Вечные опоздания, поцелуи, объятия и любовь к русскому языку — впервые заметки о жизни в бразильском Сан-Паулу были публикованы в №10 за 2017 год журнала «Иностранная литература».

О времени

В первые месяцы после приезда в Бразилию меня не покидало ощущение некоторой неправильности устройства окружающего мира. Это ощущение усиливалось с выходом на улицу ранним утром, тихонько напоминало о себе в течение дня при взглядах за окно и снова твердо укреплялось на закате. Конечно, что-то такое помнилось мне из школьных уроков географии и книжек про Захара Загадкина, но проснуться в один прекрасный день и осознать, что солнце крутится совсем не в ту сторону, к которой ты привык за двадцать лет своей жизни, — это другое дело. Хочется воздеть руки к небу и закричать: “Эй, вы! А ну-ка крутите солнце в правильную сторону! Что за шутки!” Но — увы! У солнца свои собственные соображения по этому поводу.

Первая же поездка в Сантус привела меня к солнечным часам на берегу океана. Часам, по которым тень-стрелка бежала справа налево и на которых цифры располагались в обратном привычному (нам, сибирякам) порядке. Возле часов стояла скамеечка, на ней я и просидела довольно долгое время, переводя взор с синего океана на томно бегущую в обратную сторону стрелку. Мне до сих пор кажется, что если поставить здесь, на пляже, колбочку с песочными часами, то струйка упорно забьет вверх, вопреки сибирским законам физики…

Луна в местных широтах тоже ведет себя по-другому. Вместо того чтобы показывать узкое личико с острым подбородком, улыбающееся то направо, то налево, полумесяц лежит на спине или смотрит прямо вниз. Когда я рассказала местным ребятам, что в Европе он танцует по горизонтали, они ужасно обрадовались: “Теперь ясно, почему его рисуют таким в детских книжках!”.

Звезды в нашем пыльном и дымном Сан-Паулу появляются не особенно часто. Но когда появляются, невольно пытаешься рассмотреть Малую Медведицу и Полярную звезду. Увы! Сама идея, что созвездие может называться Медведицей, вселяет в моих бразильских друзей твердую уверенность, что его можно рассмотреть только из Сибири.

В Бразилии время вообще течет немного в другую сторону. Никто никуда не торопится — праздники начинаются через два-три часа после назначенного времени, встречи где-нибудь у метро можно ждать до сорока минут, а на лекции, уроки и семинары опаздывающие подтягиваются до самого конца. Даже на защитах диссертаций дверь хлопает беспрерывно. В самом начале моего пребывания здесь мы, пять магистрантов, вместе ходили на лекции в здание напротив, начинающиеся официально в 11 часов. Ребята начинали собирать сумки в 11:10, и в аудиторию мы заходили аккуратно в 11:15. Как-то я спросила у одного из магистрантов, Адальберто, почему в Бразилии всегда опаздывают. “В Сан-Паулу много пробок. Многие люди добираются издалека. На пересечение города могут уйти часы, особенно в плохую погоду. Мэрия должна бы заняться дорогами…” Тогда я спросила, а почему всегда опаздываем на лекции мы. “В Сан-Паулy много пробок. Мэрия должна бы заняться дорогами…” — терпеливо повторил мой друг. “Но нам же нужно всего лишь перейти улицу!” — “В Сан-Паулу много пробок! Мэрия должна бы заняться дорогами…” — грустно сказал Адальберто в последний раз, отчаявшись понять, какого еще объяснения я жажду. Даже междугородние автобусы деликатно ждут опаздывающих по 10-15 минут.

Надо сказать, что в России я опаздывала везде и всегда, в том числе и пару раз на средства междугороднего передвижения. Поэтому новая жизнь мне решительно понравилась — когда со скрипом открываешь дверь через полчаса после начала урока или репетиции, тебе приветливо улыбаются и даже частенько прерывают занятие, порывисто обнимая. Из–за этого, правда, времени на объятия с опоздавшими иногда уходит больше, чем на само занятие, что несколько усложняет обучение чему бы то ни было, но положительно влияет на общую атмосферу.

В личной жизни также не принято торопиться и торопить никого и никогда. Никто не будет слать встревоженных сообщений, если ты решил прийти на день рождения через два-три часа после начала празднования. А уж вместе куда-то собираться… интуитивно я знаю, как все будет, но с любопытством примечаю, что именно заставляет нас выходить через час после слов “Все готово!”. Один раз мы выходили целых полтора часа, потому что после слов “Мы выходим!” моя подруга пошла в душ с шестилетней дочкой и потом делала ей розовый педикюр. Свеженапедикюренные ноготки я увидела только вечером, потому что туфельки надели закрытые. Другая подруга со словами “Все готово!” стала подшивать платье, в котором собиралась идти… Но все обоюдно, зато и меня никто не ждет у двери и не нервничает. Я сама так собираюсь, и нет ничего хуже немого укора во взгляде, пока выбираешь, какую блузку надеть.

Зная правила бытия в бразильской реальности, ошибиться невозможно. Как-то я гостила у друзей в городе Уберландия, и моя подруга Валеска, уходя, сказала, что вернется в 17:30, а если вдруг дизайнер по интерьерам придет раньше, я должна открыть ему дверь. В 18 часов не было ни ее, ни дизайнера, и я спокойно пошла в душ. Не надо волноваться, думать, что что-то случилось, звонить… значит, либо обе опаздывают и придут одновременно, либо дизайнер передумала и не придет. Все пришли часов в 19. Я потом подругу спросила, как ей дизайнер, ничего, что она так опоздала? “Ничего, — ответила моя Валеска, — очень удобно получилось, я же сама задержалась, мне как раз было нужно купить новую микроволновку!”

Русским часто тяжело понять, как бразильцам удается так опаздывать и почему при этом никто не раздражается. Очень просто — все опаздывают гармонично, в едином режиме. Чтобы научиться приходить по бразильскому времени, нужно в тот момент, когда ты уже готов выйти, например, заново принять душ, одеться и накраситься. Получится то, что нужно.

Интересно, что долгосрочное планирование здесь тоже работает по другим законам. “Давай пообедаем на следующей неделе”, “Заходи в гости на праздники” или “Давай куда-нибудь сходим на выходные ‘ — абстрактные формулы вежливости и хороших намерений. Если не происходит договоренности на конкретный день и час, то вам вряд ли перезвонят. И безумно удивятся, если вы появитесь на пороге в те самые праздники. И даже если с вами точно договорились о времени, но не позвонили снова за день до мероприятия — никуда ходить не стоит. Учитывая, что бразильцы никогда не говорят “нет”, бурно соглашаются со всеми предложениями и всегда кипят идеями по поводу совместного времяпрепровождения, вычленить реальные намерения из общей массы восторженных восклицаний иногда довольно сложно и требует терпения и опыта. Иногда даже сами бразильцы ошибаются. Как-то моя подруга Изабела задумала поздравить свою девяностолетнюю сан-паулускую бабушку с днем рождения. Изабела позвонила в пятницу, и старушка бодро воскликнула: “Конечно, заходи в воскресенье в любое время!’ Когда Изабела явилась к бабушке домой, с цветами и тортом в руках, строгий швейцар сказал ей, что интересующая ее сеньора улетела сегодня путешествовать и вернется через неделю. Конечно же, ей не хотелось расстраивать Изабелу невоспитанным “нет”.

