Говоря об интернете: стенограммы клуба любителей интернета и общества
В этой рубрике участники клуба любителей интернета и общества обсуждают свои текущие исследования, интересные тексты и те события, которые каждый день меняют интернет.
Участники разговора: Константин Габов, Егор Ефремов, Полина Колозариди, Саша Суслов, Аня Щетвина, Лёня Юлдашев.
Егор: 10 декабря 2018 года Ютуб заблокировал юмористический канал Mumkey Jones, который высмеивал разные неполиткорректные вещи (в том числе шутинги в школах). Событие вызвало резонанс в сообществе Ютуб-криэйторов — и ровно через год, 10 декабря 2019, Ютуб анонсировал поправки в пользовательское соглашение, в которых в числе прочего указано, что платформа может заблокировать доступ к любому аккаунту, если считает, что предоставление ему услуг коммерчески невыгодно.
Как кажется, в первую очередь это направлено на каналы с противоречивым контентом,
Аня: Мне кажется, что этот кейс поднимает две очень интересные темы. Первая более остроактуальная и при этом всем знакомая — про двойную роль платформ. С одной стороны, кажется, что Ютуб — это просто инструмент для каких-то действий в интернете, но в таких ситуациях как эта очевидно, что он — актор со своей программой действий, от него можно что-то требовать, он может заботиться о своих репутационных рисках, и это очень странные ощущения, как будто бы неодушевленный инструмент вдруг становится одушевленным. Про это наверняка уже много что написано, но просто в поле моего зрения это не попадало.
А вторая тема — про этику и память. Может быть вы слышали, что в Вышке недавно было большое обсуждение, оставлять ли около одного из корпусов памятник Дзержинскому. Аргументы за «оставлять», были связаны с важной ролью памяти о тяжелом прошлом. Это то, что Рикёр называет амнезией — когда мы перестаем что-то хранить и помнить, мы перестаем напоминать себе о том, что так нельзя делать. В этом смысле такая реакция Ютуба на «неправильные« видео кажется очень спорной, причем независимо от контента видео.
Интернет как личный архив и общественное пространство
Егор: Действительно, сначала кажется, что Ютуб это такое общественное пространство, как площадь, а потом оказывается, что это внутренний дворик корпорации, и что у нас, в
Костя: Я бы немножко усложнил эту тему, потому что этот внутренний дворик существует в публичном пространстве, у которого есть вектор развития, его можно задавать в ту сторону или иную. То есть, если Ютуб начнет банить все каналы подряд, естественно, у него это изменит репутацию дефолтного видеохостинга, с него начнут утекать люди, на нем начнут появляться рекламодатели совсем другого сорта, и прочее, и прочее.
Полина: Мы знаем историю других платформ, у которых было много похожих проблем. В России это начинается по крайней мере с LiveJournal, когда он начинал вводить монетизацию, и пользователи говорили: раз это публичное пространство, оно должно быть бесплатным. Но
Потом, критические аналитики в начале нулевых уже во всем мире стали писать об этом. Например, Джин Бёрджес обозначает пишет, что у Ютуба ситуация, не такая как у других платформ: это одновременно медиа и бизнес. Интересно, что она не писала про Ютуб ни как про личный архив, ни как про public space. На основании чего мы тогда про это говорим?
Саша: Мы на одном из ридингов [клуб любителей регулярно проводит ридинг-семинары в библиотеке им. Некрасова] как раз разбирали текст Бёрджес и Грина о Ютубе, где они пишут, что Ютуб превратился в коллективное убежище ностальгии и массовый архив — он воспринимается, как архив. Но на самом деле нифига это не архив. Тот, у кого есть большая библиотека на Ютубе, может увидеть, что процентов 30 видео уже недоступно, то есть это очень ненадежный архив. И эта амбивалентность Ютуба — «это частица или волна?», это платформа или общественное пространство — довольно долго уже исследуется и анализируется.
Лёня: У сторонников digital preservation есть идея о создании движения, которое требовало бы у платформ быть в большей степени архивом, потому что пользователи доверяют платформе свои видео.
Саша: Это напоминает российское понятие «социальная ответственность бизнеса». У тебя есть медеплавильный комбинат, поэтому ты должен построить детский садик и три остановки.
Лёня: Тогда это мемориальность бизнеса — вот есть у тебя комбинаты, и ты должен построить рядом архив комбинатов. Да, и можно представить себе мир, в котором, если это движение наберет силу, то будет еще и альтернативное направление — не удалять видео, а перемещать их на сайт YouTubeArchive.com, например.
