В западной мысли получили широкое распространение теории Ричарда Докинза и Дэниела Деннета о мемах — значимых идеях, которые как вирусы передаются от человека к человеку. Пожалуй, самые распространённые (и опасные) мемы — это политические идеи, неизменно обещающие своим приверженцам рай на земле. Английский философ Джон Грэй рассматривает одну такую идею —русский нигилизм, который привел страну к Октябрьской революции, деспотизму, массовым репрессиям и казням миллионов людей — показывая на её примере вневременный соблазн грандиозных идей.

Показывая в своих романах, как жизнь человека кардинальным образом меняется под влиянием идей, Фёдор Достоевский опирался в том числе и на собственный опыт. В возрасте двадцати пяти лет русский писатель примкнул к кружку радикальных петербуржских интеллектуалов-вольнодумцев, исповедовавших идеи французских социалистов-утопистов. Внедрившийся в кружок агент полиции доложил начальству о том, что там происходило, и 22 апреля 1849 года Достоевский и остальные петрашевцы были арестованы и помещены под стражу. По итогам расследования, длившегося несколько месяцев, они были признаны виновными в распространении подрывной пропаганды и приговорены к смертной казни. Смертный приговор был впоследствии заменён на ссылку и каторжные работы.

Но прежде осуждённым предстояло принять участие в инсценировке казни. Утром 22 декабря 1849 года Достоевского и остальных членов кружка доставили на Семёновский плац, где по этому случаю был предварительно возведён эшафот. Петрашевцам зачитали их преступления и приговор, а священник призвал их покаяться. Троих петрашевцев привязали к столбам и подготовили к казни. В последний момент раздалась барабанная дробь, и солдаты опустили винтовки. Помилованных заковали в оковы и отправили на каторгу в Сибирь — в случае Достоевского, на четыре года с последующей военной службой в ранге рядового.

В 1859 году новый царь (император Александр II) помиловал Достоевского. А уже через год Достоевский снова вращался в литературных кругах Санкт-Петербурга. Однако то, что ему пришлось пережить, сильно изменило его. Он не отказался от мнения о том, что российское общество нуждалось в кардинальных переменах, и по-прежнему был убеждён в безнравственности крепостничества, до конца жизни сохранив презрение к помещикам. Но, оказавшись на волосок от смерти, он переосмыслил свои взгляды на историю.

Позже Достоевский говорил о замене смертного приговора на каторгу:«Я не помню другого такого счастливого дня!»

Именно в тот момент он осознал, что история — это не путь от дремучего прошлого к светлому будущему, как верили петрашевцы, и понял, что каждый человек в каждый отдельный момент стоит на краю вечности. Как следствие, Достоевский начал с недоверием относиться к некогда привлекавшей его прогрессивной идеологии.

Он особенно презирал идеи, которые были популярны в Петербурге после его возращения с каторги. Новое поколение русских интеллектуалов исповедовало смесь французского материализма, немецкого гуманизма и английского утилитаризма. Это сугубо русское явление получило название нигилизм. Обычно под нигилистом понимают человека, который ни во что не верит. Русские же нигилисты 1860-х годов были ярыми приверженцами науки. Они хотели покончить с религией и моралью, которые служили человечеству ориентиром в прошлом, чтобы построить новый и лучший мир. Многие современные люди придерживаются схожих идей.

Достоевский изложил свои соображения по поводу нигилизма в романе «Бесы», опубликованном в 1872 году. Книгу часто критикуют за назидательный тон. Без сомнения, Достоевский хотел с её помощью показать порочность господствующих в то время идей. Но данный роман — это также мрачная комедия, безжалостно высмеивающая интеллектуалов, которые легкомысленно обсуждают революцию, не понимая при этом её реальных последствий.

Сюжет «Бесов» основан на реальных событиях, имевших место во время написания книги: в 1873 году Сергей Нечаев — бывший учитель в церковно-приходской школе, а позже революционер и автор радикального «Катехизиса революционера», гласившего, что любые средства, в том числе шантаж и убийство, оправданы ради осуществления революции — был осуждён за убийство студента Иванова, выступившего против Нечаева.

По мнению Достоевского, когда люди пренебрегают моралью ради свободы, следствием становится невиданный прежде деспотизм. Как говорит один из персонажей романа: «Я запутался в собственных данных, и мое заключение в прямом противоречии с первоначальной идеей, из которой я выхожу. Выходя из безграничной свободы, я заключаю безграничным деспотизмом». Эти слова как нельзя более точно описывают то, что будет происходить в России пятьюдесятью годами позже в ходе Октябрьской революции. Ленин критиковал Нечаева за то, что тот слишком полагался на акты террора, но восхищался им за готовность пойти ради революции на любое преступление.

Как и предсказывал Достоевский, использование жестоких методов для обретения свободы привело к намного более широкомасштабным и жестоким репрессиям, чем театрализованные казни царизма.

Бесы, к которым отсылает название романа, — это не сами революционеры, а идеи, во власти которых они находятся. Достоевский считал, что главным недостатком русского нигилизма был атеизм. Но совершенно необязательно разделять его мнение, чтобы распознать дьявольскую власть идей, о которой он говорит. Необязательно также одобрять политические взгляды Достоевского, которые сочетали в себе элементы религии, национализма и ксенофобии. Как бы там ни было, Достоевский очень точно уловил и передал извращённую склонность приписывать идеям большую реальность, чем живым людям.

Было бы ошибкой считать, будто нам не свойственно данное заблуждение. Войны на Ближнем Востоке, которые западные страны вели за последние несколько десятков лет, часто объясняют стремлением установить контроль над природными ресурсами. Но я убеждён, что это лишь часть правды. Фантазии морального толка сыграли не менее важную роль в многократных военных операциях и их неудачах. Мы убеждены, что таким идеям как демократия, права человека и свобода присуща внутренняя сила, благодаря которой они способны менять к лучшему жизнь каждого человека. Мы не раз пытались свергнуть тиранов, чтобы установить новые режимы, воплощающие эти идеи. Но подобный экспорт революции зачастую ведёт к краху государства. Так произошло в Ливии, Сирии и Ираке. Результат во всех трёх случаях был один и тот же: гражданская война, анархия и новый вид тирании.

Это привело к ситуации, которую мы имеем сегодня. Политика западных стран ныне основана на страхе перед силами и идеями, которые родились из хаоса, порождённого развязанными Западом конфликтами. К сожалению, этот страх оправдан. Мы привыкли считать, что западное общество неуязвимо к подрывным идеям. Но ошибочно думать, будто у нас нет собственных бесов. Одержимые высоким идеалом свободы, мы взялись сменять режимы в странах, о которых мы ничего не знаем. Как и наивные революционеры из романа Достоевского, мы превратили абстрактные идеи в идолов и принесли других людей (и самих себя) им в жертву.

©John Nicholas Gray

Больше на paranteza.info