О поцелуях

Когда я только приехала в Бразилию, меня сразу предупредили, что при знакомстве или просто приветствии полагается обнять человека и поцеловать. Я с готовностью за это взялась и смачно целовала в щеку даже шефиню нашей лаборатории, пока не обнаружила, что на самом деле все не так просто. В более формальной обстановке поцелуй лишь имитируется чмоканьем в воздух возле уха приветствуемого. И объятие объятию тоже рознь. С малознакомым человеком оно ограничивается взаимным возложением рук на плечи на пару секунд. А хорошего знакомого таким поверхностным приветствием можно и обидеть.

Я давно к этому привыкла, и, когда вижу новое лицо, мне уже не кажется странным сначала обнимать и целовать, а уже потом спрашивать, как зовут. Такова традиция. В итоге регулярно обнимаешь людей, чьего имени не знаешь и вряд ли когда-нибудь узнаешь. Помню, как я была потрясена, когда в первый поход к врачу толстая женщина в белом халате тоже первым делом меня обняла и поцеловала… уж не знаю, насколько это гигиенично в больнице.

Русскому человеку привыкнуть к этому не так просто. В свой визит в Бразилию моя мама пару раз отказалась идти со мной на репетицию хора под предлогом: “Не-е-е, снова придется сорок человек целовать… замучили своими поцелуями!”. А я уже давно и безнадежно втянулась. Как-то у меня заболела голова, на репетицию я пришла кислая, но, после того как меня сорок раз обняли, поцеловали в глазик и сказали “бедненькая!”, сразу все прошло.

В Бразилии я привыкла регулярно обнимать окружающих и прикасаться к ним, но в поездках в Европу или Штаты я каждый раз заново открываю, что это принято далеко не везде. Излишнее физическое сближение воспринимается как некое нарушение границ, и про это приходится постоянно помнить. Когда я прилетела в Россию первый раз после трех лет проживания в Сан-Паулу, в Шереметьево меня ждала близкая подруга из Томска. Я вопила и обнимала ее, пока она не начала тихонько меня отпихивать: “На нас же смотрят!” Когда я огляделась, то довольно долго стояла и ржала… Русские, выходя к встречающим, ограничивались небрежным хлопком по плечу или коротким объятием. После нескольких лет жизни в Бразилии это смотрелось удивительно комично. Но, конечно, я смеялась не над людьми в аэропорту, а над тем, что раньше в моей жизни все было одним образом. А потом стало совсем, совсем другим…

Безусловно, обстановка отношений по-бразильски весьма располагает к сближению противоположных полов. Выразить особую приязнь очень просто — чуть дольше объятие, поцелуй губами в щеку, и обе стороны уже понимают, в чем дело. Я поначалу периодически попадала в идиотские ситуации, потому что не могла составить четкую шкалу разделения интимности приветствия. Мне казалось, что во время приветствия нужно всегда отвечать примерно так же, как поступают с тобой. Но все не так просто — ведь если ты отвечаешь на теплое прикосновение мужских губ к щеке тем же, то в следующий раз тебя сгребут в охапку уже с более серьезными намерениями. Поэтому, когда мужчина исполняет ритуал приветствия особенно пламенно, женщина может ограничиться подставлением щеки. Это такое милое “нет”.

Как-то я ездила на конгресс по генетике в Австрию и повстречала там одну весьма симпатичную бразильянку из Сан-Паулу, уже полгода живущую в Цюрихе. “Послушайте, — сказал она, — я ничего здесь не понимаю! У меня за все это время ничего ни разу не было! Как они вообще знакомятся?!”

Мне интересно об этом рассказывать, потому что я побывала с обеих сторон баррикад. Помню ощущение странности, когда незнакомые люди тискают тебя и похлопывают по лопаткам. Помню ощущение потерянности, когда через много лет я почувствовала, как спины сибирских друзей деревенеют под моими руками (“Ну что уж ты так уж!”).

Не раз приходилось наблюдать поведение новоприбывших русских в бразильских обнимательных ритуалах: все эти “А что будет, если я целовать их не стану?”, “Терпеть этого не могу!” и даже уверенное “Как-нибудь отобьемся!”. Когда я только приехала, то не могла удержаться и все время исподтишка наблюдала за лицами обнимающихся, так что с уверенностью могу сказать, что бразильцы во время объятий улыбаются и даже глаза закрывают от удовольствия! Очень забавно наблюдать, как бразилец жмурит глаза и сияет медным пятаком, прижимая к себе только что обретенного друга, а физиономия русского участника объятий в это время приобретает тоскливое выражение “Ну чего тебе от меня надо?”.

Мало того, бразильцы при этом еще и слова ласковые говорят. К женщине (в том числе и женщины между собой) в большинстве случаев обращаются “querida” (“дорогая”) или “linda” (“прекрасная”), даже если видят ее первый раз в жизни. У меня поначалу возникало ощущение искусственности в этих ситуациях постоянных комплиментов и объятий, и я, стыдно признаться, вела со своими лабораторными друзьями долгие разговоры на темы “Насколько это искренне, если с человеком незнаком” и “Зачем улыбаться, если не хочется”. Особенно меня раздражало бразильское приветствие “Tudo bem?” (“Все хорошо?”), на которое полагается отвечать бодро и звонко все тем же “Tudo bem!”. Меня возмущало, что нельзя искренне сказать: “Не-е-ет, совсем не все хорошо!” Но если бразильцу ответить на это приветствие коротким и мрачным “нет!”, он, скорее всего, кудахтнет от смеха и тепло хлопнет тебя по плечу.

Выпутываясь из бразильских объятий, некоторые мои русские приятели еще долго приговаривали: “Ну, лицемерные! Ну, вероломные! Они же совсем меня не знают!”. Или даже: “Чего-то они ко мне подлизываются! Наверно, им что-то от меня надо!” А я довольно скоро пришла к выводу, что дело совсем не в фальши и лицемерии. Скорее, здесь работает презумпция симпатичности — человек симпатичен, пока не доказал обратное. И поэтому его приветствуют объятием, не задумываясь и с искренней улыбкой.

Все, что я здесь рассказываю, — о Сан-Паулу. В других бразильских штатах жителей Сан-Паулу считают грубыми, угрюмыми, нелюдимыми, затерянными в ритмах самого большого в Бразилии города. Ведь здесь даже целуют при приветствии всего один раз! А в других местах полагается — три.

