Поговаривали тогда, что городские чинуши решили «сэкономить» и вместо новых положили отслужившие свой срок и не предназначенные для горячей воды трубы. Магистрали буквально начали взрываться, люди проваливались в бассейны с горячей водой.

Потом виновных вроде бы наказали, но с трубами надо было что-то делать. Где именно положили худые трубы никто не знал, вот и стали копать по всему городу, чтоб дешёвые негодные трубы поменять на более дорогие, новые и правильные.

Разных размеров ямы и траншеи от таких процедур росли в городе, словно грибы после дождя. Бывало такое, что за одни сутки коммуникации на одном участке могли разрывать и снова зарывать по нескольку раз. Идут люди на работу — яма, возвращаются вечером — ничего, яму засыпали. А на следующее утро на том же самом месте уже две ямы. И, главное, не видно рядом никого — ни рабочих в оранжевых жилетах, ни техники. Как будто, что ямы эти сами собой появляются и исчезают.

А на ночь кто-то обматывает колышки полосатой лентой по периметру — и все дела.

Тем вечером Панайотов шёл от приятеля, которому настраивал операционку на компьютере. После они ещё немного посидели, выпили по чашке кофе со вкусным и полезным (как выразился приятель) сорокоградусным бальзамом. А потом Панайотов отправился домой, взяв фляжку с напитком «на посошок». Дорога обещала быть длинной, поскольку приятель жил аж в конце Гнилого тупика.

Сначала Панайотов шел вдоль длинной и темной шеренги хрущевских пятиэтажек. У одного из подъездов сидела молодежь, много парней и две девки, которые без конца курили и пили коктейли из баночек. Панайотов обошел сидевшую компанию и вдруг замер на месте: ему показалось, что из плохо освещенных единственным фонарем кустов на него движется, громко фыркая и переступая копытами по асфальту, конь. Позади него раздался дружный хохот молодежи. Одна из девушек с баночным коктейлем подошла и оттащила животное (это действительно был конь) от замершего в испуге Панайотов, поправив запутавшуюся в кустах привязь.

Настоящая лошадь! Вот чего Панайотов никак не ожидал увидеть в обычном дворе, в окружении пятиэтажек. Панайотов отхлебнул из фляжки и побрел дальше.

***

Панайотов провалился как-то совсем уж нелепо. Начнем с того, что он не просто упал в незаметную в ночной тьме и не огороженную днем яму, а поскользнулся на наспех, но прочно сколоченном мостике из трех досок, какие клали, по-видимому, над наиболее опасными и глубокими траншеями.

Казалось бы, на дне траншеи должны были бы лежать старые подлежащие замене трубы, но — удивительное дело — их нигде не было видно.

Как назло, зарядил холодный и липкий октябрьский дождик. Глиняные выступы скользили под ботинками Панайотова и не давали ему как следует поставить ногу для упора, руки и пальто пока пачкать не хотелось.

«Эй, там, помогите! Кто-нибудь!» — закричал Панайотов, услышав шаги неподалеку. Шаги однако не приблизились, и скоро Панайотов услышал поспешное цоканье женских каблуков.

Ну конечно, глупая баба испугалась и решила не вмешиваться. Да и куда она шла в такой час (за полночь точно перевалило), наверняка побыстрее в теплую квартиру. На других визитеров в таком месте трудно было рассчитывать. Это же не район новостроек, где толпы людей шастают туда-сюда в любой час дня и ночи.

Панайотов крепко задумался.

По всему выходило, что между двумя траншеями существовал проход, пробраться через который, не испачкавшись в холодной и мокрой грязи, было невозможно. Выбора не было, и Панайотов согнувшись в три погибели полез в дыру, сразу же угодив коленями и локтями в какую-то вязкую жижу с сильным запахом гнили. Почему-то вспомнились таинственные рассказы питерского писателя с французской фамилией Арно о живущих под землей маленьких чухонцах-каннибалах…

***

Гнилостный туннель тянулся довольно долго, по крайней мере, для ползущего полусогнутого человека в промокшей насквозь и тяжелой одежде.

По бокам возникали какие-то провалы, пролазы и проходы, уводящие не только в стороны, но и ведущие куда-то вниз.

Когда Панайотов уже потерял надежду выбраться, в этой системе «тоннелей» вдруг появился просвет. Сделав еще одно отчаянное усилие, Панайотов выполз из дыры. Судя по всему, пройденный им тоннель вел в точно такую же траншею, как и та, из которой Панайотов только что выбрался, за тем исключением, что новая траншея была посуше и вела в какую-то более нужную, как показалось ему, сторону. Делать нечего, Панайотов скользнул в новый коридор. Потом — в еще один.

С облегчением Панайотов выдохнул — перед ним был плавный подъем. Впереди виднелись редкие деревья, за ними блестела вода, чувствовался знакомый гнилостный поганый запах. «Это что же, к самой Черной реке я вышел».

Не без труда вскарабкавшись на подъем, Панайотов осторожно спустился к реке. Недалекий, казалось, берег был полностью скрыт плотной стеной дождя, от черной вонючей воды клочьями поднимался какой-то непонятный туман, словно где-то внизу, у самой кромки воды, невидимая сточная труба выплескивала в этот приток Невы парное содержимое канализации. … Ноги начали проваливаться во что-то тягучее… Панайотов попытался высвободить одну ногу и рванул ее, чуть сильнее, чем следовало, и на миг чуть не потеряв равновесие вступил ногой в осенние воды. Ругнувшись, Панайотов снял ботинки, вылил из них воду и взял в руку, а потом, закатав брюки, стал пробираться вдоль берега по щиколотку в воде. Панайотов прошел совсем немного, но прилично устал, сражаясь с рекой. Нога наткнулась на какой-то столб, возможно, остаток опоры моста, который был здесь проложен в какие-то древние времена.

