Весна и нормализация: как подавляли протест полвека назад

«Бархатная революция» 1989 в Чехословакии стала своего рода «витриной» эпохальных перемен во всей Восточной Европе. Но для самой Чехословакии переход к демократии явился скорее возвращением к хорошо забытому старому, нежели шагом на более высокую ступень организации общества.

Демократия на отшибе

Демократия для стран Восточной Европы в конце 1980-х в большей или меньшей степени была новой формой существования общества. За короткий межвоенный период почти каждое из государств имело свой драматичный опыт: демократии почти нигде не нашлось места — к власти после недолгого периода политического плюрализма довольно быстро приходили консервативные правые автократы, которых сметала война, после конца которой власть брали коммунисты. Но исключение из этого мрачного правила все же существовало.

Чехословакия 2 десятилетия оставалась примером консолидированной парламентской демократии. Здесь не было ни партии-гегемона, ни консервативной автократии, ни даже острых политических противоречий, уничтоживших открытое общество в соседних Австрии и Германии. И даже после Второй Мировой 3 года здесь существовал возрожденный многопартийный парламентаризм, пусть и с сильным влиянием коммунистов.

Первая перестройка

С установлением коммунистического режима общество в определенной мере было очевидным образом поставлено на ступень ниже в политическом развитии. В таких условиях часть даже новых, коммунистических элит осознавало необходимость смягчения существующих порядков, что и было осуществлено в начале 1960-х гг. Местная десталинизация и общая либерализация режима не носила такого стихийного и «низового» характера, как в Венгрии, где все вылилось в восстание. Наоборот, сами «либералы-реформисты» в партии брали на себя инициативу, расширяя рамки дозволенного.

Наиболее ярко эта приверженность была продемонстрирована событиями «Пражской весны». Попытка максимально либерализовать существующий режим и выстроить «социализм с человеческим лицом» началась с избрания молодого Александра Дубчека (46 лет) на пост первого секретаря ЦК компартии Чехословакии. Всего за полгода были созданы многочисленные политические объединения и дискуссионные клубы; Коммунистическая партия Чехословакии потеряла контроль над СМИ, а в самой конституции была упразднена закрепленная до того монополия КПЧ. Иными словами, всего за полгода Чехословакия прошла большую часть того пути, на который лишь через 2 десятилетия вступил СССР.

Единственной группой, не разделявшей реформистский консенсус, стала консервативная часть КПЧ, ориентированная на СССР. Использовав страх советского руководства перед любыми переменами, в которых Москва видела предпосылку распада соцлагеря, эта часть партийцев смогла укрепить свое положение после подавления «Пражской весны».

Нормализация и борьба башен

История ввода войск стран Варшавского договора и подавления «Пражской весны» широко известна; но мало кто вспоминает о тех двадцати годах, которые разделяли «Пражскую весну» и Бархатную революцию.

Ввод советских войск обозначил начало нового периода в истории Чехословакии — периода «нормализации». С одной стороны, своеобразным лейтмотивом построенного после 1968 режима стала реакция: как и в Польше 80-х, после подавления гражданского неповиновения (которое здесь осуществили внешние силы) были начаты массовые репрессии: так, только с 1969 по 1974 за политические преступления были осуждены свыше 3000 человек. Особенно явно оказывалось давление на интеллигенцию: тысячи преподавателей, журналистов, драматургов и писателей, доказавших свою неблагонадежность поддержкой демократических реформ 68-го, лишились работы и оказались вынуждены устраиваться на работу таксистами, уборщиками, грузчиками. Создав невыносимые условия для потенциально нелояльных, власть реставрировала рухнувший в результате либерализации барьер между Чехословакией и Западом — было затруднено даже культурное сотрудничество. В создавшейся атмосфере страха никого не удивляли ни абсурдные приговоры рок-музыкантам из группы The Plastic People of the Universe, за «развращение молодежи» получившие по году тюрьмы, ни обвинение в торговле наркотиками против выступавшего в Праге с лекциями философа Жака Деррида и его последующая высылка из Чехословакии.

Но репрессивный фасад режима скрывал неустойчивость и внутрипартийную борьбу, продолжавшуюся до самой революции. Парадоксальный характер своего устройства эта система демонстрировала с самого начала: лидером КПЧ после смещения реформатора Дубчека стал бывший же сторонник «Пражской весны» Густав Гусак. Начав борьбу с нелояльными, экс-реформатор и его консервативные единомышленники инициировали действительно масштабную чистку партийных рядов: за несколько лет из КПЧ в 15-миллионной Чехословакии были исключены более 320 тысяч человек.

Новое руководство страны в основном составляли неосталинисты, ориентировавшиеся на советскую политику — но, вопреки репрессиям, во власти продолжила существовать группа, которая в будущем и инициировала изнутри демонтаж режима под давлением протестующих. К таким «скрытым либералам» можно отнести премьера на протяжении 20 лет, Любомира Штроугала, и его преемника в 1988-1989, а до того депутата Национального собрания Ладислава Адамеца, а также главного «силовика» ЧССР — главу Службы Государственной Безопасности Алоиза Лоренца.

Однако более всего раскрывают сущность чехословацкой реакции те изменения, которые происходили в руководстве страны, а вернее, их долговременное отсутствие: status-quo, сложившийся к началу 1970-х, сохранялся вплоть до изменений в конце 1980-х. Сосуществование реформистов и консерваторов при внешнем «застое» — положение дел, изменённое только самой Бархатной революцией.

Автор: Игорь Мыглан

Редактор: Евгений Лямин