Есть у меня и обратный опыт — прогулка с бразильцем по Сибири. Мой компаньон всех приветствовал радостным бразильским способом, отчего в некоторых кругах снискал славу необузданного мачо. Помню, как-то, когда он при знакомстве прижал к сердцу одну весьма почтенную сеньору, меня вдруг дернули за рукав: “Эй! Ну-ка скажи ему, что это моя жена!”.

О нравах

Ах, эти бразильские нравы! Идешь в туалет, закрываешься в кабинке и сразу слышишь голос из соседней:

— Кто здесь?

А вы бы что сказали? Говорю:

— Свои.

(А если бы ответил густой мужской бас, то что?)

— А-а-а, Аня! Привет, Аня! Да я просто на всякий случай спросила, просто я тут делаю номер два и, смотря что за человек, могу стесняться.

Все еще не зная, кто это, заинтересованно спрашиваю:

— А меня ты не стесняешься?

— Не-е-е, что ты! Ты очень-очень классная!

Вот так, шел в туалет, а получил комплимент. Потом, задним числом, по смеху я догадалась, что это была наша секретарша.

В целом в Бразилии соседствуют свободные нравы и строгие католические, смотря куда ступишь. Куда там сериалам!

— Ты знаешь, у моей двоюродной сестры такие строгие родители, что, когда ее бойфренд у них ночевал…

— Ну если ночевал, не такие уж строгие!

— Да подожди ты! Они клали его в ее комнату, а ее — в своей спальне между собой…

(Потом бойфренд погиб в аварии на мотоцикле, через два месяца оказалось, что девушка беременна.)

А недавно мы ездили на семейный праздник в честь отбытия знакомой в Канаду на шесть месяцев на курсы английского. Частный дом в охраняемом закрытом районе в горах, бассейн с подсветкой, семь столиков, живая музыка, повара тут же при тебе делают мини-пиццы из любых комбинаций на выбор (моя ударная — печеный чеснок, яйцо, грибы, сердцевина пальмы, базилик, руккoла, три сыра). Родственники подъезжают один за другим, при появлении брата моей знакомой с шестилетним сыном хозяйка дома начинает плакать. Подруга тихо поясняет:

— Она плачет, потому что это первый раз, когда ее мама увидит внука. Она его никогда раньше не видела!

— В смысле, далеко живет?

— Да нет, раньше она отказывалась его признавать!

Девушка, сопровождающая брата, тихонько объясняет, что это не ее ребенок, так получилось. Подробности узнаю уже в машине: бабушке раньше почему-то казалось, что внук не от ее сына. Поменял подругу, сделал генетический тест — и она приняла и внука, и новую девушку. Получился двойной праздник.

Или вот смотрю программу бесплатных концертов в Сан-Паулу. В июне, в частности, предлагаются театральные пьесы по новеллам Эдгара По… на кладбище Консолаcау[1]. Оказывается, новая политика департамента по культуре — превратить кладбища в места культуры и отдыха. Также там проходят сеансы кино. Кладбище по-португальски — “cemitério”, а культурная программа с показом кино — естественно, “Cinetério”. Кто думает, что я шучу, тот не был в Сан-Паулу.

В Сан-Паулу что угодно может превратиться в неожиданное приключение. Вот вы когда-нибудь знакомились и обнимались с замечательными новыми людьми в процессе вагинального ультразвука?

Недавно я отправилась на этот самый ультразвук в рамках тестирования возможностей бразильской государственной медицины. Близко от дома, погода хорошая, новое место. Диагностический центр на Жабакваре, куда приезжают врачи со всей Бразилии на курсы ультразвука. Врачам — присмотр и обучение, пациентам — бесплатные исследования.

Вызывают по имени, иду по коридорчику и слышу русское: “Куда?” Показалось, наверное. Захожу в кабинет — там двое начинающих специалистов.

— А, ты русская? Как здóрово! У нас тут в группе студентов тоже одна русская есть!

— Ого, вы знаете, я ведь услышала в коридоре: “Куда?” и сразу подумала что наши!

— Мы сейчас ее позовем!

Раздеваемся, простыночкой накрываемся, холодный, мокрый ультразвуковой ствол, над головой экран, где все показывают. Потом приходит врач, и вслед за врачом наш кабинет мгновенно заполняется народом. В толпе выделяется светящаяся круглолицая блондинка. Она бросается ко мне и жмет мне руки, пока на экране медленно проплывает мой правый яичник. Наклоняться ко мне неудобно, и девушка садится на корточки — в бразильской беседе принято смотреть в глаза и с близкой дистанции.

— Так ты правда русская? Меня ребята позвали, только я не говорила “Куда?”!

— Ого, а они запомнили слово “куда”? А как ты сюда попала?

— У меня мама вышла замуж за кубинца, и меня маленькой увезли на Кубу! Там я выросла, потом уехала работать в Боливию, вышла замуж за боливианца, и вот мы переехали в Бразилию! Мы живем в Аракажу, а сюда приехали на курсы. А вот, кстати, и мой муж!

Муж, тоже оказавшийся в кабинете, отчаянно улыбается, показывая, что рад знакомству. На экране сверху проплывает мой левый яичник. Смотрю на мужа.

— Ну и как, ты уже побывал в России?

— Еще нет, но поедем в ноябре!

Прощаясь, Люба из Аракажу меня обняла, а потом тепло поцеловала в лоб. А тот практикант, что постарше, сказал:

— Теперь я не пропаду, если поеду в Россию и мне надо будет сделать кому-нибудь ультразвук, — я спрошу: “Куда?”

Впрочем, последняя фраза моих врачей на самом деле была не эта. Последняя была: “А теперь мы выйдем, чтобы вы могли одеться НЕ СМУЩАЯСЬ!” Неужели у меня таки был смущенный вид?

О налаженном быте

После долгого пребывания во Франции на все смотришь другими глазами. Все — знакомое и незнакомое. Совсем иное устройство быта бросается в глаза.

Вот у моей подруги Ракель четырехкомнатная квартира. Четвертая комната, правда, переделана из части “área de serviço” — это специальное пространство в каждой бразильской квартире, примыкающее к кухне и обычно раза в два большее ее по размерам. Предназначено для установки стиральной машины и сушки белья, там стоит большая дополнительная раковина, натянуты веревки, на полу кафель, большие окна, чтобы все проветривалось. Даже у кота Ракель есть свое собственное пространство, переделанное из туалета для прислуги. Там стоит его ящичек с песочком и хранятся его вещи. У входа в квартиру не коврик, а белое полотенце.