Панайотов весь вымок, ноги замерзли от ледяной воды.

И вдруг сквозь пелену холодного дождя Панайотов увидел дымящийся костер. Над ним на ветвях было натянуто подобие тента из каких-то невообразимых материалов. Три пары глаз повернулись на шаги, но особого удивления или страха от ночной встречи с незнакомцем в них не чувствовалось.

— Закурить будет? — без надежды спросил самый маленький пацан, который что-то помешивал в костре палкой. В ответ Панайотов развел руками. Он не курил, и хотя сколько раз говорил себе, что надо бы носить на всякий случай хотя бы зажигалку или спички, так ими и не обзавелся.

Пацан задумчиво покачал головой, потом кивнул Панайотову на бревно, на котором уже сидели пацаны постарше. Панайотов послушно сел у огня.

Сидящий рядом парень протянул ему пластиковую «полторашку». Судя по приторному запаху, там был разведен какой-то дешевый алкогольный коктейль, продававшийся во множестве магазинов под названием то ли «флэш», то ли «блэйзер», но на вкус показавшийся Панайотову довольно-таки сносным. Он сделал глоток, потом еще один, побольше:

— Спасибо.

Парень в ответ протянул кусок перезревшего арбуза — закусить.

Панайотов впился зубами в мякоть плода. От выпитого Панайотову стало хорошо и тепло. Казалось, что волшебный напиток даже в силах заставить дождь прекратиться.

Панайотов огляделся и вдруг заметил, что третий из сидевших у костра вовсе не подросток, а вполне взрослый человек, только очень маленького роста, и без единого волоска на обезображенной шрамами голове.

Панайотов вспомнил, что летом ежедневно видел этого невысокого мужичка в компании таких же полу-бездомных алкашей в микрорайоне. Друзья лысого тогда сидели на лавочке в сквере, и распивали под крышей соседнего магазина, когда шел дождь, видел как их рвало чем-то темно-красным за автобусной остановкой, а однажды вечером встретил «Гнома» (так он его прозвал) выходящим из ночлежки для бездомных, что на самом краю парка, у старого кладбища, в тапочках и семейных трусах. Гном никогда не расставался с небольшим рюкзачком за плечами.

Пацан в очередной раз помешал костер палкой и тоже присел на бревно.

— Сыграем? — спросил сидящий рядом парень, ловко тасуя в руках колоду карт.

— Да, в дурачка, кто первый выйдет! — подтвердил маленький пацан. — На крысу!

— Какую еще крысу? — поинтересовался Панайотов.

— Если выиграешь — увидишь.

Парень быстро раскидал колоду по игрокам.

Панайотов посмотрел в свои карты. Колода была старая, советская, с изображениями участников императорского костюмированного бала. Вот эта червовая дама, насколько он помнил — княгиня Ксения Александровна, а вот этот крестовый валет — будущий последний император России…

***

…Гном протянул Панайотову фонарь.

— Только там… батарейка почти на нуле. Придётся экономить.

Панкратов взял фонарь и сделал шаг в темноту. Как он ни вглядывался, но понять, куда следует идти было невозможно.

— Да вот же, левее! Рядом с деревом. Ну! — взволнованно хрипя подбадривал его карлик.

Панайотов повернулся налево и действительно увидел рядом с прогнившим до нутра тополем какое — то углубление. Он осторожно подошел ближе и включил фонарь, который на миг вспыхнул ярким лучом. Этих мгновений хватило, чтобы Панайотов увидел больное дерево, потом — яму, заполненную дождевой водой, и ещё что-то, неясный, смутный силуэт, в котором однако можно было угадать живое существо. Больше всего существо напоминало маленькую девочку-подростка, крепко связанную веревками, как будто стреноженную между стволов двух прибрежных ив. На голове у девочки была надета игрушечная маска крысы из резины. Панайотова вдруг охватило такое отвращение, что он бросился назад к костру, сунул фонарь пацану, и, под внимательными взглядами троицы, схватил пластиковую бутылку бурды и стал жадно пить, стараясь не смотреть по сторонам.

— Так быстроо?… — Разочарованно протянул маленький пацан.

— Палку, надо было ему палку дать! Я ж её там прислонил…

— Так всегда в первый раз — разочарованно сказал Гном, доставая из рюкзачка новую пластиковую полторашку — Ну да ладно, не страшно. Всё равно выиграл.

От переживаний ли или от выпитого напитка Панайотов вскоре отключился, и во сне — во сне ли — слышал злой смех Гнома, переговоры пацанов, какие-то стоны и вскрики.

***

Когда Панайотов очнулся от тяжелого сна, было еще темно, и его собутыльники спали спина к спине вокруг остывшего костра, подложив под головы продуктовые пакеты, плотно набитые вещами.

Голова Панайотова гудела, он дрожал от холода, за время, проведенное в забытьи, все его тело продрогло и осырело. С большим трудом размяв непослушные ноги, он все–таки подошел к тому месту, которое так бесславно покинул ночью.

А из–за ствола трухлявого тополя торчала голова неестественно большой мертвой крысы. Видимо, несчастный зверек застрял между двух почти сросшихся ивовых веток и так и не смог выбраться.

Вид крысы принес Панайотову облегчение. Выходит, все то, что ему привиделось вчера — лишь игра воображения, дождливой погоды и выпитого алкоголя.

И лишь когда через полтора часа, окончательно окоченев, Панайотов подходил к дому, заново прокручивая в голове произошедшие события, он подумал, что одно обстоятельство из увиденного им утром не укладывается в нормальное объяснение.

Это — детский самокат, прислоненный к мертвому тополю. И лежащие на нем вещи — розового «девчачьего» цвета.

*Впервые опубликовано здесь.