Искусственный метаболизм
Искусственный метаболизм: энергия после учета внешних факторов (75)
Программа «Стрелки» The Terraforming не является антиантропогенной в том конкретном смысле, что она подразумевает проантропогенное вмешательство в условиях существующего антропогенного изменения климата. Цель не в том, чтобы оставить его без изменений, а в перемене курса от уничтожения к жизнестойкости.
Порыв самоустраниться перед лицом несомненного коллапса столь же беспомощен, сколь понятен и предсказуем. В той мере, в которой самоустранение возможно и необходимо, оно всегда частично и искусственно. Региональные заповедники окружены искусственно установленными границами между городами и парком, нарисованными на поверхности планеты, однако экосистема заповедника функционирует как часть большего потока обменных процессов — поступления, хранения, усвоения и расходования энергии, — заключённых в слоистую атмосферную оболочку. Любое пространственное разграничение на внутреннее и внешнее должно быть спланировано так, чтобы лучшим образом отрегулировать метаболические потоки, движущиеся между этими пространствами, и теми, которые не пересекают границ.
Пространство никогда не бывает абсолютно внешним — ни физически, ни мета- физически, хотя сегодня многие территории и используются под свалки, именно поскольку разделение на культурное и природное позволяет некоторым поверить, будто внешнее пространство действительно находится снаружи. К числу управляемых планетарных потоков, требующих серьёзного учёта, относятся и потоки, которые не поглощаются большим метаболизмом, — мы называем их отходами (76).
Горизонт планирования — 10 000 лет
Очевидно, что нам трудно понять временные рамки таких циклов, и оттого мы весьма причудливо пытаемся укротить их с помощью этики. Иногда мы всё же пытаемся осмыслить действующий искусственный метаболизм во всей его полноте, проектируя в соответствии с ним. Например, в 1980– 1990-х годах, во время планирования экспериментальной станции изоляции в Карлсбаде в штате Нью-Мексико, предназначенной для долговременного хранения ядерных отходов, было разработано несколько сценариев на случай аварийного нарушения целостности камер в течение следующих 10 000 лет — столько времени хранимые радиоактивные вещества представляют опасность. В этих сценариях учёные, писатели, архитекторы и другие их авторы должны были предвосхитить мир, который мы не можем непосредственно себе представить, но с которым антропогенный след нашей сегодняшней промышленности потенциально вступает в непосредственный контакт (77). Среди результатов — изобретение ядерной семиотики (78), предостерегающей будущих посетителей подобных объектов. Их рекомендации прямо повлияли на строительный проект, хотя ни этот план, ни необходимость безопасного долгосрочного захоронения отходов не смогли сами по себе преодолеть политическое сопротивление строительству.
А не следует ли нам ввести подобные дальновидные планы для всех областей, где последствия человеческой деятельности растягиваются на тысячелетия, наделив их более широкими полномочиями? Какую геополитику это сформировало бы? На какую планетарность наложило бы ограничения? Если нациостроительство часто являлось терраформическим проектом (особенно в России) и его результатом в конечном счете было построение нации, то какая геополитика, геоэкономика, геотехнология возникла бы в результате планетарного терраформинга с последствиями, растягивающимися на тысячи лет? Это интересует меня в наименее визионерском и наиболее практическом из возможных смыслов. Поскольку изменение климата буквально представляет собой силу детерриториализации, оно оказывает сильнейшее давление на институциональную архитектуру и открывает дорогу новым возможностям реструктуризации в соответствии с различными взаимоотношениями и географиями. Среди них могут быть и «круговоротные» химические цепи, с помощью которых промышленный метаболизм добычи, циркуляции, переваривания и выведения отходов становится менее хаотическим и разомкнутым, скорее спроектированным как часть умышленно искусственного терраформирования. Чтобы хотя бы приблизиться к такому плану, придётся инвестировать столько же внимания и капитала в технологии захвата и извлечения энергии, сколько уже тратится нами для её добычи и производства. Весь этот трубопровод должен быть запущен в обратном направлении.
Технологии сокращения выбросов
В дополнение к стремительной декарбонизации реальной экономики абсолютно необходимо развивать и отстаивать разнообразие технологий сокращения выбросов (Negative Emissions Technologies, NET), включая поддержку и развитие природных инфраструктур, в частности зелёных поглотителей углекислого газа.
Из отчетов МГЭИК ясно следует, что нет способа сохранить повышение температуры на уровне 2–3 °C или меньше, не удалив углерод из атмосферы в «значимом для климата» количестве — порядка сотен миллиардов тонн (79). Учитывая это, наша неспособность больше инвестировать в разработку технологий улавливания углекислого газа, а также отсутствие политики, которая принудит к этому энергетические компании, — вопиющий провал самой сути и деятельности современного государственного управления. Климатические активисты об этом помалкивают — иногда из опасения, что подобные исследования будут использоваться как способ избежать декарбонизации производства.
И здесь не обойтись без искусственного вмешательства.
Восстановление лесного покрова («посадить триллион деревьев» (80)) — это прекрасно, но простым и лёгким этот путь не назовёшь: взять хотя бы проблемы с изъятием земли.
А как продолжится потепление, новые леса загорятся, и весь этот накопленный углерод высвободится враз? Так или иначе, таков уровень необходимого мышления и действенного контрвмешательства человека, если он желает устранить результаты своей же деятельности.