Комната и дополнительный туалет для прислуги — обычное дело в бразильских квартирах, имеющих две и более спален. Комнатки для прислуги крохотные, несколько квадратных метров, но никто и не предполагает, что она там будет жить. Это чтобы переодеться, оставить вещи, иметь свое личное пространство. Лифтов в зданиях тоже обычно два: для жителей и “de serviço” — для прислуги. В сервисном нет зеркала, он может быть поменьше. Но обычно на разницу лифтов никто не обращает внимания, только в домах, стоящих у пляжа, просят, если ты в шлепанцах, полных песка, пользоваться сервисным. У лифтов всегда висят таблички, что, согласно бразильским законам, расовая дискриминация в данном лифте запрещена.

Я помню, как меня, девочку из Страны Советов, поначалу смущало присутствие прислуги. Первый опыт — мы поехали к друзьям на океан в Перуиби. Большой дом с бассейном и садом. В доме работали темнокожая служанка и ее дочка лет одиннадцати — ходили, прибирали, убирали за нами тарелки. Сколько-то лет спустя я поехала в Уберландию в гости к другой подруге, и она с гордостью мне представила свою кормилицу, вырастившую ее, а ныне работающую в ее доме. Обе смеялись и обнимались. Когда мы сели за стол, я шепотом спросила подругу: “А она?” — и подруга замахала рукой: “Что ты, что ты, она уже поела…”

И никогда не забуду день, когда одна аспирантка нашей лаборатории не пришла на работу. Звоню, что случилось? Прислуга заболела, а чистая одежда кончилась. Как включать стиральную машину — непонятно… Я тогда бегала, включала, ага. Странно вспоминать, как я с ней же ругалась — почему ты разговариваешь со служанкой, как с умственно отсталой, что это за “Ты моя хорошенькая красавица, какой на тебе чистенький беленький передничек, как ты хорошо пахнешь, я принесла тебе подарочек”?! Ну она же иначе будет обижаться, говорила подруга, все так делают. К тому же она и правда такая чистенькая, хорошенькая и передничек аккуратный!

Мое любимое место в Сан-Паулу — Вила-Клементино, район моего первого бразильского университета UNIFESP[2]. Здесь я знаю все улочки, закоулочки, дорогу до парка Ибирапуэра. Здесь стоят все три здания моей бывшей лаборатории, помещения для репетиций гитарного оркестра и хора, театр Маркус Линденберг, где мы часто выступали, и все мои любимые ресторанчики — пиццерии, японские родизио[3], блинная, буфеты “por quilo”[4] всех типов и цен… и, конечно же, торговый центр Санта-Круз (“Святой крест”). Когда я пришла в мою первую лабораторию на стажировку, его еще не было — просто стоял большой забор, из–под которого выезжал эскалатор метро. Потом была стройка, открытие, и вот они — мои любимые магазины одежды, любимый обувной, закусочные, рестораны с едой на вес, печеная картошка, фрукты в шоколаде, книжный, кинотеатр, немецкая пивная. Рядом — мой любимый арабский круглосуточный фастфуд “Habib’s”. Там табули с правильными приправами, киби и эсфиры — явные родственники наших ватрушек. Со свежим сыром, со шпинатом… В Бразилии потомков ливанцев больше, чем в самом Ливане. Даже в Википедии написано, что эсфиры вне арабских стран особенно популярны именно в Бразилии, Мексике и Аргентине. Популярны — в смысле, на каждом углу. Правда, бразильцы, конечно, всегда все переделывают на свой манер. Здесь есть эсфиры и сладкие, и не просто с шоколадом, а, скажем, с шоколадом и конфетками “M&M’s”, что типично арабской кухней никак не назовешь.

После долгого времени, проведенного во Франции, вспоминать забытые вкусы — удовольствие невероятное. Салат с помидорами, сыром и луком-пореем из “Roda Grill”, соки из асеролы, аморы, гравиолы, маракуйи, тапиока с кокосом и сгущенкой… И маниока, хрустящая, волокнистая. И брокколи, брокколи! Брокколи во Франции — не такая. Проверила в интернете — и правда, на бразильском рынке доминирует брокколи “веточной” разновидности: длинные веточки, много листьев, соцветия не комочками, а капельками. Как-то подруга послала меня на рынок, сказав: “Бери обычную брокколи, не японскую”. И я размышляла: что это за такая японская? — и оказалось, что на рынке простая, всем известная, брокколи с плотными головками, которую во Франции везде и продают, подается как “brócolis japonês”. Я такую люблю только в пицце. А по веточкам, по веточкам я скучала… у нас на один из обедов были даже листья этой брокколи вареные. Вкусно!

Не сразу заново привыкла к холмистым тротуарам — здесь за каждый участок тротуара отвечает соответствующий дом, поэтому каждые пять метров меняется и материал его покрытия, и высота укладки. Сан-Паулу — это горки, горки, горки, все время идешь по ступенькам и запинаешься, пока не привыкнешь.

И еще: я забыла про местные розетки. Они и раньше были весьма разных типов, несовместимых с европейским стандартом, а теперь еще и новый придумали — три круглых штырька совсем рядом. Когда отправляешься в гости, формат розеток предугадать невозможно, а адапторы приходится специально разыскивать, причем в магазине обязательно намекнут, что скоро продавать их прекратят. За адаптором для французского ноутбука я обегала в округе шесть магазинчиков! Идешь в ближайшую электронику — тебе говорят: гляньте за углом, после супермаркета. За углом говорят — зайдите в торговый центр, спросите, где продают ракетки для тенниса. Там рядом, слева, будет лавка. Вот так по инструкциям я и шла, пока в шестом по счету месте адаптор не обнаружился. Правда, он годен только для розеток на два плоских штырька, универсальный я не нашла. Его почему-то купить очень сложно, хотя он так устроен, что можно врубиться и в два плоских штырька, и в три круглых. Эх!

Метро и автобусы дорогие: три реала[5] восемьдесят! За двенадцать можно пообедать. Зато в метро везде очень чисто и хорошо пахнет — не парижские катакомбы! Когда ни иду — служащие в унифроме трут швабрами стенки, ароматный ручеек мыльной пены змеится, по вагонам ходят уборщицы с совочками. Через турникеты не прыгает никто. Система для зарядки карточек на проезд обычно не работает, зато работают все эскалаторы, лифты и поезда не ломаются. В вагонах висят телевизоры, и интересно, что там не показывают ни время, ни названия следующих станций. Зато показывают фрагменты из футбольных матчей и астрологический прогноз.

И еще банки, банки! В бразильском банкомате можно сделать все что угодно, напечатать чеки, разблокировать карточку для использования за границей, положить деньги или чек на счет, подать декларацию об освобождении от налогов… Мало того, эти функции постоянно расширяются. Как-то раз, подойдя к банкомату вслед за пожилой сеньорой, я увидела опцию “Добровольное разоружение”, а когда ткнула в кнопку, там появилась форма для заполнения. Потом уже в интернете посмотрела, что в этом году идет кампания по анонимному разоружению. Можно принести оружие в полицейский участок, они тебе дадут расписку. Потом пишешь ее данные в банкомате — и тебе на счет положат 100, 200 или 300 реалов, в зависимости от типа оружия. В бразильском бюджете на это заложено девять миллионов. Ну не молодцы ли?!

