Изидор Люсьен Дюкасс родился в 1846 году в Уругвае. Граф Лотреамон умер в 1870 году во Франции. «Это был подросток, который умер от лёгочной болезни — вы знаете почему. Не молитесь за него», — строки самого Дюкасса. По всей видимости, никто и не молился. Останки поэта были захоронены, эксгумированы и сгинули где-то в другом месте.

Поль Леплес, учившийся с Дюкассом в лицее в классе риторики, вспоминает поэта как «высокого, худощавого, немного сутулого юношу с ниспадающими на лоб волосами. Я вижу его бледное лицо, слышу его надтреснутый голос… В его внешности не было ничего привлекательного».

Из свидетельств того же Леплеса, мы узнаём, что Дюкасс страдал мучительными головными болям. В летнюю жару ученики бегали купаться в протекавшей неподалёку речушке, и для Дюкасса, превосходного пловца, это было настоящим праздником. «Надо бы мне почаще, — обронил он как-то раз, — остужать в этой ключевой воде свой больной мозг».

Вместо этого, будущий автор «Песен» погружался в кипящую лаву образов, способных удивить некоторых демонов.

«Чем, чёрт побери, мог заниматься в жизни человек, перу которого принадлежат столь ужасные фантазии?…»

Жорис-Карл Гюисманс, французский писатель и искусствовед, первый президент Гонкуровской премии

Большая часть биографических сведений о жизни поэта сводится к официальным документам, подробности жизни автора «Песен» остаются неизвестными.

Родился Дюкасс в Уругвае, в семье французского офицера.

Мать его умерла, вероятно, от эпидемии, вскоре после крещения мальчика.

В возрасте тринадцати лет Изидор отправляется во Францию, где оканчивает лицей, а затем изучает риторику и философию.

Молодой Дюкасс селится в Париже, где начинает обучение в Политехническом училище, но бросает год спустя, решив посвятить себя творчеству.

Ещё годом позже, он анонимно и за свой счёт публикует первую песнь из «Песен Мальдорора».

Герой одноимённого готического романа Эжена Сю «Лотреамон» становится псевдонимом поэта неспроста — богохульный и надменный антигерой Сю у Дюкасса гиперболизируется. Все шесть песен должны были быть опубликованы в Брюсселе, но этого не происходит. Издатель опасается преследования за богохульство и непристойное поведение:

«Я опубликовал поэтическую работу у месье Лакруа. Но когда она была отпечатана, издатель отказался её распространять, так как жизнь там была изображена в очень горьких тонах… Эта вещь в жанре „Манфреда" Байорна и „Конрада" Мицкевича, но, однако, куда более ужасная»

В 8 утра 24 ноября 1870 года поэта находят мёртвым, в его свидетельстве о смерти больше не было никакой дополнительной информации. Рукопись «Песен» была найдена спустя несколько лет в ящике стола у редактора издательства, отказавшегося печатать её.

Из забытья текст возвращается в ХХ веке. Несомненно, французские символисты, такие, как Бодлер и Рембо, нашли в лице автора песен своего предтечу. Сальвадор Дали рисует иллюстрации к одному из изданий «Песен», литературные критики восхваляют поэму, вокруг фигуры автора выстраивается круг мистического благоговения. Дюкасса рисуют как безумца, покончившего с собой в психиатрической лечебнице.

«Песни Мальдорора» — поэма в прозе, главный герой которой — циничное демоническое существо, ненавидящее человечество и Бога. На протяжении шести песен автор рисует дьявольски изощрённые картины мучений, перемежая их поистине романтическими пассажами о скорбной и одинокой натуре монстра-Лотреамона. Это вопиющее сплавление крайних форм искусства и низменности делает обвинения в безумии автора не столь кощунственными на первый взгляд. Поэму можно прочитывать как высмеивание классической традиции в поэзии, либо как мальчишеский размен таланта, как неведомую доселе грань творческой рефлексии.

«Книга-чудовище, черный бриллиант»

Леон Блуа, французский католический мыслитель, объект живого интереса Кафки, Борхеса

Такие выражения, как «безумие», «доведение до абсурда», «адская машина», при помощи которых многие пытались охарактеризовать, а порой и попрекнуть Лотреамона, свидетельствуют лишь о том, что рано или поздно критикам приходится расписаться в собственном бессилии. Произведения Лотреамона являются средоточием любых возможных взаимодействий смысла. Стоит попытаться перевести их в человеческую систему ценностей, и чувства оказываются иссушёнными, выпотрошенными. Как «умирающее сознание» самого поэта, они гибнут в океане скотобоен.

