И здесь нельзя сказать, что художник свободен от книги, он связан с ней самыми что ни на есть тесными узами, книга для него не просто инструмент и материал, наподобие кисточки и красок у живописца, но полноправный соавтор, который вмешивается и направляет работу художника. Букартист вступает с книгой в своеобразный художественный диалог и энергия этого диалога, на мой взгляд, самое главное в Книге художника. В своих лекциях я люблю приводить аналогию между бук-артом и искусством тату и боди-артом. Если художник делает татуировку, то он подобно иллюстратору, должен стремиться подчеркнуть красоту человеческого тела (или быть может скрыть его изъяны), а вот бодиартист, как и букартист, должен войти со своей моделью в диалог и создать совместное уникальное произведение искусства, не заботясь о том, какая в конечном итоге роль отводится самой модели.

— А какие основные тенденции наблюдаются сегодня в современной Книге художника?

— Если говорить о Книге художника в России, то тут наблюдается с одной стороны всплеск интереса к Книге художника, как со стороны художников, так и со стороны зрителей. Художники видят очень широкие возможности для своих творческих высказываний в этом уникальном инструменте. А зрителей привлекает бесконечное разнообразие форм, которое насыщает выставки Книги художника. Но с другой стороны, также наблюдается довольно слабый интерес коллекционеров, а также всевозможных культурных институций, музеев, галерей, библиотек. Коллекции российской Книги художника можно пересчитать по пальцам. Из них самая большая находится в музее Ван Аббе в Голландии. Это около 14 000 экспонатов, которые собрали Серж Стоммелс и Альберт Леменс (сюда, правда, входят не только книга художника, но и малотиражные библиофильские издания, и каталоги). По сравнению с их коллекцией небольшие собрания (от 50 до 200 экспонатов), которые есть в Пушкинском музее, Третьяковке, Российской библиотеке, в библиотеке искусств выглядят просто микроскопическими. Самая большая коллекция современной Книги художника в России находится в моём личном собрании — это около 800 работ различных художников более чем из 30 стран. В России нет не только музея Книги художника, но и ни одного специализированного отдела, посвящённого ей. Те собрания, о которых я говорил, как правило, хранятся в отделах графики, или если это книги-объекты в отделах современного искусства. Ни в одном из творческих союзов нет такой секции, ни в одном ВУЗе нет специализированной кафедры. В то время как во всём мире каждый уважающий себя музей, каждая крупная библиотека, каждый художественный ВУЗ обязательно имеют обширные коллекции. МОМА в Нью-Йорке более 10 000 книг, Тэйт галерея в Лондоне более 5000 и множество других крупных коллекций. В США практически в каждом штате есть свой специализированный Бук-арт центр, в котором помимо перманентной коллекции постоянно проходят выставки, мастер-классы, курсы, лекции и т.п. Известный американский искусствовед Джоана Дракер назвала Книгу художника «квинтэссенцией художественной формы ХХ века». В каждой европейской стране ежегодно проводятся ярмарки и крупные международные фестивали, практически во всех художественных университетах существуют кафедры Книги художника, издаются обширные справочники, выходят монографии и специализированные журналы, а в России кроме небольшой группы наиболее передовых художников это никого особенно не интересует.

— А почему, на Ваш взгляд в России сложилась такая ситуация?

— Если говорить о частных коллекционерах, то большинство библиофилов предпочитают приобрести книги уже проверенных мастеров. Дело в том, что в Книге художника нет копий. Весь тираж — это оригиналы, каждая книга из тиража считается самостоятельным произведением искусства. На западе существует довольно обширный рынок Livre d’artiste, на котором довольно много книг изданы очень большими тиражами 500, иногда даже тысяча экземпляров (для книги художника это просто огромные тиражи). И вот благодаря этим тиражам, разумеется, и стоимость книг падает. И зачастую книга Пикассо или Дали становится сравнима по цене с книгой неизвестного современного художника, которая сделана в десяти, пяти, иногда и в одном экземпляре. Разумеется, коллекционер предпочитает купить Пикассо, а не Погарского если затраты имеют один и тот же порядок. Сегодня нет фигур, равных Амбруазу Воллару, который сто лет назад готов был вкладываться в молодого и никому не известного Пикассо! Это что касается коллекционеров, а что касается государственных институций, то здесь тоже всё ясно. Для традиционного искусства тут всё слишком авангардно и непонятно, книга из кирпичей или из совковых лопат, из жестяных вёдер или кирзовых сапог, ну какая же это книга? Это хулиганство какое-то, издевательство, нарушение всех книжных канонов. А для современного искусства, это наоборот не слишком радикально, никакой крови, никакой политики, никаких экскрементов, банального секса и того особо нет, ну какая же тут актуальность!