Об автобусах

Очень важно в Сан-Паулу уметь ездить на автобусе. За годы отсутствия этот навык потерять легко, он включает два основных элемента. Первый — не стесняться остановить автобус, чтобы просто рассмотреть его номер или спросить, куда он едет. Номера у автобусов шестизначные, мчатся они со скоросью света, а 875М-10 и 875А-10 ходят разными дорогами. Кроме того, большая часть маршрутов проложена по улицам с односторонним движением, и если вы куда-то таки доехали, то остановка обратно будет, скорее всего, в трех кварталах и двух поворотах вниз по лесенке (чтобы узнать, где именно, лучше всего остановить любой автобус и спросить). Второй элемент — не падать с сиденья, пока автобус сломя голову мчится по горам. И вообще уметь выбрать место, где сесть. В полупустом автобусе у окна садиться не стоит, лучшее место для иностранца, который плохо знает, где выходить, — на переднем сиденье прямо перед кондуктором. У него под креслом еще такая приступочка есть, за которую удобно держаться ногами — крепче сидишь.

Сан-Паулу находится в горах, на высоте 800 метров, но бразильских водителей спуски, подъемы и внезапные повороты не смущают — автобус всегда мчится с порядочным ветерком. Кроме того, водители останавливаются, где попросишь, и пассажиров тоже подбирают на ходу — сколько раз я видела буквально бросающегося под колеса на повороте парня, машущего рукой! И остановятся, и дверь откроют, и посмеются, и по плечу хлопнут, если шибко бежал (пока поток машин терпеливо ждет, когда же автобус выедет с перекрестка). Во всех автобусах установлены турникеты, можно пройти или проведя карточку по валидатору, или заплатив кондуктору. Правда, дети, подростки и мулаты маргинального вида лихо проползают под турникетом на животе. На автобусах сбоку висят таблички “Бесплатный проезд запрещен!”, но все равно кондуктор кивает и придерживает турникет, пока под него ныряет очередной заяц.

А еще у автобусных остановок нет названий, поэтому надо обязательно знать близлежащие ориентиры. Если кондуктор их знает — скажет: “Все понятно, это четвертая остановка на Серра-Кора!” Если не знает — крикнет: “Мотористааааа, ты знаешь, где там за углом маленький супермаркет с зеленой вывеской?” Чтобы кондуктор про тебя не забыл и предупредил вовремя, лучше всего оставаться рядом и разговаривать. Я и разговариваю.

— Ооо, так ты русская и говоришь по-русски?

— Ну да. И там, куда я еду, меня встречает на остановке друг, который тоже говорит по-русски. Он из Донецка, знаешь, та часть Украины, где идет война.

— Знаю, конечно. Там еще много бразильцев.

— Каких бразильцев?

— Как каких? В футбольном клубе “Шахтер”!

— В каком еще футбольном клубе?

— “Шахтер”! Из Донецка! Спроси у своих друзей.

На своей обычной линии я всех кондукторов уже знаю, они всегда говорят “Доброе утро!” и “Успешной работы!”, а по дороге рассказывают разные истории. Когда народу мало, водитель тоже включается в разговор. Как-то я уронила в автобусе алюминиевую баночку от холодного чая “Липтон”, и она, дребезжа, прокатилась под турникетом, скатилась на ступени у входной двери и с лязгом там стала подпрыгивать. Водитель молча остановил автобус. Встал. Поднял баночку. Положил в мусорку. Улыбнулся и махнул мне рукой: “Э-ге-гей!”

Мой любимый кондуктор — смуглый парень на костылях, с ампутированной выше колена ногой. Водители и другие кондукторы кличут его Трехногим. Он всегда веселый и улыбчивый и с удовольствием рассказывает, что у него лучшая в мире работа: “Целый день ездишь! Все видишь! С людьми общаешься!”. Когда я вижу, что это он, то сразу сажусь на переднее сиденье и готовлюсь слушать новые истории.

В некоторых автобусах есть телевизоры под потолком, чтобы облегчить работу кондукторов по рассказыванию историй. В основном показывают коротенькие ролики на тему общественного транспорта — каждый может прислать свою историю и выиграть приз. Помнится, в последний раз история была об одном кондукторе, который нашел под сиденьем вставную челюсть, отыскал ее хозяина, и они стали друзьями. И кадр последний — оба обнимаются, а кондуктор держит челюсть в руках, и челюсть улыбается тоже.

Про детский сад

Мои бразильские друзья — чудесные и надежные, и я их люблю, в первую очередь, за прекрасные человеческие качества. Но во вторую (и вовсе не в последнюю) — за совсем иной культурный бэкграунд. Все время случается что-то удивительное, и я многому у них учусь. Даже слушать разговоры Ракель с ее маленькими дочками — волнующе любопытно.

— Кларинья, я ухаживаю за котом, купленным тебе на день рождения, каждый день. Я покупаю ему еду, песочек, игрушки и каждое утро протираю его влажным надушенным платочком!

Я выждала, пока их разговор закончится, и переспросила Ракель про влажный надушенный платочек.

— А как же, — сказала она, — а почему, как ты думаешь, я по утрам так долго задерживаюсь в душе?

И правда, почему бы?

Кларе шесть лет. Младшей, Яре, три года. В прошлую среду у Яры был день рождения. В ночь со вторника на среду мы надували десятки воздушных шариков, а два самых больших заполняли подарками. Берешь воздушный шар. Вставляешь ему в глотку кольцо с изолентой пошире. И кидаешь туда пластмассовых паучков, коняшек, пластилин и разные наклейки, потом надуваешь.

У Ракель волшебные руки. Она умеет делать всякие соусы с маракуйей, знает, где на ступнях самые чувствительные точки и легко помещает электрод в нужный центр в мозге крысы. Она может понятно объяснить, как резать сыр или открыть “хитрую” коробочку. Кольцо изоленты в воздушном шарике — просто очередной магический ритуал.

День рождения празднуется весь день. Первый подарок утром Яре дарила Клара. Подарила, а потом несколько часов плакала у себя в комнате, потому что день рождения не у нее (хотя мама, конечно же, подарила подарки и ей). Даже после двух часов утешения слезы не иссякли. Из комнаты доносилось: “Ну почему день рождения не у меня? Этот мир ко мне так несправедлив! Я ХОЧУ ЕГО ИЗМЕНИТЬ! СОВСЕМ ИЗМЕНИТЬ!” Такой подход вызывает у меня глубокое уважение.

