… может быть, я попробую рассказать вам, как оно работает через эти элементарные лакановские схемы. Как мы уже говорили, лакановская теория дискурсов проста и убедительна, особенно если вы вспомните то, что я уже сымпровизировал здесь перед вами. А именно, что для Лакана утерянный объект исконно [primordially] является самим субъектом. Утерянный объект это не «у-у-у, я не знаю, чего хочу» <делает растерянное лицо и артикулирует перед собой ладошкой, как будто хватает пустоту>, утерянный объект — это то, чем я являюсь для других.

Вы знаете, первый дискурс Лакана, это так называемый дискурс Господина [Master], и это очень, блин, просто! Субъект репрезентирован каким-нибудь означающим: именем или чем-то подобным, я не хочу в это сейчас углубляться. Потом он обращается [address] к другому , но здесь есть что-то, что ускользает [elude], и что является причиной неудачи [failure]. У этой неудачи есть продукт — объект, который является избытком [excess], «тем, что есть во мне, но что больше, чем я [what is in me that is more than myself]». Он оказывается остатком [remainder], непонятно чем [je ne sais quoi]. К тому же, он еще и загадка [enigma]: субъект играет в игру репрезентации, и он репрезентируется, но остаток никуда не исчезает, и таким образом загадка воспроизводится: «и все же, что я [what am I]»?

И это причина истеризации [hystericization]. Если вы хотите изучать идеологию, я утверждаю, что для этого необходимо понимать то, что Лакан называет истерическим дискурсом, как сопротивление интерполяции [resisting interpolation]. Потому что сам Лакан говорит, что базовый истерический вопрос — это «какой я объект?». И этот вопрос очень меня раздражает; единственный момент, когда я ненавижу женщин… Это когда они задают этот вечный вопрос <делает карикатурно недовольное лицо> — «почему ты меня любишь?». Мол, дай мне причины и так далее, и так далее <улыбается>. Это истерический вопрос.

<Возвращается к схеме дискурса Господина>. Посмотрите — <на верхнем этаже> я репрезентирован. Например, я учитель, (к сожалению) для вас, моих студентов. Но реально все функционирует нихуя не так просто! На схеме очень ладно показано, как здесь <на нижнем этаже> располагается структура фантазма <обычно изображается как пуансон (♦, ромб) или // (как у нас на схеме)>. Типа, я репрезентирован означающим, у меня есть символическая идентификация, что-то ускользает от нее [eludes it], и фантазм заполняет образовавшийся пробел. И это истеризует меня.

<Дискурс Господина> это элементарная структура, из нее, если немного подвигать вещи <по часовой стрелке>, мы получим дискурс Истерика [Hysteric]. Если вы поняли дискурс Господина, вы поймете и дискурс Истерика.

«Я не знаю, что я такое [what I am], так что я адресую вопрос Господину, чтобы он дал мне знание, которое скажет мне, что я такое как объект [what I am as the object] ». Вы видите, как красиво это работает? Женщина говорит: «ты мой Господин, ты говоришь, что любишь меня, так дай мне знание, скажи мне, что я за объект любви». И это та единственная точка, в которой я действительно ненавижу женщин <лукаво улыбается>.

Знание здесь выступает продуктом, поэтому Лакан далек от того, чтобы отделываться [dismiss] от истерии, и это отдельная тема. Одна из неудачных вещей в революции шестьдесят восьмого (в сексуальном плане) — возвышение перверсии и попытка отделаться от истерии. Ну, мол, истерики запутаны [confused], они не знают чего хотят, они свергают Господина, но они хотят Господина, а перверты идут до конца. Нет! Фрейд был тотально против этого, Фрейд (а вслед за ним и Лакан) всегда подчеркивал, что перверт всегда идеально вписывается в отношения господства. В каждом угнетающем [oppressive] режиме есть место для первертов. По-настоящему же подрывная позиция, это не позиция перверта, а позиция истерика. Новое знание производится только истерическим дискурсом. И, между прочим, это даже неплохой протофеминистский пункт, потому что, ну знаете, истерический субъект — par excellence субъект феминный. И это довольно радикально, люди обычно не понимают, что для Лакана, субъект не только не является скрыто маскулинным, но наоборот, в своей наиболее элементарной форме субъект оказывается феминным. Субъективность сама по себе феминна. Это не похоже на то, как некоторые критики читают Декарта, мол, чистое cogito скрыто маскулинно.

