Немецкий режиссер Андреас Мерц — Райков, двукратный номинант национальной театральной премии «Золотая маска», уже не в первый раз работает в Омске. В 2015 году он поставил спектакль «Моя правда твоей ценой» по трилогии Юджина О’Нила «Траур — участь Электры» в «Пятом театре». На этот раз Мерц — Райков работал с труппой театра драмы. Он обратился к творчеству американского драматурга Теннесси Уильямса и его пьесе «Орфей спускается в ад». Перевод для постановки осуществила жена режиссера Екатерина Райкова — Мерц. Выбор пьесы кажется закономерным. Мерц-Райков уже ставил другие пьесы Уильямса: «Трамвай Желание» в Серовском драматическом театре (три номинации на премию «Золотая маска» — 2016), «Сладкоголосая птица юности» в Новосибирском театре «Глобус». Кажется, что режиссера лично волнуют ключевые темы драматурга: тотальное одиночество, крайняя степень отчаяния, то пограничное состояние человека, за которым помочь может только чудо, чаще всего заведомо невозможное.

В омском спектакле Андреас Мерц — Райков совместно с художником Фемистоклом Атмадзасом создали биполярный мир. С одной стороны, страшная реальность — ад. Он условен. Это не американский городок в южном штате, как в пьесе. Это любой город любой точки мира. Его олицетворяет потертая и прогнившая деревянная конструкция: пол и крыша. Крыша разделена на две части находящейся по центру винтовой лестницей. Она напоминает два тяжелых подбитых крыла, в них уже образовались дыры, через которые в финале пролезут черви (их изображают продолговатые светодиодные лампы). С другой стороны, в зазоре между «деревянными крыльями» открывается вид на поэтический мир надежд и мечтаний главной героини. На тот потерянный ею рай, который отняли у нее озлобленные жители города. Возникают отдаленные поэтические ассоциации. Рай Лейди — это хрупкое пространство, зажатое в тиски тяжелого дерева:

Можно и не быть поэтом

Но нельзя терпеть, пойми,

Как кричит полоска света,

Прищемленная дверьми!

Андрей Вознесенский

Лейди (Екатерина Потапова) хочет открыть увеселительное заведение с садом, как когда-то было у ее отца, погибшего в пожаре при попытке спасения этого самого сада. Режиссеру и художнику удается найти очень простой и легко считываемый образ: бумажные журавлики, выполненные в техники оригами. Лейди делает это украшение к открытию своего заведения, тысячи журавликов, которые когда-то не успела сделать японская девочка Сасаки Садако, проигравшая в неравной борьбе со смертью. Но Лейди победит. Она сумеет. Её рай — это кропотливая ручная работа.

Андреас Мерц-Райков является последователем режиссерско-эстетических концепций Эрвина Пискатора и Бертольда Брехта. В омском спектакле он также использует лозунги и зонги (музыкальные и текстовые). Историю он выводит на уровень обобщения гражданских смыслов: мы живем в эпоху постправды, мы не можем друг друга слышать, да и слово потеряло всякую ценность. Ничего и никто в мире не вызывает доверия. Да, человеку нужен человек, но верить ему мы можем только тактильно, соприкасаясь кожей. Режиссер использует в спектакле видеопроекции, которые повышают уровень интимности драматических высказываний. В частности разговор Лейди с её первой любовью Дэвидом Катриром Мерцы делают монологом героини, который она читает в боковом портале сцены, в то время как ее лицо проецируется на видео. Создается ощущение, что Лейди доверительно рассказывает свою историю каждому сидящему в зале, каждый из зрителей в этот момент становится немного Дэвидом Катриром.

Екатерина Потапова масштабом своего актерского дарования переворачивает эстетику режиссера, что идет на пользу спектаклю. Театр, к которому тяготеет Мерц, зиждется, как было сказано выше, на традициях политической эстетики Пискатора и эпической — Брехта, но, когда в нее встраиваются актеры, владеющие психологической школой, получается абсолютно самобытный сценический мир. Это театр, существующий на стыке разных театральных традиций, различных способов актерского существования.

Юлия Пошелюжная, исполнительница роли Кэрол Катрир, демонстрирует в спектакле прекрасные вокальные навыки, практически все музыкальные зонги достались именно ей. При этом в, условно говоря, «психологических сценах», она поражает мощью своего темперамента. Актрисе удаются резкие переходы от отстранения к традиции психологического театра, и обратно.

Обе героини ищут счастья в холодном мире, цепляясь за любую возможность быть понятыми и любимыми. Для обеих эта возможность — приезжий паренек Вэл (Егор Уланов). Он тоже Орфей весьма условный: и ему одиноко в этом мире. Он не герой, отважно спасающий свою Эвридику. Здесь каждый пытается спасти самого себя, цепляясь в другого до хруста в пальцах. Здесь человеку нужен человек.

Но возможна ли любовь в этом мрачном мире, где всем правит тиран Джейб Торренс (Иван Маленьких) — воплощение зла? В мире, который охраняет Шериф (Александр Гончарук) и его церберы (в спектакле задействованы овчарки из Областного центра спортивно-служебного собаководства)? И можно ли вернуться из ада? Древнегреческому Орфею не удалось спасти свою Эвридику из–за собственной ошибки. Вэл обречен самими обстоятельствами жизни: чем больше человек нуждается в другом, тем острее он одинок и тем жестче опаляет мир его бумажные крылья.