Днем празднование продолжилось в детском саду. Мы взяли с собой Клару, торт, сладкие шоколадные бригадейро[6], киндин[7] и поехали в этот самый сад на машине через всю авениду Паулисту. Правда, по пути я надувала гигантский воздушный шар с подарками, поэтому Паулисты почти не видела. Потом я его держала, а Ракель завязывала, ведя машину одной рукой (“А вот тут меня как-то чуть не ограбили на светофоре. Я ехала с обеими дочками, стекла в машине были закрыты, два пацана к нам заглянули и пошли к следующей. Опустили стекло руками и стали бить водителя. Как я перепугалась… Клара, нет, открывать окна тут нельзя!”).

Я никогда раньше не была в бразильском детсаду. Наш называется “Лумиар”. Внутри большая крытая детская площадка. Когда мы зашли, по ней бегали перемазанные краской дети и воспитательницы. Щеки были разноцветные у всех, у одной — клоунский нос. “Это Маяра, воспитательница. Это Аня, моя подруга из России, она мне ближе, чем сестра. Вам очень идет этот нос, Маяра!”

“Лумиар” славится новаторским подходом к детскому образованию. Здесь правило — объяснять, а не наказывать. Каждый день в конце занятий группа садится в кружок, дети по очереди рассказывают, как прошел день, обсуждают общие дела. Раз в неделю делают общий круг на весь садик. Правда, один раз какой-то папа забрал ребенка оттуда со скандалом, заявив, что не хочет, чтобы его ребенок прыгал на столе. Но это был единственный случай. Стоит такой садик полторы тысячи реалов в месяц.

Я не могу такого представить в своем советском садике: посреди дня в группу приходит мама и ее друзья, начинают вешать воздушные шары и расставлять сладости… Девочкам раздают веселые колпачки с Рапунцель, мальчикам — однотонные фиолетовые. Зажигаем свечки на торте, Яра задувает, Клара рядом, задувает оставшиеся. Воздушный шар с подарками протыкают, весело собирают с пола цветных паучков. Важный момент — раздача памятных сувениров, lembrancinhas. Клара делала их для Яры целый день — взять пластмассовую игрушку и кусок пластилина, положить в бумажный пакетик, перевязать фиолетовой ленточкой, надписать “Iara”… Сувениров целая корзинка.

— Яра, возьми корзинку, скажи: амигос, это вам на память сувениры!

Яра берет корзинку, делает шаг вперед и уверенно говорит: “Амигос!” Дальше она забыла, но все разбирают сувениры, и всем хорошо.

Потом наступило время вечернего круга в детсаду, мы оставили Яру с ее группой и поехали домой готовить домашний праздник. Теперь уже с родственниками. Снова торт, колпачки, протыкать воздушный шар… После такого Дня Рождения я отходила дня два. Зато теперь я знаю, как делать детские сюрпризы. И усвоила очень-очень важную вещь: на день рождения дарить подарки всем детям! Подарок для Яры, подарок для Клары. Неименинница радуется еще больше виновницы торжества.

Как-то Яра приболела, не пошла в садик, и я с ней осталась одна дома. Кроме самого по себе общения с ребенком, общение получилось еще и с незнакомой системой воспитания. Все время узнаешь что-то новое. В тот раз, например, я обнаружила, что сей ребенок с удовольствием сам выливает в унитаз свой горшок и увлеченно его потом ополаскивает в раковине, забравшись на специальную скамеечку. Поэтапно научила меня пользоваться туалетной бумагой (свертывает тугим матрасиком — “надо, чтоб было красивенько и не рвалось!”). Котика хвалит за то, что он хорошо пахнет. Его поведение корректирует восклицанием “Нет, сеньор!”.

У каждой из наших девочек есть свой детсадовский дневник. В нем воспитатели сообщают, что ребенок ел, сколько раз ходил в туалет и приглашают на праздники и дни рождения. Родители пишут, что произошло дома за вечер. Ракель аккуратно записывает: приходил дедушка, играли с котом, пекли тапиоку, купили новое платье…

Я на это смотрю с недоумением — ты думаешь, говорю, они и правда это читают? А как же, отвечает, а как им иначе узнать, на какие темы разговаривать с ребенком? И они всегда отвечают!

Бразильцы — страшные чистюли. Любовь к чистоте прививается c детства, даже в детском саду дети чистят зубы после каждой еды. Вернее, именно в детском саду обязательно показывают, как чистить зубы правильно. Результат: пятилетний ребенок сначала угостил меня конфетой за полчаса до ужина, потом погнал чистить зубы (“Делай, как я!”). Пыталась убедить, что полчаса до ужина можно подождать, — не прошло, ребенок твердо знает, что, если сразу после сладкого зубы не почистить, они выпадут. Вчера я, “шагая в ногу с ребенком”, чистила зубы раз шесть. Те, кому это кажется смешно, знайте: у многих моих тридцатилетних бразильских друзей кариеса не было никогда.

Конечно, в атмосфере, где все вокруг постоянно чистят зубы и орудуют зубной нитью (в том числе в общественных туалетах и в гостях после обеда), привыкнуть к соблюдению гигиены проще. Но и сам менталитет “Важно хорошо пахнуть!” в этом помогает. Клара после чистки зубов каждый раз подбегает к маме и дышит ей в лицо. “Боже мой! Как ты хорошо пахнешь!” В Бразилии эта фраза отлично подходит для приветствия людей любого возраста.

Об овощах, фруктах, зверятах и архетипах

Я помню день моего первого сильного потрясения от зооморфного выражения. Это было, когда я взяла словарь и обнаружила, что “Eu sou uma anta!”, восклицаемое моей лучшей подругой Валеской за обсуждением вопросов базовой статистики, означает “Я — тапир!”. Вернее, “самка тапира”. Сие животное, малоизвестное в Сибири, ассоциируется у бразильцев с ленивым, неторопливым и ужасно глупым существом.

Другое выражение, часто шутливо повторяемое на разные лады, — “amigo da onça”. То есть “друг ягуара”. Означает “друга” злонамеренного, фальшивого и любящего тайком устраивать подлянки. Этот образ стал популярен из–за одноименного персонажа карикатур, выпускавшихся пернамбуканским художником по имени Периклес в 1943-1962-х годах.

Часто красивого или дорогого сердцу мужчину называют “gato” — “кот”, а девушку — “gata” или “gatinha” (“кошка” или “кошечка”). Для употребления таких слов интимная обстановка совсем не обязательна — это может быть просто комментарий на улице. Изобретательный бразильский ум навыдумывал и всяких кошачьих производных, например, “gatíssima”, когда к “кошке” присоединяется суффикс прилагательного превосходной степени. Рискну перевести это как “наикошачнейшая”.

Широко распространенный символ глупости — осел, по-португальски “burro”. Но интересно, что здесь используется и женский вариант (“burra” — “ослица”), и уменьшительно-ласкательные варианты. Заявление вроде “Hoje eu estou meio burrinho” — “Я сегодня немного ослик” — означает, что человек несколько плохо соображает в данный день.