Теперь мы поставим в ведущую позицию, это дискурс Университета. Он не есть дискурс реального продуктивного знания, но есть дискурс настоящей власти [power], потому что реальное продуктивное знание — истерическое знание. И это тоже можно объяснить. Здесь объект, а будет еще не символизированным остатком, объектом педагогического процесса, еще не субъектом. Педагогический процесс — это знание , адресующееся к остатку и делающее из него субъект. Красота здесь в том, что означает Господин на своем месте. Это может быть чудесно объяснено. Лакан говорит, что трюк дискурса Университета таков: он претендует быть просто нейтральным знанием, при этом реально будучи Господином. Или, выражаясь модными терминами, у него есть нормативное измерение. Вот пример — нынешние экономические эксперты. Они заявляют: «О! Строгость! И так далее… Это просто наше экономическое знание» <активно жестикулирует>. Нет! Это типичный современный дискурс власти [authority]. Он не функционирует как Господин непосредственно, он делает вид, что он просто эксперт, но Господин здесь спрятан.

Чтобы не терять время и сохранить напряжение, вот последний дискурс — конечно, дискурс Аналитика. Аналитик не должен брать на себя ясную символическую идентичность. Аналитик говорит с позиции загадочного [enigmatic] остатка, обращается к пациенту (истерическому пациенту); а здесь <слева внизу> находится предполагаемое знание (аналитик предполагаемо знает). А что значит это <справа внизу>? Это значит, что производится господствующее означающее. Миллер хорошо разработал этот пункт: здесь производство [production] не означает производство финального результата, но скорее производство излишка [excess], остатка [remainder]. Имейте в виду, что мы говорим о типах знания, которые функционируют только пока они остаются не проговорены. Результат анализа в том, что он выговаривает [bring out] и тем самым изымает [disinvest] господствующее означающее (которое определяет вашу идентичность и так далее, и так далее) оттуда, где оно было.

***

Окей, это была реально дикая импровизация, то, что я сделал здесь. Но, я надеюсь, я дал вам представление обо всех этих лакановских схемах. Они могут казаться простыми, но, блядь, они просто работают! И что чудесно, они дают так много разных прочтений. И сейчас я скажу кое-что злое, но злое в очень дружественном смысле, о моем хорошем друге Алене Бадью. Когда он рисует свои матемы, я не думаю, что они функционируют так же совершенно <показывает пальцем на дискурсы Лакана>. Он <Бадью> просто типа записывает их: субъект, объект… S, O… Но в них нет этого, как бы сказать… Богатства для генерации <нового>.

Вот это <снова показывает пальцем на дискурсы Лакана> реально знатные штуки, с которыми вы можете произвести и нагенерировать очень много всего. Поэтому, я думаю, что не только объект а, но вообще все лакановские термины обладают этим богатством. Вопрос всегда в различных уровнях того, как вы можете их читать. Например, я написал об этом в одной из своих старых книг… Например, что такое лакановское Реальное? Тут как минимум три измерения. Во-первых, вы должны быть очень аккуратны в том, о каком Лакане вы говорите. Реальное для раннего Лакана, это часто просто внешняя реальность. Но потом, когда вы доходите до реального Реального, вы находите как минимум три уровня. Мое прочтение таково — сама триада Реального, Символического, Воображаемого отображена в Реальное <но-проверять-я-это-конечно-не-буду>…

<Здесь запись обрывается>

<Ткачев>