В ноябре 2020 года ГЦСИ Санкт-Петербург провел 2-й Кураторский форум.
В ходе подготовки форума мы решили поговорить с теоретиками и практиками музейного образования.

Интервью: Наталия Щипакина
Санкт-Петербург — Екатеринбург
Сентябрь 2020

Дарья Маликова — одна из первых в России исследовательниц медиации, запустившая программу арт-медиации на Уральской индустриальной биеннале и разработала ряд образовательных программ для музейных работников — так, при поддержке Благотворительного фонда Михаила Прохорова была создана Школа Медиации.

Расскажите, как вы стали работать в области музейной педагогики и арт-медиации? Как вы начали сотрудничать с Уральской индустриальной биеннале и разрабатывать образовательные программы для этого проекта?

По первому образованию я психолог, училась социальной психологии и индивидуальному консультированию. В 2013 году я решила поменять сферу деятельности и отправилась учиться в магистратуру департамента искусствоведения и культурологии УрФУ. На тот момент я была очень далека от сферы современного искусства. В 2014 году я оказалась на практике я впервые узнала о медиации на Европейской биеннале современного искусства «Манифеста 10» в Петербурге. Идеи свободного, неформального диалога и соучастия зрителя в процессе интерпретации произведений вдохновили меня. Мне захотелось поделиться этим открытием с другими: чтобы множество зрителей, подобно мне, смогли бы пройти по этому пути от непонимания современного искусства к принятию и интересу. Я стала писать диссертацию про арт-медиацию, чтобы разобраться с сутью этой практики и, основываясь на ведущих зарубежных и российских наработках, создать собственную программу подготовки медиаторов.

Мои идеи совпали с установкой руководства Уральской биеннале. К третьей биеннале стало понятно, что это мощный проект, который высоко оценен в международном профессиональном сообществе, но при этом он остается непонятен и неизвестен локальному зрителю. Важно было инициировать разговор с широкой аудиторией, снять негативные барьеры в восприятии современного искусства. Поэтому Так что медиаторская программа оказалась очень востребованной.

Как вы для себя определяете арт-медиацию?

Медиация — это стратегия работы с аудиторией, основанная на вовлечении и соучастии. В центре ее — внимание к опыту и запросам посетителя. Она смещает акцент с пассивной передачи знаний на общение, совместное понимание и сотворчество, трансформирует выставочную среду в пространство публичной дискуссии об актуальных проблемах и темах, где каждый посетитель может быть услышан. Цель медиации — дать интересный, вдохновляющий опыт каждому человеку, независимо от его жизненного опыта и глубины познаний.

Расскажите, пожалуйста, о «Школе медиации». Как возник этот проект и почему он был необходим, как нечто отдельное от образовательной программы биеннале?

Несмотря на высокий запрос со стороны музейных специалистов, медиация до сих пор слабо развита в России, что связано с отсутствием русскоязычных методических материалов и системных учебных программ. Тем более, отсутствуют какие-то единые стандарты качества подготовки медиаторов.

Уральская индустриальная биеннале современного искусства занимается развитием культурной медиации в России с 2014 года. За прошедшие годы мы накопили большой практический и методический опыт. В экскурсиях с медиатором приняли участие более 35.000 человек. Для многих из них это был первый опыт активного вовлечения в пространство визуального искусства. Являясь первыми в России разработчиками системной методики подготовки медиаторов, мы создали Школу медиации, чтобы поделиться нашим опытом с коллегами со всей страны.

Меня часто приглашают проводить тренинги по медиации в разные культурные институции по всей стране. Но я понимаю, что далеко не все региональные музеи могут позволить себе провести такой тренинг для сотрудников. Меж тем мне очень хотелось бы, чтобы даже в небольших музеях знали о передовых мировых практиках работы с аудиторией. Так появился проект Школа медиации — программа для региональных музейных специалистов, знакомящая их с инновационными практиками коммуникации с аудиторией. Он стал возможен благодаря грантовой поддержке Благотворительного фонда Михаила Прохорова. В 2020 году в программе примут участие 40 музейных специалистов из разных регионов России.

Мы также хотим, чтобы Школа медиации стала платформой для горизонтального обмена знаниями и опытом в сфере музейной медиации для всего российского профессионального сообщества. Мы занимаемся переводами и распространением важнейших текстов об арт-медиации. Также мы постоянно отслеживаем ключевые публикации в этом профессиональном поле и включаем их в свою работу, совершенствуемся. И стремимся распространять дальше — для этого ведем аккаунты в соцсетях, то есть создаем специализированный канал информации о медиации в сфере культуры.

Кто может учиться в «Школе медиации»? Музейные педагоги или люди, профессионально не связанные с искусством?

Медиаторы — это специально подготовленные проводники, которые проводят экскурсии и реализуют проекты, направленные на вовлечение различных сообществ и социальных групп в контекст современной культуры.