“Loba” — “волчица” — говорят о женщине старше сорока, вышедшей на “охоту”. Здесь повсюду висит реклама нижнего белья “Чулки волчицы”. Меня как-то спросили, есть ли такое понятие в русском, но на ум не пришло ничего, кроме “женщины бальзаковского возраста” — выражения, совсем не соответствующего бразильскому духу охоты. Или я что-то упустила?

“Mão de vaca” — “кулак коровы” — очень образное выражение, описывающее человека жадного. Как известно, “кулак коровы” — это копыто, то есть такой кулак, который не разжимается ни в какой ситуации и денег или чего бы то ни было никому не даст.

Есть выражения и на птичью тему, например “mãe coruja”, то есть “мать-сова”, означающее мать, способную бесконечно любоваться своим потомством. Я сначала думала, что название пришло от способности совы зорко за всем приглядывать, но один мой знающий друг объяснил, что источник сего образа пришел из басни Лафонтена “Орел и сова”. Почему-то на русском языке эта басня не особенно известна, и даже Гугл дает на нее единичные ссылки без полного текста. Но французский оригинальный текст рассказывает о том, как сова, дружившая с орлом, попросила его не кушать ее детей, которых он легко сможет узнать среди других, так как они “самые красивые”. Естественно, у орла оказались другие эстетические критерии и совиных детей он не распознал и съел. Так что речь в басне идет о слепой материнской любви. Бразильцы же в большинстве своем о басне тоже не помнят, и местный аналог “Одноклассников” пестрит многочисленными комментариями под фото вроде “Мать-сова!”, “Сестра-сова!” и даже “Отец-суперсова!”, выражающими безумную нежность к молодому поколению.

Есть еще птичье выражение “ver passarinho verde” — “увидеть зеленую птичку”, так говорят о человеке, у которого на физиономии явственно написаны нежно-влюбленные чувства. Возможно, это выражение пришло из XIX века, когда, по непроверенным слухам, зеленых попугайчиков дрессировали для доставки любовных писем.

Спускаясь далее по эволюционной лестнице к ракообразным, упомяну выражение “fazer boca de siri” — “делать крабий ротик”. Так как рот у крабов маленький, оно используется для обозначения необходимости хранить секрет. А вот бразильский аналог русского выражения “Когда рак на горе свистнет” — это “Когда корова закашляет”. Что указывает на то, что в бразильской жизни невозможного меньше.

Одна из самых цитируемых птичек-зверюшек — это “galinha”, “курица”. Обозначает как мужчин, так и женщин, в выборе партнеров руководствующихся исключительно количеством, а не качеством. Ранее это слово употреблялось только в отношениии женщин, так как для мужчин такое поведение не считалось предосудительным. В последние же 20 лет это определение распространилось и на них, причем сохранив свою женскую форму (“Galinha” — это именно курица, а не петух), что усиливает его пренебрежительный оттенок. Частенько можно услышать в автобусе в женских разговорах “Descobri que o cara é maior galinha!”, что буквально означает: “Обнаружила, что этот тип — самая большая курица!”. А подтекст вам теперь понятен.

Другое весьма часто упоминаемое животное — это “veado”, “олень”. Интересно, что у других народов олень является символом мужественности и даже появляется на разных гербах с гордо поднятой головой. В Бразилии же он обозначает лицо нетрадиционной сексуальной ориентации и в этом случае произносится и часто пишется как “viado”. В этом значении данное слово употребляется как минимум с 40-х годов. Говорят, что однажды в Рио (это было в 20-е годы) наряд полиции не смог задержать группу аккуратно причесанных мужчин возле площади Тирадентес, где они обычно собирались. Рассказывая об этом случае, комиссар полиции сказал, что кандидаты на задержание рассыпались в стороны, как олени, и это выражение облетело все газеты.

Возможная принадлежность к “veado” является объектом постоянных шуток. К самим лицам нестандартного образа жизни относятся совершенно терпимо, тепло и весело. Браки между лицами одного пола в Бразилии разрешены, и усыновления тоже. Каждый год в Сан-Паулу проходит гигантский гей-парад на полмиллиона человек, есть много специальных клубов, да и на парочки в метро никто не пялится. Но человека, родившегося 24-го числа, способны просто сжить со свету. Чем же не угодило 24-е число? Дело в том, что номер “24” соответствует оленю в “jogo do bicho” (“игре в зверей”), запрещенной, но широко распространенной азартной игре. Поэтому мужчины, родившиеся 24-го числа, по возможности это скрывают, но все равно подвергаются насмешкам без конца.

Еще одно общеупотребительное словечко — “perua”, “индюшка”, использующееся для обозначения женщины, одевшейся (или раздевшейся) так, чтобы привлечь к себе внимание. Я пыталась вспомнить какой-нибудь русский аналог, но, кроме “фифа”, ничего на ум не пришло. Хотя это не совсем то. Кроме того, этим же словом обозначают маленькие маршрутные автобусы.

Очень широко употребляется выражение “fazer vaquinha” — “делать коровку”. Оно обозначает “скидываться деньгами на что-то”. Обычно в лаборатории скидываются на тортик или подарок, и мейлы под титулом “Кто участвует в коровке?” — обычное дело. Интересно происхождение этого выражения. Оно тоже появилось в 20-е годы прошлого века и связано с футболом и все той же азартной “игрой зверя”. В начале прошлого века бразильские футболисты официальной зарплаты не получали и на премии им часто скидывались болельщики. Вручаемая сумма зависела от показанного командой результата, а ее величина обозначалась числами из “игры зверя”. Двадцать пять тысяч — максимальная премия — соответствовала “корове”, символизирующей число “25”. Отсюда и пришло выражение “делать коровку”, в смысле “скидываться деньгами”.

Особую роль в экспрессивных выражениях играют овощи фаллической формы. По вполне понятным причинам. Один из таких объектов — репа. В Бразилии она совсем не круглая, и здесь сказка о репке приобрела бы особенный смысл… Выражение “tomar nabo” — “получить репу” означает “провалиться на экзамене”. “Se não estudar, vai tomar nabo atrás de nabo!” — “Если не будешь учиться, будешь получать репу за репой!” Жалобы на репу я регулярно слышу от своих студентов. Также любую проблему можно назвать “pepino” — огурец. Существует выражение “разрешить огурец (проблему)” — “resolver um pepino”. Иногда даже говорят: “Мне надо столько огурцов разрешить, ты не представляешь!”

