На сайте издательства Ивана Лимбаха можно приобрести двухтомный сборник бесед философа А.М. Пятигорского. Публикуем главу «Третья беседа о буддизме». Здесь Пятигорский рассуждает о том, почему мы невежественны, что такое карма и как йога поможет прекратить все страдания.

Современники Будды, как и наши с вами современники, всегда требовали от любого теоретического мышления, от любого философствования четких ответов на вопросы о причине и цели. Рассмотрим сначала вопрос о причине. Если все, что существует, отмечено страданием, то какова первичная причина страдания? О том, как буддизм отвечает на этот вопрос, я и постараюсь сейчас рассказать.

В качестве первичной причины страдания Будда установил невежество или, точнее, неведение. Будда увидел в неведении некий первичный принцип бытия — такой же, скажем, как инерционность в физике. Мы не можем сказать, что инерция — это субъективное свойство отдельных личностей или тел: ибо это свойство всех предметов, обладающих массой. Для Будды неведение выступало не только как изначальное свойство всех живых существ вселенной, но и как основное и вечное свойство самой вселенной. Кто бы ты ни был, ты все равно невежествен. Более того, раз ты родился, ты уже невежествен. И здесь мы подходим к одному из интереснейших положений философии Будды — к идее о перерождении или перевоплощении живых существ.

Кто бы ты ни был, ты все равно невежествен. Более того, раз ты родился, ты уже невежествен.

Согласно учению Будды, всякое живое существо, притом что оно лишено «Я», есть отдельный поток сознания, поток форм и состояний сознания, так называемых дхарм. В течение своей жизни существо производит действия, слова, мысли, которые создают своего рода силовое поле, образованное различными, то есть благими, нейтральными и дурными силами. Некоторый общий баланс этих сил, их равнодействующая (на древнеиндийском языке «карма») после биологической смерти данного живого существа переносит некий неуловимый энергетический принцип его сознательной, а не биологической жизни в матку женщины в самый момент зачатия. Так начинается следующее рождение живого существа, в котором его телесное состояние, ум, социальное положение, культурный уровень оказываются в основных своих моментах обусловленными соотношением благих, дурных и нейтральных поступков, совершенных этим существом в его прежних рождениях.

Эти силы перерождения, обусловленные космическим неведением, в свою очередь обуславливают третье звено причинно-следственного ряда: осознание живым существом себя как некоторой сущности, отделенной от других существ, или осознание отделенности своего потока сознания от других потоков. Это различительное сознание обуславливает появление у живого существа воспринимаемой формы и словесного образа, то есть имени. Из формы и имени возникают пять органов чувств и ум. Пять органов чувств и ум входят в соприкосновение с вещами и фактами мира, и этим производятся реакции. Реакции производят в живом существе более сложные психические функции — эмоции. Эмоции порождают жажду продолжать существование. Жажда продолжать существование вызывает к жизни связи и отношения данного живого существа с вещами и фактами мира и с самим собой. Эти отношения обуславливают само существование живого существа. Но всякое существование предполагает акт рождения, а уж коль скоро живое существо родилось, оно обречено на болезнь, старость и смерть, то есть на страдание.

Итак, мы видим, что этот состоящий из двенадцати звеньев причинно-следственный ряд ведет всякое живое существо от неведения к страданию, и только устранение первичной причины существования — неведения в конечном счете приводит к прекращению страдания. Но существование без страдания уже не есть существование по определению. Оно есть состояние прекращения страдания, которое представляет собой прежде всего предельно ясное и полное осознание действительного положения вещей. Осознание настолько сильное, что оно само изменяет и в конце концов прекращает это положение вещей: то есть прекращает обыкновенную жизнь живого существа, его страдание.

Итак, мы видим, во-первых, что прекращение страдания — это осознание, а во-вторых, что это сила осознания. Это означает, что для своего духовного освобождения человек не только должен быть абсолютно сознательным и отрешенным от всех своих склонностей, предрассудков и предубеждений, но и должен обладать психической силой, достаточной для того, чтобы изменения, произведенные сознанием, были не мгновенными, а постоянными. Ведь каждый из нас знает, что в иные моменты он может буквально все понять и осознать, — но уже в следующее мгновение жизнь отвлекает его, и он как бы не успевает превратиться в свое собственное понимание. Поэтому Будда говорил о необходимости постоянного накопления и культивирования психической энергии: то есть он говорил о йоге в техническом смысле этого слова. Буддийская йога — это особое поведение, направленное на достижение высших психических состояний и конечного, предельного из них — прекращения страдания.

Йога ни для чего не может быть полезна; если она полезна, то это не йога.

Каковы же особенности буддийской йоги? Во-первых, буддийская йога не может быть связана ни с какой внешней причиной или целью, ни с чем, кроме самого буддийского осознания. Йога не может содействовать приспособлению человека к окружающей его действительности. Она есть по преимуществу образец неприспособительного поведения. Широко распространенное представление, что йога полезна для физического или духовного здоровья, абсолютно бессмысленно. Йога ни для чего не может быть полезна; если она полезна, то это не йога.

Во-вторых, йога включает в себя особые психические состояния, называемые транс. Транс полностью исключает напряженность и остроту мысли, чувства, переживания. Все отрицательные реакции психики здесь устранены, а положительные смягчены и постепенно уступают место нейтральным. Внутренняя жизнь человека полностью уравновешена. Он ко всему относится равно, он легок физически и умственно, радостен, ясен. Его мышление освобождено от влияния целей и ценностей, и одновременно (это исключительно важно) оно освобождено от слов: поэтому йога ни с кем никогда не будет спорить, ибо спор — это признак несовершенного и замутненного сознания.

В-третьих, йога включает в себя сосредоточение сознания на мыслимых или реальных предметах — скажем, на четырех благородных истинах, а в принципе — на чем угодно. Сосредоточение сознания дает двойной эффект. С одной стороны, повышается энергетичность психики йога, а с другой, разум йога как бы проникает в предмет, на котором он сосредоточен, — и йог получает особое внутреннее знание этого предмета.

В-четвертых, в йогу входит особая йогическая память, упражняя которую йог может одновременно охватывать огромное количество вещей и фактов, — либо, если речь идет о его собственной жизни, может проследить все ее этапы, события и обстоятельства, начиная с данного мгновения: назад, к началу потока сознания.

И наконец, йог обладает способностью рассматривать себя как вещь, как неживой предмет, полностью отвлекаясь от своего эгоизма и эгоцентризма. Созерцание себя как чего-то абсолютно постороннего и неживого делает йога бесстрашным, не боящимся смерти, старости и болезни. В этом созерцании он уже как бы давно умер. Тогда за что же, собственно, бояться? А если не за что, то и не за кого.

Как можно из всего этого заключить, буддийская йога относится по преимуществу к умственному миру человека, а не к его телу. С помощью йоги буддист становится не только знающим, но и энергетичным, то есть в любой момент способным к реализации своего знания на пути к прекращению страдания.