Медиаторы биеннале [Уральской индустриальной биеннале современного искусства — прим. ред.] — люди разного возраста, с разным жизненным профессиональным опытом. Их объединяет глубокий и искренний интерес к искусству и людям, желание учиться и делиться своими открытиями. Я верю, что для успешной работы этого достаточно.

Зачастую в программу подготовки люди приходят для того, чтобы радикально изменить свою жизнь. От скучной, надоевшей работы прийти к тому, что их действительно увлекает. Не секрет, что сфера искусства достаточно закрытая, попасть в нее внешнему человеку бывает непросто, особенно если ты уже немолод. Программа медиации становится таким шансом. Для нас важно дальнейшее развитие самих медиаторов. Я радуюсь, когда слежу за успехами наших медиаторов, за тем, как дальше выстраивается их карьера. Медиаторы Уральской индустриальной биеннале становятся агентами изменений, задающими новые стандарты для музейных институций по работе с аудиторией и дающими импульс для трансформации практик взаимодействия со зрителями в культурном пространстве Екатеринбурга и Урала. Я считаю, что мы взращиваем специалистов нового поколения для города (и региона) в целом.

В разговоре о медиации всегда идет речь о создании пространства диалога и взаимодействия. Можете ли вы рассказать о других важных принципах медиации, которые вы сформулировали для себя за время работы над программами медиации?

Этих принципов очень много, и мы подробно разбираем их на занятиях. Помимо диалога это: безоценочность, свобода и плюрализм взглядов, внешняя, нейтральная позиция по отношению к участникам коммуникации и одновременно критическая позиция (готовность к институциональный критике), гибкость, сокращение дистанции между искусством и зрителем, ориентация на актуальные проблемы и личный опыт, конструктивистский подход к обучению (самостоятельное конструирование знаний, действие в противовес рациональному познанию). О каждом из них можно говорить очень много.

Когда меня просят кратко определить суть работы медиатора, я всегда говорю о трех аспектах его роли: медиатор как переводчик, посредник и проводник.

Медиатор выступает как переводчик, функция которого — познакомить широкую публику с «иностранным» языком изобразительного искусства. Он дает ключи к пониманию, обеспечивает зрителя простыми инструментами для того, чтобы он самостоятельно пришел к выводам о возможных значениях произведения. В конечном итоге, цель медиатора в том, чтобы зритель перестал в нем нуждаться, научился анализировать и размышлять, находил собственные подходы к восприятию и пониманию искусства, и не боялся рассуждать и делиться с другими.

Медиатор — посредник, выполняющий функцию социального согласования и налаживания коммуникации, поиске точек соприкосновения между всеми участниками процесса: как в глобальном смысле, между элементами системы аудитория-искусство (произведение, институция, художник, куратор, среда, зрительский опыт), так и в частном смысле, настройке коммуникации внутри конкретной группы. Медиатор помогает зрителям увидеть важное в замысле куратора или автора, но это не становятся истиной в последней инстанции. Они выступают толчком для дальнейших рассуждений и интерпретаций зрителей, которые имеют равное право на существование. Медиатор выстраивает, создает среду в группе так, чтобы каждый участник чувствовал себя комфортно для того, чтобы высказываться.

Медиатор — это проводник зрителя на собственном, личном пути к искусству, к обретению смыслов. Он побуждает посетителей высказывать собственное суждение о произведении искусства, опираясь на свой жизненный опыт и знания. Задача медиации — найти точки соприкосновения увиденного с жизненным путем человека, ведь только тогда произведение способно вызвать эмоциональные переживания и обрести глубокое значение для зрителя, обогатить его.

Помогает ли на ваш взгляд, медиация в совершенствовании самих институций? Какие проблемы современных художественных институций может помочь решить практика арт-медиации?

Я рассматриваю внедрение практик медиации как мощный ресурс для модернизации музеев. Музеи, особенно классические, часто находятся в стагнации. Люди часто не понимают, зачем им ходить в музей. Неолиберальная экономика сопровождается интеграцией рыночных принципов работы в ранее сугубо социальный сектор. Перед учреждениями культуры возникла задача привлечения публики. Как определить предпочтения потребителей и сформировать оптимальное предложение? Какие сегменты аудитории существуют? Как оценить эффективность своей работы и удовлетворенность посетителей? Музеи направлены на поиск клиент-ориентированных решений с целью расширения и развития аудитории.

В то же время, растущая демократизация культуры остро поставила вопросы о доступности культуры для всех социальных групп. Насколько институции открыты не только в плане физической доступности, но и в плане доступности содержания для разных категорий посетителей? Кто определяет музейный дискурс и принимает участие в принятии решений? Как существующее в обществе культурное разнообразие представлено в их деятельности, и насколько учтена позиция различных социальных меньшинств? Для этих вопросов социального согласования и нужна практика медиации.

