1. Ходули — символ ни на чем не основанного величия. На них стоит Уильям Питт Старший, раздувая мехами охватившее земной шар пламя войны. Ходули могут быть также намеком на болезнь политика — подагру, из–за которой ему приходилось ходить с костылем. Вокруг Питта купцы-олдермены (члены муниципалитетов) Лондона и лавочники, которые молятся на него, как на идола, надеясь, что победа в войне откроет для них новые рынки.

2. Сырный круг на шее Питта с надписью «3000 фунтов в год». Столь значительную пенсию получил Питт после отставки, хотя заявил в парламенте, что «он скорее будет жить на чеширском сыре, чем покорится врагам Британии».

3. Пожарный — это Георг III, на что прямо указывают буквы GR (Georg Rex — «король Георг») у него на рукаве.

4. Надпись и рисунки на помпе, с помощью которой Георг борется с мировым пожаром, символизирует единство нации, освященное королевской властью. Слева виден британский герб, справа — надпись, означающая с одной стороны, пожарную команду лондонского района Чипсайт, с другой — союз Англии и Шотландии под властью монарха. О том же говорят сцепленные руки.

5. Над ним голубь с оливковой ветвью — символ мира.

6. Струи воды, направленные в спину (и пониже нее) Георга III, — символы козней (карнавальных унижений), которые строят против короля оппозиционные политики.

7. Предположительно литератор Чарлз Черчилль.

8. Видимо, Джон Уилкс, будущий лидер оппозиции и лорд-мэр Лондона.

9. Граф Темпл, известный политик, родственник Питта Старшего (под ним вывеска «Кофейня Темпла»).

10. Газеты в тележке (ее толкает, причем намеренно мешая тем, кто заливает пожар, бывший глава правительства герцог Ньюкасл) — это «Северный британец» (его издавали уже упомянутые Чарлз Черчилль и Джон Уилкс) и «Монитор», выступавший с критикой королевской политики. Интересно, что через год после создания гравюры парламент принял решение о публичном сожжении «Северного британца», который был признан «лживой, скандальной и изменнической, содержащей беспримерно наглые и оскорбительные выражения по отношению к Его Величеству».

11. Горящий дом с двумя пожимающими друг другу руки фигурами на вывеске — аллегорическое изображение Испании (крепкое рукопожатие — это намек на военный договор, недавно заключенный Испанией с Францией).

12. Дом с двуглавым орлом — это Пруссия, союзница Англии.

13. Дом с лилией — это Франция.

14. Джентльмен в шотландской юбке с ведрами, бегущий заливать огонь, — это фаворит короля лорд Бьют (он был шотландцем по происхождению), главный объект нападок «Северного Британца».

15. Голландский купец с трубкой, сидящий на тюке, — Генри Фокс, лорд Холланд (от англ. fox — «лиса», она изображена рядом в конуре» ; Holland — «Голландия»), союзник Питта Старшего и один из лидеров вигов. Изобразив Фокса в виде торговца, Хогарт намекает, что тот хорошо нажился на военных поставках.

16. Вывеска с четырьмя кулаками, надписью «Герб патриотов» и цифрами «1762» отсылает к названию группировки Питта — «Патриоты». Лестница — это власть. Изобразив двух простолюдинов (сверху — работник бойни, на что указывает свечка на полях его шляпы), втаскивающих по ее ступенькам вывеску, художник намекает на то, что Питт и его сторонники рвутся к власти, опираясь на чернь (Питт метил в кресло премьер-министра).

17. Олдермен с трубой — лорд-мэр Лондона Уильям Бекфорд, сторонник Питта. Труба в его руках, которая считается инструментом карнавального осмеяния, — намек на скандальный эпизод, когда Бекфорд во время городского праздника фактически унизил монарха, устроив в его присутствии овацию Питту.

18. Индеец, опоясанный кошельками. Под ним надпись: «Из Америки с набитыми карманами». Намек на огромное состояние семьи Бекфорда, владевшей сахарными плантациями на Ямайке.

19. Безумец в треуголке, играющий на скрипке среди несчастных, пострадавших от пожара войны, — прусский король Фридрих II Великий, любитель музыки и поэзии, союзник Англии, с маниакальным упорством стремившийся продолжить войну.

20. Треснувшая вывеска The Post Office (почта) — намек на плачевное состояние учреждений, которыми руководил Питт (почта тогда относилась к военному ведомству).