Следует сказать, что само имя Мальдорор — испанизированное в правописании, переводится с французского как «объятый ужасом». Начало поэмы предостерегает, что предпринятое автором низвержение потребует от читателя всех сил. Рядом с неистовой жаждой насилия Мальдорора путешествие героя Данте — невинные стишки.

В предисловии к одному из изданий «Песен» Эдмон Жалу проводит исследование:

«Песни Мальдорора» занимают 247 страниц. Я составил список из названий разнообразных животных, упоминаемых на этих 247 страницах. Их там оказалось 185. Большинство животных упоминается многократно и по несколько раз на одной и той же странице. В общей сложности — более 400 случаев животности (actes animalises)».

Сам текст несётся, как разъярённый хищник, оставляя после себя кровавые куски бесчисленных метафор. «Матушка, родная, погляди, какие когти!» — упоминания когтей бесчисленны. Животное Лотреамона — вечно рвущееся существо, рядом с которым даже Ницше кажется каким-то медлительным.

Но животная страсть Мальдорора — не прямое следствие природы, не проклятия душевнобольного с пеной у рта. Мальдорор, по его собственным словам, принял жизнь, как принимают рану. Бог — её даритель, и рана эта так страшна, что самоубийство, будь оно приемлемо для Мальдорора, было бы честным выходом. И если он мизантроп, то лишь потому, что помнит: человек создан по образу и подобию Божию. И ненависть его лишь к человеку, «ибо других живых существ: ни лошадь, ни собаку, не трогал, слышите? Не трогал никогда!»

«Говорят, денно и нощно его терзают такие страшные видения, что кровь струится у него из уст и из ушей». Рождённый с этой неизбывной раной и тоской по вечности, Мальдорор не может ни заживить рану, ни утолить этой тоски, так как вечность — это удел Бога. Отсюда воспевание «древнего Океана», только его бессмертные воды способны облегчить участь. Отсюда же акула — «первая любовь», в ней одной Мальдорор видит родственную душу.

Мальдорор обращается в гигантского орла и вступает в схватку с драконом Надежды, вырывает её сердце. Сознавая свой одинокий удел, Мальдорор любуется гермафродитом, спящим со слезами на глазах, подобными росе. Его цельность, его «мучительное целомудрие» — вот чего желает Мальдорор. Но не достигнет никогда, не остаётся никакого другого пути, кроме ненависти загнанного зверя. Мальдорор обращается гигантским спрутом и нападает на Бога, испивает его кровь, приравнивается с ним, насколько способно приравняться детище к Творцу. И Создатель позволяет ему жить, знает, где скрывается мучащийся спрут, «однако же войти в мою пещеру он не смеет». Страх ли это, или просто безразличие? Мальдорор уверен, что ни то, ни другое.

Будучи с рождения глухим, юный Мальдорор задирает голову и смотрит в небо, пока ему не открывается обитель Бога. На «покрытом золотом троне из человеческого кала», Творец, покрытый грязным и оборванным тряпьём, пожирает и мучит своих детей. Это зрелище рождает в Мальдороре крик, столь сильный, что он обретает слух, но вместе с ним — ужасающую истину. Бог — блудник и пьяница, об этом неистово кричит даже волос с его головы, забытый хозяином в отвратительном борделе. Мальдорор сознаёт своё существо, он знает, какая участь ждёт его после смерти, и «никаких духовных пастырей» на смертном одре видеть не желает. Он умрёт посреди океана, или на вершине самой высокой скалы. Отныне он отрекается от Добродетели и заключает союз с Проституцией, со всем порочным, что возможно в природе. А раз природа устроена по прихоти Бога, то границ пороку нет, и Мальдорор красноречиво доказывает истинность такого вывода.

И действия его не только по-злодейски красноречивы, но и не лишены иронии и юмора. Наблюдая, как «полоумная нищенка» бредёт по улице, побиваемая камнями, Мальдорор видит её красоту, утраченную и невидимую никому. «Милостивый» дар Бога — безумие и чумное уродство сменяют естественную, даже животную, прекрасную природу этой женщины. Поэтому, когда Мальдорор убивает и насилует юную девушку, он проявляет изощрённое милосердие, оставляет за несчастной её красоту, не даёт гнусному Творцу обратить её в прах.