Экскурсии с медиатором предполагают диалог с посетителем, обращение к его персональному жизненному опыту и совместное конструирование смыслов. Медиатор работает с опытом посетителя в его целостности и процессуальности (ожиданиями, предшествующим опытом и отношениями, текущим контекстом и возникающими переживаниями). Таким образом, каждая медиаторская экскурсия может рассматриваться как исследование аудитории, предпринятое совместно с его участниками — исследование, в котором выявленные результаты (ожидания, отношения) сразу же становятся материалом для проработки и трансформации зрительского опыта. То есть, практика медиаторских экскурсий выступает не просто альтернативной формой работы с аудиторией, но и исследовательским инструментом нового типа (партисипаторным), который может быть использован для решения маркетинговых задач развития аудитории. Инструментом, который позволяет институциям выйти на качественно новый уровень коммуникации с нею.

Я верю, что такая трансформация методов работы с посетителем ведет к переосмыслению роли институций в городском социо-культурном контексте, повышению лояльности посетителей и вовлечению новых аудиторий в активную коммуникацию, что в целом повышает качество культурной среды в городах.

Может ли арт-медиация существовать в рамках классического музея, скажем, музея западно-европейского искусства? Существует ли некая специфика подготовки медиаторов для музеев такого типа?

Сегодня медиация становится все более распространенной в музеях, преимущественно современного искусства. Однако мы верим, что эта стратегия применима и к классическим художественным музеям, и к не-художественным музеям, и к другим учреждениям культуры.

Разговоры о возможности и специфике медиации в классическом музее мы ведем давно, например, с сотрудниками Государственного Русского музея — Алексеем Григорьевичем Бойко, Натальей Викторовной Иевлевой. Там эта практика уже работает, и не только в отделе новейших течений, но и предпринимаются попытки проводить медиаторские беседы на классических экспозициях.

В первом наборе Школы медиации были представители и классических художественных музеев, и исторических, и краеведческих. По отзывам, для них всех эта практика оказалась полезной. А один из медиаторов 5-й Уральской индустриальной биеннале Семен Чирков сейчас работает в Екатеринбургском театре оперы и балета в должности… медиатора!

Я не вижу принципиальной разницы в работе медиатора на выставке современного искусства и классического. И в том, и в другом случае необходимо очень хорошо изучить материал, то есть разбираться в историко-искусствоведческим контексте. Возможно, для классического искусства это несколько сложнее, затратнее по времени, но с этим можно и поспорить. И, конечно, необходимо разбираться в технологиях модерации и групповой динамике. Быть хорошим модератором, фасилитатором дискуссии, уметь слушать и слышать — это, возможно, даже важнее, чем знание истории искусства.

Если медиатор становится уже субъектом в рамках институции, имеющим возможность и даже необходимость формулировать собственные интерпретации произведений искусства, существуют ли какие-либо ограничения или регламентация того, как эти интерпретации должны быть поданы в рамках взаимодействия с аудиторией? Или это свободный процесс?

В процессе обучения мы подробно обсуждаем различные проблемные моменты в практике медиатора. Их много. Проблема границы зрительских интерпретаций и связанные с нею проблемы экспертности и компетентности медиатора, его безоценочности и нейтральности, в том числе в плане (бес)пристрастности не только по отношению к разным зрительским позициям, но и по отношению к авторитету собственной институции — это те вопросы, которые не имеют, по нашему опыту, однозначного решения. Здесь медиатор вынужден балансировать, в каждом отдельном кейсе полагаясь во многом на свою интуицию. Конечно, есть определенные правила. Медиатор, как проводник между зрителем и системой искусства, должен стремиться к тому, чтобы в поле медиации были представлены позиции ключевых участников художественного процесса: художника, куратора. Мнения других зрителей. Свое личное мнение (обязательно подчеркивая, что это лишь одно из мнений — в отличие от экскурсовода, который часто преподносит свои суждения как обезличенный текст от лица институции, которую представляет). Кроме того, мы ориентируем медиаторов на тезис Умберто Эко о том, что пределы интерпретаций заложены в структуре самого произведения, должны быть адекватны ему. Один из постоянных экспертов Школы медиации, Алексей Григорьевич Бойко, в свою очередь, вывел правило Зедельмайера-Оллпорта о «середине произведения искусства». Есть технология VTS, или фасилитированной дискуссии, там своя строгая регламентация процесса интерпретации. В общем, это такая импровизация в рамках, заданных прежде всего личной ответственностью медиатора перед произведением.

ДАРЬЯ МАЛИКОВА

Психолог, искусствовед, специалист в области музейного образования. Ведущий специалист отдела специальных проектов Уральского филиала ГМИИ им. А.С. Пушкина, куратор программы медиации Уральской индустриальной биеннале современного искусства и руководитель «Школы медиации», совместного проекта Фонда Михаила Прохорова и АНО «Центр поддержки и развития современного искусства “ЗА АРТ”, член исследовательской группы и со-автор монографии «Что-то новое и необычное: исследование аудитории современного искусства в крупных городах России».

Ссылка на сайт Школы Медиации artmediation-school.ru