21. Вывеска «Гостиница «Ньюкасл», почти совсем развалившаяся, — намек на падение в 1762 году кабинета, возглавляемого герцогом Ньюкаслом, сторонником Питта.

22. Надпись внизу на часах «Норфолкская джига», «Работа Дж. Т.» — ироническая отсылка к миссии генерала Джорджа Таунсхенда, отправленного в начале 1762 года во главе англо-португальского корпуса (в состав которого входило ополчение, сформированное в его родном Норфолке) для защиты Португалии от испано-французских войск. Отправка эта сопровождалась великой помпой, но никаких военных триумфов не последовало. Сверху, непосредственно под циферблатом, надпись: «Мелодия Харрингтона». Имеется в виду вошедший тогда в моду композитор, разудалая музыка которого никак не годилась для маршировки.

23. Фургон с надписью «Гермиона». Аллюзия на захват в 1762 году англичанами испанского фрегата «Гермиона», который вез из Южной Америки золота более чем полмиллиона фунтов стерлингов. Художник включил этот сюжет, так сказать, для полноты картины. Захват столь крупной суммы был значительным событием даже для того бурного периода.

отсюда

Finis! Конец! — слова, изображенные на табачном дыме, который вместе с последним дыханием выпустит изо рта умирающее время, переломив свою трубку — вечная память покойнику! Оно докурило свой табак, теперь остается ему только высыпать золу и прилечь — оно то делает! Коса его переломлена; часы разбиты; из левой руки выпадает свиток — духовная, по которой наследником и исполнителем последней воли покойника назначается Хаос; три Парки подписались свидетелями. Лежащие на земле разные мебели расположены, кажется, самим Хаосом, по собственной, ему одному приличной методе: вот комедия, развернутая на последнем явлении, в конце которого читаете: exeunt omnes, все уходят; подле неё пустой разорванный кошелек и форменное объявление о банкрутстве Натуры (Nature bankrupt) с огромною печатью; далее — старая башмачная колодка с обрывком ремня; вытертая щетина подле изломанной короны, переломленного лука, треснувшей палитры Гогартовой, ружейного приклада и горестных развалин старого помела. Разбитый колокол брошен подле разорванной политической картинки, писанной самим Гогартом и называемой “The tintes” (Времена) — эта картина, скажем мимоходом, была причиной многих неудовольствий для живописца: она навела на него гонения Вильксовой и Куршиллевой критики. У самой картинки лежит огарок, который гаснет, зажигая картину в том самом месте, где видна надпись “The tintes” — со Временем должно погибнуть и самое имя его! Далее представляется глазам нашим обрушившийся карниз; над ним наклонился столб, несколько похожий на виселицу, с вывеской разрушающегося мира — это натурально: если разрушается мир, то и сама вывеска его должна исчезнуть; жаль только, что этот несчастный мир представлен здесь, как беглый сочинитель пасквиля, повешенный en effigie -доказательство, что Гогарт не имел намерения польстить ему в своем надгробном панегирике. Далее видите развалившуюся башню с часами без стрелки, которой покойное время подписало при смерти отпускную; обрушившуюся хижину, иссохшие деревья, надгробные камни, утопающий корабль, потухший месяц, умирающее на колеснице солнце и вместе с ним тройку коней, издыхающих, опустив головы на облачные подушки. Смешна виселица, которая одна, невзирая на всеобщий паралич Натуры, стоит прямо и невредимо, со своим причетом, как будто надеясь присоединиться на что-нибудь в шестом акте, при новом преобразовании вещей.

Эта карикатура есть самое забавное mémento mori (помни о смерти); или, лучше сказать, самое комическое изображение Натуры, лежащей на смертной постели. Посреди смешного встречаем, однако, и трогательное: я говорю об изломанной палитре живописца. С тех пор, как она брошена к ногам умирающего времени, ещё не явился ни один живописец-сатирик, способный заменить того человека, который натирал на неё свои краски. Картина сия была последним произведением творческой кисти Гогарта. Дописав её, он вдруг почувствовал в душе какое-то пророческое исступление, схватил опять оставленную кисть, изобразил на картине палитру свою и написал решительное слово Finis. «Всё кончено!» — воскликнул он и навсегда перестал трудиться, не назначив, однако, по себе преемника: он умер спустя один месяц по окончании этой картины — анекдот не вымышленный и всем известный!

Лихтенберг