Священник вслед Мальдорору произносит: «он один воистину мёртв». Неприкаянный, отвергнутый, с безумной правдой на устах, Мальдорор обречён на одиночество, его существование противопоставляется не только бытию всех остальных людей, но и бытию Бога. Мальдорор лишает себя сна, чтобы без сознания его мозг не оказался в кощунственных руках «Великого Трансцендентного Объекта (как он зовётся, всем известно)».

Отвергнувших его людей Мальдорор ненавидит не только за предательство, но и за то, что они — создания мерзкого и злого Божества.

«Тупоголовый род кретинов! Ты мне за всё, за всё ответишь! Ты пожалеешь! Попомни мое слово… пинать, дразнить, язвить тебя, о человек, тебя, хищная тварь, тебя и твоего Творца, за то, что породил такую скверну — лишь в этом суть моей поэзии. Все будущие книги, все до последней, множество томов, я посвящу сей единственной цели и останусь верен ей, пока дышу»

Порядок вещей настолько искажён, увечен и уродлив, что никакого места для прощения, принятия и даже юмора Мальдорор найти не может.

«Я хотел рассмеяться, как смеются другие, но не смотря на все старания — не смог — получалась лишь вымученная гримаса. Тогда я взял острый нож и надрезал себе уголки рта с обеих сторон. Я думал, что достиг желаемого. Но нет! Кровь так хлестала из ран, что поначалу было вообще ничего не разглядеть. Когда же я вгляделся хорошенько, то понял, что моя улыбка вовсе не похожа на человеческую, иначе говоря, засмеяться мне так и не удалось».

Улыбка Мальдорора больше походит на оскал акульей пасти. Он видел многое, «видел, как фига пожирает осла, видел и не засмеялся».

В отличие от философа, в отличие от всякого. Прекрасный образ жабы, чей «лик печален, как Вселенная, и прекрасен, как самоубийство», притягивает Мальдорора. И жаба говорит ему, что его рассудок помутился и вся его жизнь — болезнь и неуместна, ненавистна ей самой.

Оставленный один на один с чудовищным кощунством злого Бога, с мерзким родом человека, Мальдорор при этом не богохульствует. Все гневные тирады и проклятия направлены лишь в адрес того безумного Творца, чья жестокость воплощена в Мальдороре. При этом, сам Создатель, несомненно, знает, кто Он, и каков. Этот Бог не умер, но Он низко пал, и рыщет по канавам. Поэтому Он не в силах убить Мальдорора либо приблизиться к нему, даже в тот момент, когда его когти вонзаются в грудь мальчика, молящегося о спасении. Ни сам символ веры, ни какие-либо её образы, будь то распятие или иной светлый смысл, не становятся объектом его злобы.

Мальдорор верит, но в светлого и милостивого, честного Бога, приближённого к сути природы, целомудренного, как гермафродит, и открытого и честного, как благородный убийца. Он верит в иной уклад, в другой и лучший мир, а этот подлежит уничтожению, и Мальдорор приложит к этой цели всё.

Обвинения Лотреамона в безумии, мании величия, в любом другом психическом кошмаре — пустое и далёкое от истины занятие. Если Мальдорор, а с ним и Лотреамон, подвержен мании величия, то только в том смысле, что Бог и весь род людской ему — помеха. Помеха как уродство и болезнь, как гноящаяся рана на светлом лике мироздания. А посему, Мальдорор сжимает губы «в горизонтальном направлении (что, впрочем, как известно всем и каждому, есть наиболее распространенный способ их сжатия)». Ирония не свойственна безумцу, как не свойственна она преступному и жалкому Создателю Мальдорора.

Токсичные эманации Изидора Дюкасса продолжают увлекать, отвращать и мучить своего читателя. «Неумолимая сила тления» не властна над беспринципными тирадами поэта. «Песни Мальдорора» — это литания Злу, перевёрнутая наизнанку.

текст впервые был опубликован в «Дистопии» (http://dystopia.me/les-chants-de-maldoror/)

текст печатался в INDUSTRIA issue II (https://vk.com/industriamag)