— И где же выход? Как Вы планируете продвигать своё движение?

— На мой взгляд, эта ситуация как ни странно довольно благоприятна для Книги художника. Она сразу же отсекает из неё весь мусор и ненужный ажиотаж. Сегодня Книгой художника в основном занимаются бессребреники, люди, пришедшие в неё в силу своей внутренней потребности и необходимости. Мои хорошие друзья из Италии комиссары Александрийской биеннале Artist’s book Фернанда Феди и Джино Джини во вступительной статье к каталогу этой биеннале после гимна Книге художника пишут, что существует одна опасность для её дальнейшего развития, и опасность эта заключается в том, что она становится модной! А вслед за модой нужно ждать неминуемого падения художественного уровня. На мой взгляд, когда искусство, в данном случае Книга художника, развивается не благодаря господдержке и не вослед веяниям рынка, а вопреки им, исключительно в силу художественной энергии, то это хорошо. По-человечески, конечно хочется быть обласканными, пожинать лавры успеха и славы, но мне хватает мудрости понять всю суетность и пустопорожность этих желаний. Есть небольшая группа единомышленников и друзей, чьё мнение для меня очень важно и этого вполне достаточно. На самом деле мы просто счастливые люди! Мы вполне самостоятельное и ни от кого не зависящее движение. Мы можем себе позволить заниматься тем, что нам нравится, выбирать свои темы, своих авторов, своих зрителей и своих учеников! Есть огромное количество арт-площадок готовых нас принять с распростёртыми объятиями. Есть несколько коллекционеров, которые покупают наши книги, есть, в конце концов, огромное международное сообщество, в котором нас хорошо знают, приглашают на все значимые события и всегда идут на сотрудничество. Вот поэты и литераторы в Вашем лице также проявляют к нам интерес. Так, что ситуация на мой взгляд просто отличная!

— А какие пути взаимодействия поэтов и букартистов Вы видите перспективными?

— Я думаю, что сегодня для поэтов Книга художника представляет несомненный интерес. С одной стороны у поэта уже нет жизненно важной необходимости в публикации. Прошли те времена, когда люди писали в стол. Стихотворение, только что родившись, сразу же может быть опубликовано в фейсбуке или ЖЖ. Но и точно с такой же лёгкостью оно может затеряться в бескрайнем море других стихотворений. Книга художника позволяет стихотворению выделяться «лица необщим выражением». Она дополняет и развивает темы, заложенные в вербальной ауре. На самом деле взаимодействие может быть самым разным. Художник может подобно талантливому музыканту блестяще разыграть сложнейшую партию написанную поэтом, а может и полностью заглушить своим визуальным рядом таинственную музыку слов. Поэтому самое плодотворное, когда сотрудничество происходит в постоянном диалоге, наподобие того, как это было в начале ХХ века у футуристов. Поэты и художники собирались у кого-либо в мастерской, обменивались идеями, черкали эскизы, тут же на литографском камне или на корнпапире делали зарисовки и здесь же рождались новые книги. Недавно на заседании клуба «Книга художника» Светлана Василенко предложила сделать совместный проект — большую коллективную книгу художника, в которой бы приняли участие современные поэты и художники. Я всемерно поддерживаю эту идею и уверен, что мы в состоянии сделать очень хороший проект. Но очень важно, чтобы поэты не просто предоставили свои стихи, а стали полноценными участниками создания книги, участвовали в её формировании и делании. Кстати, букартисты книги именно делают. Писатели пишут, иллюстраторы — иллюстрируют, дизайнеры — макетируют, типографы — печатают, издатели — издают, а букартисты — делают. Так вот важно, чтобы поэты включились с художниками в диалог! В Книге художника, это очень важно. И даже с уже ушедшими из жизни поэтами букартист всегда выстраивает диалог, так, например, для проекта «Странник Гумилёв» художник Алексей Веселовский сделал книгу «Facebook, 1913». Он создаёт в ФБ реальные странички Николая Гумилёва, Михаила Ларионова, Николая Сверчкова публикует от их имени материалы экспедиции в Абисинию в 1913 году, собирает комментарии, потом печатает эти странички шелкографией и получается «живая» искромётная Книга художника.

— То есть поэты и художники должны работать на равных?

— Именно так. Если мы говорим о Книге художника, то поэт должен не просто писать стихотворение, а создавать поэтическую составляющую книги, он должен проникнуться книжным мышлением, думать и творить изнутри книги, равно как и художник не рисовать иллюстрации, но создавать сам образ книги и только тогда, когда поэт и художник будут работать рука об руку, только тогда и возможно настоящее произведение искусства в форме Книги художника.