И так, к слову, недавно я услышала загадку-шутку: “Какая еда включается и выключается сама собой?” Ответ: “strogonoff” (то есть “бефстроганов”). Потому что слово содержит в себе английские “on” и “off” — “включить” и “выключить”. В Бразилии бефстроганов весьма популярен, особенно в варианте из курицы в томатном соусе с шампиньонами и сливками, посыпанный картофельной соломкой и подаваемый с рисом. В местном произношении это название превращается (и часто даже так и пишется!) в “estrogonofe” (“эстрогонóфи”). Ни один бразилец из тех, кому я рассказывала о происхождении названия этого блюда, никогда раньше с русской фамилией его не связывал. Впрочем, в Бразилии “strogonoff” делают и из креветок, и из трески в соответствующем соусе, и даже из японских грибов шитаке. Бывает “strogonoff” из шоколада, когда мягкие кусочки шоколадной массы плавают в соусе из сливок и коньяка. Ну и конечно, “добавление в соус кокосового молока придаст этому русскому блюду тропический привкус…”

О бразильской любви к русскому языку

После пяти лет жизни во Франции я вернулась в Сан-Паулу в середине 2015 года. К старым друзьям, прекрасной музыке и узеньким горным улочкам с сумасшедшими автобусами. За время моего отсутствия Бразилия попала в глубочайший экономический кризис, и вишенкой на торте хаоса и безработицы стал импичмент президента, когда за прямой трансляцией голосования в парламенте следила вся страна. С научными грантами стало туго, и я начала подрабатывать уроками русского языка, попав в новый, сказочный мир. Меня часто спрашивают, какие у бразильцев бывают мотивы изучать русский язык. Ну вот, например!

Прихожу домой к молодому адвокату давать частный урок. Очень дорогой район, дорогой дом, двухэтажная холостяцкая квартира. Адвокат молодой, белозубый, с голливудской щетиной, накачанный, работает до ночи, свободное время только по утрам. Два раза в неделю в 7 утра он занимается с частным тренером — качается, один раз учит русский язык.

— Но почему ты решил учить русский?

— У меня лучший друг женился на русской, у меня теперь русский крестный сын, и мы хотим все с ним разговаривать по-русски, чтобы он не терял язык.

— Вот это да, а сколько ему лет?

— Ему уже год!

Осталось только спросить, где эта семья живет.

— В Куритибе!

400 км от Сан-Паулу.

Или вот еще — звонок от пожилой пенсионерки.

— Я бы хотела уроков двадцать, так, чтобы заниматься каждый день… я как раз сейчас после операции отхожу, все равно из дома никуда не выйти!

Еще одна прекрасная пенсионерка у меня в школе, в субботней группе. В эту субботу она пришла какая-то потерянная. Оказалось, ее дочь работает в Штатах главой отдела микробиологии “Кока-колы”, и только что выяснилось, что ее весь год будут посылать в длительные командировки в Китай. И на время ее отсутствия нашей 74-летней пенсионерке придется летать в Атланту, чтобы заботиться о внучке, которая ходит там в школу. Она даже достала из сумочки помятую бумажку с датами: “Вот смотри: три недели там, две тут… три недели там, одну тут… две недели там, две тут… и это когда я стала серьезно заниматься русским языком и планировать путешествие в Сибирь!”

У меня практически все ученики любимые, но на веселую парочку — журналист и патологоанатом японского происхождения — я просто надышаться не могу. Особенно сейчас, когда мы уже дошли до первых диалогов. Диалоги в учебнике предлагаются страшно скучные, с вопросами на уровне “Психолог слушает или говорит?” Я объясняю ученикам: это отправная точка. Давайте продолжайте разговор. Кто окажется последним, тот молодец.

— Психолог слушает или говорит?

— Говорит.

— А что говорит?

— Говорит, что не любит дети.

— Психолог — это мужчина или женщина?

— Он не знает. Он трансвестит.

— А где он/она живет?

— Он/она живет в Боливия.

— А почему он/она не любит дети?

— Он/она не знает. Он/она много знает, но не это.

— Он/она не изучал дети в университете?

— Нет. Он/она купил диплом.

— У него/нее есть деньги?

— Уже нет. Диплом — это очень дорого.

Или вот такой диалог:

Я (бодро): Какое у тебя сегодня настроение, Андре?

Андре, патологоанатом: Отличное, я люблю жизнь.

Я (бодро): Какое у тебя сегодня настроение, Фернандо?

Фернандо, журналист: ВСЕ.

— Все? Это что? ХОРОШЕЕ или ПЛОХОЕ?

— Все вместе. Как сказать по-русски “eu sou esquizofrênico”?

— “Я шизофреник”.

Особенно интересно давать разговорный курс русского, на него приходят ученики всех уровней, кто хочет. Недавно обсуждали тему хобби.

Оказалось, что многие любят смотреть фильмы. И что двое из шести в числе любимых фильмов называют “Иди и смотри!”, “Солярис”, “Сталкер”, “Кин-дза-дза”. И еще “Вот придет кот”, чешский фильм 1963 года. Притом мальчику, который больше всех знал про русское кино, всего-то двадцать три года. На прощание он даже присел в поклоне “ку” прямо на пороге школы. Правда, слово шепнул одними губами. В бразильском языке это очень неприличное ругательство и обозначает дырочку в попе. То, что в русском фантастическом фильме может быть планета, где во всем языке только одно слово — вот это!, имеет для бразильцев совсем другое философское значение. Недаром фильм получил премию на международном фестивале в Рио в 1987 году.

А в другой раз мы разговаривали о домашних животных. Из четырех учеников они были у троих. У одного бразильца — собака Нина, у другого — кошка Мурка, а третий… третий — экзотичный мексиканец.

— У меня не кот, не собака, у меня есть рыба!

— Рыба! Вот это да! Рыбка! Одна?

— Одна. Большая, красная, очень красивая.

— А она мальчик или девочка?

— Девочка.

— А как ее зовут?

— Это русское имя.

— Какое?

— Никита!

Самого мексиканца, кстати, зовут Хуан. Если вам вдруг станет грустно, подумайте о мексиканце Хуане с красной рыбкой Никитой. Они живут в Сан-Паулу, тут тепло, хорошо и счастье есть.

Примечания

[1] Кладбище Consolação — одна из главных достопримечательностей города Сан-Паулу. Многие знаменитые люди Бразилии похоронены здесь.

[2] Universidade Federal de São Paulo — Федеральный университет Сан-Паулу, выросший из самой большой и известной в Латинской Америке высшей медицинской школы Escola Paulista de Medicina (EPM)

[3] Родизио — бразильская система ресторанного обслуживания, когда клиент платит фиксированную цену, а официанты ходят по залу и предлагают разные блюда на выбор. Широко распространена в пиццериях, японских ресторанах и ресторанах, специализирующихся на мясе — “churrascaria”.

[4] “Por quilo” — бразильская система ресторанного обслуживания, где клиент сам накладывает себе еду и оплачивает по весу. У всех ингредиентов цена одинаковая — рис ли это, кальмары или курица.

[5] Бразильский реал равен примерно восемнадцати рублям.

[6] Самодельные шоколадные конфеты, изобретенные в Сан-Паулу, делаются из сгущенного молока, шоколада и масла, с покрытием из шоколадных гранул.

[7] Киндин — десерт на основе желтков, сахара и тертого кокоса, родом с севера Бразилии.