Бегство из «Ада» : Рембо. Пессоа. Ахматова

Поэтический сборник

пер. с фр. М. Кудинова

пер. с порт. Е. Витковского

Москва: — Libra Press, 2015.-72 с.

(Uncommon books)

Каждый поэт сборника Бегство из «Ада» представлен вершиной, кульминацией своего творческого пути. Каждая поэма этого сборника уникальна тем, что, подведя итоги, поэты больше не вернулись в живой литературный мир, оставшись навсегда только в своих произведениях. Три точки образовали многоточие, обозначив собой пустоту, которую пока никто не может заполнить.

«Поэзия и проза суть явления языка» — гласит изречение Вильгельма Гумбольдта, которое является исходным пунктом теории поэзии. Общий ход человеческой мысли есть объяснение нового, неизвестного при посредстве уже познанного, известного, названного.

1. Сущность мышления состоит в рефлексии, то есть в различении мыслящего и предмета мысли.

2. Чтобы рефлектировать, дух должен на мгновение остановиться в своём продвижении, объединить представляемое в единство и, таким образом, подобно предмету, противопоставиться самому себе.

3. Построенные таким образом единства он сравнивает затем друг с другом, и разделяет, и соединяет их вновь по своей надобности.

4. Сущность мышления состоит в разъятии своего собственного целого; в построении целого из определённых фрагментов своей деятельности; и все эти построения взаимно объединяются как объекты, противопоставляясь мыслящему субъекту.

5. Никакое мышление, даже чистейшее, не может осуществиться иначе, чем в общепринятых формах нашей чувственности; только в них мы можем воспринимать и запечатлевать его.

6. Чувственное обозначение единств, с которыми связаны определённые фрагменты мышления для противопоставления их как частей другим частям большого целого, как объектов субъектам, называется в широчайшем смысле слова языком.

7. Язык начинается непосредственно и одновременно с первым актом рефлексии, когда человек из тьмы страстей, где объект поглощён субъектом, пробуждается к самосознанию — здесь и возникает слово, а также первое побуждение к тому, чтобы чтобы внезапно остановиться, осмотреться и определиться.

8. В поисках языка человек хочет найти знак, с помощью которого он мог бы посредством фрагментов своей мысли представить целое как совокупность единств.

9. Очертания, покоящихся друг рядом с другом вещей легко сливаются и для воображения, и для глаза. Напротив, течение времени рассекается, как границей, настоящим моментом на прошлое и будущее. Никакое слияние невозможно между сущим и уже не сущим.

10. Рассмотренный непосредственно и сам по себе глаз мог бы воспринимать только границы между различными цветовыми пятнами, а не очертания предметов. К определению последних можно прийти либо с помощью осязающее, ощупывающей пространственное тело руки, либо через движение, при котором один предмет отделяется от другого. Все свои аналогические выводы глаз основывает на первом либо на втором.

11. Из всех изменений во времени самые разительные производит голос. Выходя из человека вместе с оживляющим его дыханием, звуки являются также кратчайшими и в высшей степени полными жизни и волнующими.

12. Следовательно, языковые знаки — это обязательно звуки, и пор скрытому чувству аналогии, входящему в число всех человеческих способностей, человек, отчётливо сознавая какой-либо предмет отличным от самого себя, должен сразу же произнести звук, его обозначающий.

13. Та же аналогия работает и дальше. Когда человек подыскивал языковые знаки, его рассудок был занят работой по различению. Далее он строил целое, которое было не вещами, но понятиями, допускающими свободную обработку, вторичное разъединение и новое слияние. В соответствии с этим и язык выбирал артикулированные звуки, состоящие из элементов, которые способны участвовать в многочисленных новых комбинациях.

14. Такие звуки больше нигде в природе не встречаются, потому что все, кроме человека, побуждают своих сородичей не к пониманию через со-мышление, а к действию через со-ощущение.

15. Ни один грубый природный звук человек не принимает в свою речь, но строит подобный ему артикулированный.

16. Итак, хотя чувство везде сопровождает даже самого образованного человека, он тщательно отличает свой экспрессивный крик от языка. Если он настолько взволнован, что не может и подумать отделить предмет от самого себя даже в представлении, у него вырывается природный звук; в противоположном случае он говорит и только повышает тон по мере роста своего аффекта.

(Гумбольдт фон В. Избранные труды по языкознанию. — М. , 1984. — С. 301-302)