Ещё важнее защита существующих экосистемных услуг. Масштабирование природных технологий сокращения выбросов ограничено естественной ёмкостью поглотителей: будучи заполненными, они не смогут удерживать больше углерода. Нам необходимо уловить и удалить углерод, уже накопленный в атмосфере, другого пути нет. Совокупность потенциальных технологий сокращения выбросов должна включать как пассивные методы (например, позволить тропическим лесам Амазонки восстановить свои доиндустриальные объёмы), так и активные (прямое улавливание углерода в воздухе). В конечном итоге мы должны стремиться к созданию целых конвейеров для работы с выбросами углерода в масштабе всей современной нефтедобывающей инфраструктуры. Фактически нефтяные компании кнутом или пряником нужно превратить в концерны, улавливающие и хранящие уже высвобожденный углерод; а если и не их, то организации с аналогичным техническим опытом, масштабом и мощностью. Где мы их обнаружим?
«Геоинженерия»
В контексте нашего подхода к преодолению границ между природой и культурой термин «геоинженерия» необходимо адаптировать и дать ему новое определение — куда более широкое, охватывающее далеко не только новые странные схемы засева облаков.
К этому относится целый спектр методов проектирования, конкретнее — воздействие проектирования, включая посадку и защиту от уничтожения поглотителей углерода. Это тоже геоинженерия. Сам термин приобрел дурную славу. Фигурирует в конспирологических теориях химиотрасс (cогласно которым правительство распыляет химикаты из самолётов), а ранее — в маниакальных с виду идеях вроде «Атлантропы». Речь о проекте немецкого архитектора Германа Зёргеля, в 1929 году предложившего построить дамбу через Гибралтарский пролив, тем самым получив электроэнергию и одновременно объединив Африку с европейским «жизненным пространством» (советский писатель-фантаст Григорий Гребнев в романе «Летающая станция» описывает, как эта плотина была построена социалистами под угрозой нацистского саботажа) (81). Многие из тех, кто выступает за более трезвую оценку реальных углеродных бюджетов, понимают, что, даже если мы радикально сократим выбросы, одна эта мера не способна предотвратить катастрофические изменения. Поэтому они квалифицированно, но энергично и настойчиво поддерживают программу массового удаления углерода из атмосферы (82). Программу геоинженерии необходимо выстроить не как всеобъемлющую, ограничивающую систему контроля над экологическими механизмами, а как трезвое, практичное, геотехнически ориентированное и геополитически чуткое, продуманное антропогенное воздействие на окружающую среду без стремления заработать отпущение грехов (83). Эта программа призвана не обеспечить статус кво с помощью стандартных решений, а создать буквальную, физическую возможность жизнеспособного будущего (84). Она может показаться по преимуществу геотехнической, поскольку преобразование планетарной биохимии само по себе мероприятие технологическое, — однако её невозможно отделить от геоэкономики. Вероятно, как следствие этого должна появиться геополитическая архитектура, необходимая для надлежащего управления такой инфраструктурой и соответствующая заданным условиям. Ориентир этой программы — не геоинженерия, которая упрощает проблему, чтобы та поддавалась той или иной несложной технике, а геополитика, которая может наращивать масштаб согласно требованиям собственных сложных обязанностей. Тем самым мы радикально расширим спектр доступных нам методов, облечем само понятие геополитики в образ проекта терраформинга, который наша программа предполагает.
Примечания
75 Искусственный метаболизм — технологические возможности автоматизированных систем самостоятельно получать энергию для своей деятельности, которые выводят их на новый уровень автономии. — Примеч. ред.
76 См.: Stoekl, Allen. Bataille’s Peak: Energy, Religion, and Postsustainability. University of Minnesota Press, 2007.
77 См.: Galson, Daniel A.; Swift, Peter N. Scenario Development for the Waste Isolation Pilot Plant: Building Confidence in the Assessment [https://inis.iaea.org/collection/ NCLCollectionStore/_ Public/26/034/26034277.pdf].
78 Ключевая задача ядерной семиотики — придумать надёжный способ передачи понятных сообщений о заражённости территории, которые бы однозначно истолковывались в течение ближайших 10 000 лет. — Примеч. ред.
79 Краткий отчёт о роли технологий сокращения выбросов по оценкам МГЭИК: Negative Emission Technologies: What Role in Meeting Paris Agreement Targets? // EASAC Policy Report 35 / European Academies Science Advisory Council. February 2018 [https://easac.eu/fileadmin/PDF_s/reports_ statements/Negative_Carbon/EASAC_ Report_on_Negative_Emission_Technologies. pdf].
80 Trillion Tree Campaign — проект организации Plant-for-the-Planet по посадке триллиона деревьев на Земле. Продолжает деятельность кампании Billion Tree, инициированной Вангари Маатаи, основательницей африканского движения «Зелёный пояс». — Примеч. ред.
81 См.: Lambrechts, Toon. The Bonkers Real Life Plan to Drain the Mediterranean and Merge Africa and Europe // Atlas Obscura. September 13, 2016 [https://www. atlasobscura.com/articles/the-bonkers- reallife-plan-to-drain-the-mediterranean-and- merge-africa-and-europe].
82 См. Buck, Holly Jean. After Geoengineering: Climate Tragedy, Repair, and Restoration. Verso, 2019.
83 См. также: John Hagee, Starhawk, John Michael Greer, James Inhofe и др.
84 См. также: Yusoff, Kathryn. A Billion Black Anthropocenes or None. University of Minnesota Press, 2019.
Отрывок из эссе Бенджамина Браттона The Terraforming
Перевод с английского Варвары Бабицкой
Москва Strelka Press 2020
Бенджамин Браттон
Программный директор программы The Terraforming Института «Стрелка», теоретик дизайна и писатель. Браттон профессор визуальных искусств Калифорнийского университета в
The Terraforming — междисциплинарная постдипломная программа, трехлетний исследовательский think-tank Института «Стрелка».