Саша: Да, я, например, большой фанат «Доктора Кто». В «Докторе Кто» есть проблема: первые сезоны снимались в 1960-ых, когда BBC экономило пленку и пространство для её хранения в архивах. Никто в тогда не думал, что это будет культовый сериал полвека длиной, а пленка денег стоит. Поэтому многих первых серий нет и единственный способ их восстановить, в том числе для оригинальных BBC Blu-ray — это искать какие-то экранные копии на 16-мм плёнке, записанные напрямую с телевизора, или в архивах регионального нигерийского и родезийского телевидения. И такая же штука повторяется, например, с ранними играми и анимационными фильмами, например пиксаровскими. «Пиксар» захотел переиздать «В поисках Немо» в HD, но оказалось, что они потеряли исходники для одной сцены, где там рыбки какие-то плавают или водоросли шевелятся, и в современном 4К разрешении невозможно было это сделать, так что им пришлось просто с нуля все рендерить по новой. Это всеобщая проблема. То есть был мультик не так уж и давно, и была и есть компания, и ничего из этого не пропало, но ничего и сделать с этим уже нельзя — приходится просто делать все с нуля, потому что нет механизма консервации и архивации. С играми такая же штука — игра вышла в 2000 году, хотят ее переиздать, а исходников нет, и никто не знает, где они. Ютуб, и это видео, и интернет в целом — вот есть сайт, вроде все им пользуются, а потом он закрылся, сервак сломался, взорвался, и никто не знает, как его восстановить — и тут нужно говорить о том, что механизм консервации не сработает? Так же, как компании не знали, как надо хранить «Доктора Кто», как надо сохранить «В поисках Немо», каким образом следует хранить исходный код видеоигры — вот мы теперь не знаем, как сохранить ролик в Ютубе, чтобы он здесь гарантированно был хотя бы через пять лет. Нет механики консервации. Глиняную табличку обжечь в печи и запихнуть в ящик — нет такой у нас технологии для цифры. Я не знаю, это повод для анализа или для констатации, но у меня просто мысль такая возникла.
Лёня: Тут есть еще одна проблема, что, в случае с
Архивация как инициатива снизу
Аня: Мне кажется, тут есть очевидная проблема с тем, что непонятно, чьи ресурсы тут должны быть задействованы, потому что сохранить все это безумное количество информации — нужна мощность серверов, и это абсолютно коммерчески невыгодно, если не превращать это в
Саша: Да, может выходит так, что пиратство — это единственный способ сохранить: известный такой литературный курьез, почему мы знаем пьесы Шекспира? Потому что мы знаем их по пиратам — Шекспир же не писал пьесы, он ставил спектакли, он зарабатывал со спектаклей, и соответственно в «Глобус» приходят такие пираты и делают экранку, сидит такой черт и пишет скрипт Гамлета, Лаэрта там, тра-та-та. И потом бежит, и они это издают, а Шекспир носится с палкой и орет: «Уроды, я вас засужу!«, и короче весь тираж удалить. И это объясняет, почему конспирологические теории понеслись: а почему нет ранних изданий Шекспира, раз он такой крутой, и почему они все посмертные? Потому что это все пиратство. С играми то же самое — все исходные коды, которые мы смогли найти сейчас — это благодаря пиратам, и весь «Доктор Кто» из 60-ых, который есть, он весь доступен, потому что на Барбадосе какой-то упоротый фанат или чувак из британского посольства решил на свой видеомагнитофон серии записать.
Аня: Это очень классный кейс, и я вспомнила после твоего рассказа одну статью — забыла автора — где анализируются практики пиратства одного конкретного человека, и там большой акцент сделан на том, что пиратство — это и архивирование, и коллекционирование, при этом это такой тип коллекционирования, который предполагает причастность к
Лёня: Блокчейн.
Егор: Crowd archiving это красиво. Буду супер оффтопным, поделюсь одной вещью. Дело в том, что здесь есть сюжет не только про архивацию и историю, но и про подход к Ютуба к банам — существует альтернативный подход, очень мягкие «санкции» через снятие монетизации. И это Ютуб делает молча. Вот как вы говорили, что Ютуб не может забанить, не ответив — но он не отвечает, если недостаточное публичное возмущение. А оно иногда может быть очень большое, и есть интересный пример — это канал Special Books by Special Kids, там чувак ездит по всему миру и интервьюирует семьи, где есть люди с особыми потребностями. Там и дети, и взрослые, и у них у всех разные особенности, у них могут быть mental condition, могут быть какие-то физические сложности. И это все такая красивая социальная история, потому что они собирают деньги на лечение и реабилитацию, и довольно большую часть этого фонда составляла как раз ютубовская реклама. В
Полина: В заключение расскажу историю, которую я прочитала в журнале авиакомпании (кажется, это тоже важно). Там они интервьюируют travel-блоггера, и он говорит, что путешествует по всему миру, и два его видео о путешествиях удалил Ютуб. В одном видео была какая-то жестокая сцена, а в другом дети танцевали тверк — для какой-нибудь южноамериканской культуры это вполне нормально, но международный Ютуб считает, что «нет», дети не должны вилять нижней частью своего тела. И блоггер говорит, что с Ютубом ему вообще очень тяжело — если выкладывать в первую очередь красивые бессмысленные видео про природу, не говорить никаких сомнительных слов, тогда все нормально. А как только этот блоггер начинает делать интересное и провокационное, показывать сложные для разных культур и обществ вещи, тут же начинаются проблемы. И очень впечатляющими мне кажутся две вещи: что об этом говорит travel-блоггер, человек, который вырос внутри этой среды, и что про это пишет бумажная пресса. Получается, что изнутри, и снаружи эта черта Ютуба расценивается как особенная. При этом ни блогер, ни печатное СМИ не обладают властью что-то изменить в Ютубе. То есть вроде бы это сервис для всех и каждого, но даже если многие обсуждают его проблемы и видят их, механизма работы с этими проблемами нет. Нет «дискуссии о памяти на Ютубе», подобной дискуссии о Дзержинском в Вышке. И тогда оказывается, что «все» пользователи — это ни один из пользователей.
Разговоры и обсуждения клуба не являются семинарами, в в конце которых делается вывод и принимается постановление. Для этого формата участники клуба предпочитают сократовскую тактику: обозначить вопрос и размышлять вслух.